– У Джека есть знакомая в библиотеке. Он сейчас уехал к ней. Вдруг она сможет что-то найти в архивах.
Похоже, я сделала слишком большое ударение на слове «знакомая», потому что отец пристально посмотрел на меня.
– Знакомая? Девушка?
– Не знаю, не интересовалась. – Я пожала плечами и попыталась сменить тему: – Давай лучше посмотрим на письмо, написанное Невину. Хотелось бы перечитать его еще раз. Вдруг мы в первый раз что-то упустили?
Отец вынул из хумидора письмо и протянул его мне. Но, прежде чем я успела что-то сказать, зазвонил телефон. Как оказалось, звонила Софи.
– Привет, Соф!
– Привет, Мелани. Судя по голосу, тебе уже лучше. Как самочувствие?
– Нормально. – Я услышала на заднем плане детский плач. – Ты где?
– В клинике у нас в кампусе. Хочу сделать укол от аллергии на собак.
– Но ведь у тебя нет собаки.
В трубке на миг воцарилось молчание.
– Зато она есть у тебя, Мелани. Мы же столько времени проводим вместе.
Я на миг задумалась.
– Но за последние пять месяцев Генерал Ли провел в моем обществе самое большее полчаса.
Софи ответила не сразу, а когда ответила, то совершенно на другую тему:
– Я тут выяснила про твою розу. Чтобы дать окончательный ответ, мой знакомый должен провести еще ряд научных исследований, но, судя по структуре лепестков, он почти не сомневается, что это роза Луизы. Ну, как, есть что-то полезное?
– Пока не знаю. Нам нужно сложить вместе слишком много фрагментов мозаики, но они толком не подходят друг к другу.
– А как дом?
В голосе Софи послышались тревожные нотки.
– Все в порядке. Кухня сгорела, но остальная часть нисколько не пострадала, только нуждается в проветривании. И огромное тебе спасибо.
– За что?
– За то, что, пока я занималась тем, что жалела себя любимую, ты продолжала трудиться. Дом был прекрасен.
– А почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? – настороженно спросила Софи.
– Потому что сейчас здесь на всем лежит слой сажи. Подожди несколько дней, прежде чем снова приходить сюда, хорошо?
– Как скажешь. Но я могу в это время быть еще чем-то полезна тебе?
– Да, передай Чэду, что я подыскала ему еще четыре квартиры, так что пусть он мне перезвонит. – Я уже собралась попрощаться, когда вспомнила что-то еще. Это был лишь пробный шар, и вероятность получить ответ была невелика, но Софи Уоллен была полна сюрпризов. – И еще одна вещь. Тебе что-нибудь говорит имя Сюзанна Барнсли?
– Конечно, – ответила Софи, даже не задумываясь. – По крайней мере, я знаю ее дом. Я показываю его во время своих архитектурных экскурсий.
В моей груди тотчас шевельнулось волнение.
– Ее дом? И где он?
– На Чалмерс-стрит. В одном из этих полностью реставрированных кварталов. Это была цветная женщина, которую поселил в этом доме ее белый покровитель.
У меня екнуло сердце. У Роберта была любовница?
– Она все еще живет там?
– Нет. И дом, и весь тот район уже к пятидесятым годам практически пустовали и не пошли под снос лишь благодаря стараниям Общества по сохранению исторического наследия. – Я услышала в голосе Софи нотки возмущения и впервые за всю свою сознательную жизнь была с ней почти солидарна. – Ну, как, помогла я тебе?
– Возможно. Сообщу, когда поговорю с Джеком.
В коридоре выкрикнули чье-то имя.
– Это меня, так что я должна идти. Позвоню тебе позже.
– Пока, Соф, – сказала я, но Софи уже дала отбой.
– Сюда идет Джек, – сказал мой отец, выглядывая из окна в торце дома. – Но что это он притащил с собой?
Встав рядом с отцом, я тоже посмотрела в окно. Джек между тем вытащил из машины два чемодана, коробку книг и, что самое удивительное, горшок с орхидеей.
– Откуда он узнал, что это мой любимый цветок? – пробормотала я.
– Неужели? – удивился отец. Мы с ним переглянулись, прекрасно понимая, что к чему.
– Наверно, он позвонил Нэнси, – сказала я, любуясь игрой мускулов на руках Джека, когда он без видимых усилий, словно перышки, поднял оба чемодана, умудряясь при этом ловко балансировать орхидеей.
– Похоже, он решил снова обосноваться здесь, – заметил мой отец.
Я ничего не ответила, лишь повернулась и бросилась бегом вниз по лестнице. Я успела распахнуть дверь прежде, чем Джек смог открыть ее сам, и замерла на пороге, разинув рот. Рядом с Джеком на крыльце, держа точно такую же орхидею в горшке, стоял Марк.
Наконец, вновь обретя голос, я поздоровалась с обоими и отступила, впуская их в дом.
Не говоря ни слова, Джек поставил свою орхидею на стол в прихожей, после чего, грохоча чемоданами, проследовал в свою старую спальню.
Марк поставил свою орхидею перед орхидеей Джека, после чего расцеловал меня в обе щеки.
– Я слышал про вчерашнюю ночь и подумал, что твой любимый цветок поднимет тебе настроение. Я страшно переволновался, но Нэнси заверила меня, что с тобой все в порядке. – Он втянул носом воздух. – Загорелась проводка?
Я кивнула.
