Близко к самоубийственному терроризму примыкают те террористические преступники, которые захватывают заложников или какие-нибудь важные объекты с последующим предъявлением требований. Здесь гибель террористов весьма возможна, но не обязательна. Она может произойти, например, при атаке спецподразделений. Представляется, однако, что последний вариант нельзя относить к самоубийственному терроризму, так как в этих случаях преступники хотя и предвидят возможную смерть, но планируют достижение поставленных целей не путем собственной гибели, а иными средствами. Иными, конечно, являются и люди, которые захватывают заложников или взрывают на себе бомбу. Если первые по большей части храбры, инициативны, то вторые — подчиняемы, внушаемы, влекомы.
Понимание того, кто и почему становится террористом-самоубийцей и как готовят таких людей, имеет огромное практическое значение. Переоценить его невозможно.
Самоубийственный терроризм, как и терроризм в целом, далеко не всегда есть проявление слабости. К нему, во-первых, прибегают, когда другими путями не могут решить те или иные задачи. Это положение относится не только к области терроризма, но и к войне: к самоубийственным атакующим действиям прибегают лишь в случае, когда обычными военными средствами нельзя достигнуть цели. Здесь можно сослаться на японских камикадзе и советских солдат в годы Второй мировой войны. В сильных победоносных армиях такое, как правило, не практикуется. Естественно, что и насаждать подобное в армии, специально обучать этому можно лишь при наличии определенной ментальности, соответствующих духовно-нравственных установок. В отдельных случаях в самопожертвовании заинтересованы государство и террористические группировки (например, этнорелигиозные), если им нужны поводы для возбуждения жажды мести за погибших. Это наблюдалось, например, во время чеченских войн.
Самоубийственный терроризм, во-вторых, используют те общности, национальные или (и) религиозные, а также само государство в странах, где жизнь человека не очень ценится или не ценится вообще. Поэтому ни самоубийство, ни даже убийство не расцениваются как нечто чрезвычайное. В этих случаях названные общности или государственный аппарат бессознательно чувствуют особую близость смерти и в связи с этим могут расцениваться как некрофильские.
Один из самых сложных вопросов — из кого выбирают террористов-самоубийц, как их готовят, какие методы для этого используют. Здесь многое зависит от характера и объекта намечаемого террористического акта. Атаки японских камикадзе в годы Второй мировой войны или исламских экстремистов на небоскребы Нью-Йорка, здание Пентагона в Вашингтоне, несомненно, требовали тщательного отбора и длительной подготовки кандидатов в самоубийцы. Как следует из имеющихся эмпирических материалов, эта подготовка включает в себя психологический, технический, оперативный и иные аспекты — в зависимости от конкретных задач, которые поставлены перед террористами. Но во всех случаях в ней присутствуют как минимум психологическая и техническая составляющие.
Самоубийцами-террористами, как показывает мировой опыт, часто выступают дети и подростки. Для Палестины это, к несчастью, стало обыденным явлением. Иначе трудно расценить тот факт, что 27 июня 2002 г. палестинское телевидение показало фильм под названием "Дети-патриоты и мученическая смерть", в котором приводятся высказывания доктора Фаделя Абу Хина, "ученого", психолога, относительно феномена участия детей в палестинской "интифаде". Абу Хин, в частности, отметил, что слово "шухада" (акт суицидального террора) имеет обязывающее значение для большинства палестинских детей и для всей исламской общины, причем оно отнюдь не означает безвременного ухода из жизни. Посредством такого действия ребенок может стать активным участником "интифады". Абу Хин также представил вниманию телевизионной аудитории результаты социологического опроса, проводившегося сотрудниками Исламского университета в апреле 2001 г.; в опросе учитывались мнения тысячи подростков в возрасте от 9 до 16 лет, проживающих в секторе Газа. Среди опрошенных 49 % уже принимали активное участие в "интифаде" и 73 % заявили о своем желании стать "шахидами" (мучениками). Подобные статистические выкладки наглядно свидетельствуют о том, что в настроениях детей и подростков на палестинских территориях преобладают экстремистские тенденции, и такие дети представляют собой идеальную вербовочную базу для организаторов антиизраильской террористической кампании. Можно также сослаться на другое телевизионное интервью, в котором воспитательница детского образовательного учреждения говорит о том, что "детские сердца переполнены не только ужасом, но и стремлением совершить "шухаду"; акт "шухады" превратился в объект мечтаний для многих палестинских детей, полагающих, что только таким путем можно добиться высокого авторитета среди соотечественников и заслужить "вечную славу".