– К счастью, пострадала только кухня. С остальным домом все в порядке.
Марк просиял улыбкой.
– Как ни прекрасен этот дом, вряд ли бы ты стала переживать, сгори он дотла, так ведь?
Я тотчас вспомнила возмущение в голосе Софи и постаралась спрятать не менее сильное в собственном голосе.
– Вообще-то, это был бы для меня удар.
Марк удивленно посмотрел на меня.
– Ах, вот оно как теперь. Мне говорили, что эти старые дома могут быть заразными.
– Что тут у вас заразное? – спросил отец, спускаясь по лестнице с хумидором в руках.
– Старые дома, – ответил Марк. – Мне кажется, Мелани подцепила микробы.
Отец спустился с лестницы и встал напротив нас.
– Этого следовало ожидать, правда, Мелани?
Я послала отцу предостерегающий взгляд. Но отец, похоже, прошляпил еще один сигнал, который мой личный радар уловил мгновенно, – мою любимую орхидею.
– Вот как? – искренне удивился Марк.
– Да. В детстве Мелани проводила немало времени в доме своей бабушки на Легар-стрит. Думаю, ее любовь к старым домам происходит оттуда.
Не зная, как мне поступить – встать на свою защиту или согласиться, – я предпочла промолчать.
Отец пристально посмотрел на Марка.
– Вы ведь тоже уроженец Чарльстона, не так ли? Может, вы слышали такое имя – Сюзанна Барнсли?
Марк задумчиво нахмурил лоб.
– Боюсь, оно ничего мне не говорит. А вы считаете, я должен ее знать?
– Вообще-то нет, – ответил мой отец. Я же пристально посмотрела на Марка. – Хотя, возможно, ее знал мой отец. Просто я нашел ее фото, перебирая его личные вещи.
Марк покачал головой.
– Боюсь, что ничем не могу вам помочь. – Он на миг задумался. – Если не ошибаюсь, ваш отец был дружен с Робертом Вандерхорстом, которому раньше принадлежал этот дом?
– Да, они были друзьями и партнерами по юридическому бизнесу.
– Значит, память меня не подвела. Я с трудом могу вспомнить, что ел на завтрак, зато разные мелочи застревают в памяти надолго.
Отец рассмеялся.
– Верно подмечено! Подождите, когда постареете. С годами это только ухудшается!
Их дружный смех был прерван появлением Джека. Громко топая, тот спускался к нам по лестнице. Марк бросил в его сторону холодный взгляд.
– Возможно, я ошибаюсь, Джек, но мне показалось, что вы решили здесь поселиться.
– Ваша наблюдательность, Мэтт, по силе уступает лишь запаху вашего одеколона.
Марк – следует воздать ему должное – ничего не ответил и вместо этого повернулся ко мне.
– Сегодня, по случаю Дня ветеранов, на мысе Патриотов будет фейерверк. Мне казалось, вам это будет интересно. Не хотите составить мне компанию?
– С удовольствием, – искренне ответила я. Мы практически не виделись с того момента, когда я отменила нашу совместную поездку на остров Пальм. Если то, что было между нами, можно было назвать «отношениями», нам в срочном порядке требовалось посмотреть фейерверк или что-то другое, чтобы стать еще ближе друг к другу и чтобы эти «отношения» развивались дальше. Независимо от того, сколько раз я ловила себя на том, что вспоминаю «почти поцелуи Джека» и сколь сильно я мечтала о новых. Да и правда об Эмили практически ничего не изменила. Джек по-прежнему оставался Джеком – насмешливый, самодовольный, приятный для глаз, но слишком колючий для сердца.
– Отлично, – сказал Марк, целуя меня в губы. Я же удивилась тому, что почти не ощутила этот его поцелуй. Как такое может быть?
– А как потом насчет ужина в «Джестине»? Страсть как хочется полакомиться пирогом с кокосовым кремом. Могу заехать за вами в семь.
– Было бы идеально, – ответила я, провожая его до двери. Здесь Марк снова поцеловал меня, на сей раз чуть дольше, после чего уехал.
Я вернулась к отцу и Джеку. И успела услышать, как тот передразнивает Марка:
– «Страсть как хочется полакомиться пирогом с кокосовым кремом»! И кто только говорит так в наши дни?
– Угомонитесь, – сказала я, скрестив на груди руки. – Кстати, а для чего чемоданы?
– Я вернулся в свою старую комнату. После прошлой ночи я решил, что еще один человек в доме вам не помешает.
Я не только целиком и полностью была согласна с ним, но еще и знала: спорить бесполезно. Поэтому я лишь подбоченилась и заявила:
– Ну, хорошо. Но вы должны следовать моим правилам. Во-первых, всегда опускать…
– Знаю, знаю, – перебил меня Джек. – Всегда опускать сиденье унитаза, и никаких девочек в доме после десяти вечера. Вас понял.
Я с трудом сдержала улыбку.
– Отлично. Я рада, что вы их помните.
– Я привык запоминать с первого раза, Мелли. – Он расплылся в улыбке. – Кстати, у вас есть что-то новое?
– Позвонила Софи и сказала, что роза из коробки – это, скорее всего, роза Луизы. Но что она значит, ума не приложу. А отец сумел проявить пленку и даже напечатать фотографии.
Отец открыл хумидор и, вынув снимки, протянул их Джеку. Тот несколько мгновений внимательно рассматривал их.