Часто самоубийцами выступают молодые женщины, в том числе из маргинализированных общественных слоев. Последние, как правило, неудачницы в жизни: не имеют семьи, потеряли близких родственников во время военных действий или при совершении последними террористических актов, не могут найти своего места в жизни. Среди самоубийц-террористов немало фанатически настроенных лиц, фанатизм которых питается по-своему понятыми религиозными догмами, ненавистью к народу, который они считают своим врагом.
Как показывает изучение проблемы самоубийственного терроризма, предпринятое израильскими специалистами, обязательным элементом подготовки к проведению суицидального террористического акта является составление "завещания шахида". Подписав такое завещание, "шахид" тем самым принимает на себя обязательства перед самим собой, Аллахом, соотечественниками и своими командирами и наставниками. Одновременно "завещание шахида" служит официальной санкцией на отправку смертника к месту исполнения теракта; "шахид", подписавший такое завещание, не имеет права отказаться от возложенной на него миссии.
Основные концептуальные положения "завещания":
— почетная "привилегия" погибнуть смертью праведника, с последующим вознаграждением самого "шахида" и его родственников после попадания в рай и в доказательство величия Аллаха; призыв к ведению "джихада" с целью освобождения священной Палестины и Иерусалима;
— "практическая" и националистическая аргументация: мотивы
самопожертвования носят исключительно альтруистический характер; основная цель — освободить палестинцев и других мусульман от гнета израильских оккупантов; необходимость возмездия; обращение с призывом о помощи к братьям в арабском мире, зачастую сопровождаемое критикой в адрес "мягкотелых" представителей арабской правящей элиты;
— персональная аргументация: стремление стать героем; восхищение "шахидами"-предшественниками и готовность повторить их "подвиги"; желание прославиться и покрыть неувядаемой славой членов своей семьи; "шахиды" считают себя духовными учителями и наставниками; прощальное обращение к родственникам (особенно к матери) с просьбой поздравить "шахида", которому предстоит "обвенчаться со смертью".
Наши изыскания показывают, что психологическая подготовка обеспечивает воздействие на психику человека с целью убеждения его в необходимости, обоснованности и целесообразности совершения самоубийственного шага, подавления воли и полного, если требуется, подчинения "наставнику". Проще сделать подобное в отношении лиц с повышенной внушаемостью или с сильным чувством вины, что весьма характерно для акцентуированных и психопатических личностей, фанатически настроенных, склонных видеть причины собственных провалов и неудач или незавидного, по их мнению, положения своего народа в "коварных происках" представителей других культур, причем тут этническая и религиозная принадлежность "врагов" имеет первостепенное значение.
Среди исламских экстремистов завидным объектом внушения для последующего террористического использования всегда были женщины, поскольку они занимали в обществе подчиненное положение. С их желаниями и мнениями можно было не считаться — они просто обязаны делать все, что прикажет мужчина, тем более облеченный властью. Достаточно распространены систематические расправы над женщинами, которых определили в террористки-самоубийцы: их постоянно избивают, унижают, грозят убийством, подвергают групповому изнасилованию, в связи с чем угрожают разглашением позорящих сведений и т. д. Доведенные до отчаяния, они начинают видеть в самоубийстве желаемый выход из тупиковой ситуации. Особенно часто кандидатками в террористки-самоубийцы оказываются молодые женщины, мужья которых и другие близкие погибли во время войн или этнорелигиозных конфликтов. В отношении их активно эксплуатируется чувство вины, им постоянно внушается, что они обязаны мстить.
Иногда психологическая подготовка к террористическому акту включает в себя наркотизацию кандидатов или кандидаток в суициденты. В одних случаях в состоянии острого абстинентного синдрома им дают наркотики только в обмен на беспрекословное подчинение и согласие пожертвовать собой. В прошлом в состоянии наркотического опьянения мужчине предлагали различные яства и женщин, убеждая в том, что он находится в раю. Когда он со временем и путем повторения таких ситуаций переставал чувствовать разницу между действительностью и виртуальной реальностью, созданной наркотиком, ему, для того чтобы он смог в очередной раз "посетить рай", предлагают совершить самоубийственный террористический акт.
Тех женщин, которых готовили в Чечне к самоубийственным террористическим актам, постоянно "подпитывали" наркотиками, добиваясь этим и полного подчинения, и утраты связи с реальностью. По-видимому, это повседневная практика, распространяющаяся и на мужчин.
Время, непосредственно предшествующее террористической акции, дает возможность суициденту почувствовать свою особую значимость, свое возвышение над другими людьми, в том числе случайными прохожими. Человек, решивший пожертвовать собой, ощущает себя носителем особо значимой миссии, он теперь хозяин жизни этих прохожих — он, с которым до сих пор мало считались. Теперь ему достанется все внимание и тех, кто раньше не замечал его.