Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.
Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа».
Он замолчал и стал смотреть куда-то вдаль, словно переносясь через годы.
Я не торопил его. Когда-то, очень давно, не на плацу с оружием, а в кабинете, в присутствии своего деда, отца, мамы, моих кураторов, начальников, точно так же, в волнительном запале, торжественно читал текст присяги я сам.
Принимать присягу, стать разведчиком в третьем поколении… Это накладывает большие обязательства. Я не могу подвести своих предков, свой род.
Налил чай в две высокие кружки. Сахар, сдоба, чайные ложки. Тамм насыпал две ложки, машинально помешал, сделал первый глоток, поморщился – горячий, и поднял на меня глаза:
– Это же надо, столько лет прошло, а до сих пор помню. Все тогда волновались перед присягой. Самое страшное было – упасть в обморок. Позор! Вот и сейчас волнуюсь. Как тогда, – оттер он взмокшие ладони о брюки. – Давайте дальше.
Я усмехнулся. Чисто русский жест. Хорошо, что не надо выдавать себя за иностранца. Один жест – подозрение. Второй подобный – провал.
– Беру на себя обязательства о предоставлении правдивой информации секретного характера и выполнении отдельных конфиденциальных поручений. С красной строки. Обязуюсь хранить в тайне сведения, полученные в ходе сотрудничества. Также обязуюсь не разглашать сам факт сотрудничества.
– Секунду! Не торопитесь! Мне нужно прописать организацию, на которую я все-таки буду работать. Какую спецслужбу вписывать?
Я молча смотрел на него.
– Службу внешней разведки или ГРУ?
– А вам самому на какую спецслужбу в системе разведывательного сообщества России хотелось работать?
– На Главное разведывательное управление Генерального штаба, конечно! – не задумываясь, выпалил Роберт.
Ах, как мне хотелось провести вербовку «под чужим флагом»!!! Но, глядя на Тамма, который рискует жизнью, не смог ему соврать. Не знаю почему, но решил, что нужно быть с ним честным.
– Пишите. Также обязуюсь не разглашать сам факт сотрудничества с ФСБ России.
– Разве ФСБ может работать за границей по линии нелегальной разведки? – удивился Тамм.
– Поверьте на слово, – усмехнулся я. – ФСБ может все! В том числе и работать нелегально за границей. Пишите дальше. С красной строки. Для связи и подписи избираю оперативный псевдоним… У вас есть предпочтение, желание избрать себе псевдоним?
– Можно… Разрешите. «Анатоль»?
– Конечно.
Он все сделал. Расшифровал фамилию, поставил дату, а когда осталось лишь подписать текст, пошутил:
– Кровью подписывать не надо?
– Спасибо. Но вы слишком высоко меня оцениваете, – так же шутливо поклонился я ему, и, тут же став предельно серьезным, произнес: – Давайте теперь поговорим о тех бумагах, которые вы мне принесли. – Подписку я сложил и убрал в карман. – Где вы писали их? На службе?
– Да вы что? – возмутился Тамм. – Я что, похож на идиота? Дома. И снизу ничего не подкладывал, если вас это интересует. Разрешите вопрос?
– Спрашивайте, – кивнул я.
– Я много говорил по-русски, но так и не понял по вашей реакции, вы понимаете русский язык?
Я молча смотрел на него. Мне хотелось послать его в известные каждому русскому места. Не всякий иностранец сообразит, как туда добраться, а русский знает дорогу с пеленок.
– Я все прекрасно понимаю, – ответил я на русском.
– Ух ты! – по-мальчишески воскликнул седой подполковник.
– Знаете, у нас с вами мало времени. Если у вас нет вопросов по существу дела, давайте продолжим. Итак. Вы писали. Куда вы прятали написанное?
– У меня дома газовая плита. Я прятал в духовке. Стоило запалить духовку, как все бумаги сгорели бы.
– Мудро, – улыбнулся я. – Сами придумали или кто надоумил?
– Сам. Сидел в каждом помещении квартиры, включая санузел. Думал – куда. В фильмах все прячут оружие и наркотики в туалете. Это все знают, там будут в первую очередь искать. Думал, в холодильник, завернуть что-нибудь, и в морозилку. Но там тоже часто прячут деньги и оружие. И нужно же быстро уничтожить. Вот и придумал. Я что-то неправильно сделал? – с видом испуганного школяра спросил Роберт.
– Нет-нет, – успокоил я. – Вы сделали все правильно. Тем более что сами придумали. Это очень хорошо. Вот и давайте начнем наш первый урок, как правильно записывать информацию, шифровать ее так, чтобы у всех на виду, но непонятно, и как расшифровывать свои записи, хранить ее. Так пойдет?
– Да! – кивнул он и улыбнулся: – Жаль, что конспектировать нельзя.
– Нельзя, – в тон ему ответил я. – Ну что ж, начинаем. У нас с вами… – взглянул на часы, – не более часа, потом вы сделаете то, что я вам скажу.
И я стал обучать агента, как собирать информацию на службе, помечать «на манжетах». У Тамма есть ассоциативное мышление и память. Это хорошо. На этом и сделал упор. Также у него хорошая зрительная память. Так же я обучал его методам тайнописи и как обезопасить свое жилище и рабочий стол подручными средствами.
– Сейчас хоть и объявили, что приняли вас в команду, но тем не менее будут обкатывать на мелких заданиях. Например, то же самое наружное наблюдение за другими кандидатами. Вам же не озвучивали список группы?
– Нет. Не озвучивали.
Я рассказал ему, что за ним была установлена слежка. Кто, когда наблюдал, маршрут его следования, как поступали наблюдатели.
– А вы знаете, я ведь как-то чувствовал, – вздохнул Роберт. – Ощущал кожей, что ли. На войне ты не видишь противника, но понимаешь, что он наблюдает за тобой. И неизвестно, будет он стрелять, смотреть на тебя или попытается захватить. Я и сейчас не могу объяснить толком. Лишь было желание внезапно отпрыгнуть в сторону, перекатиться, развернуться за укрытием, вытащить пистолет и посмотреть, что за спиной. Или кто там прячется, крадется. А дома я сидел, потому что писал. Вспоминал. На работе пытался запомнить все и бежал домой, чтобы записать, пока что-то в голове осталось.
Я объяснил ему его ошибки, которые могли привести к его, и не только, провалу. Обучал простейшим мерам конспирации и выявлению службы наружного наблюдения. Но, опять же, чтобы сильно не расслаблялся. Когда против тебя работает человек двадцать в наблюдении, то могут разыграть целый спектакль, а ты ничего не заметишь.
Показал, как элементарно, когда будет приходить на квартиру для встречи, незаметно глядеть на окно. Если одна из штор будет задернута – немедленно уходить. Если в течение трех часов я не дам знать о себе – уничтожать без жалости всю информацию, оборудование. Ждать. Пароль при встрече: «Мы могли встречаться в Австралии?» Отзыв: «Наверное, вы перепутали с Эстонией». Продолжение: «Точно! Я видел вас в Швейцарии!»
В Швейцарии, Австралии Тамм не бывал.
Жаль, что мало времени, было видно, что агент в звании подполковника жадно, словно сухая губка, впитывал неведомые ему знания. Он усвоит, «переварит», разложит все по полочкам в сознании. И будет работать. У него пока еще азарт поиграть в шпиона.
Но сознание человека подобно маятнику. Теперь главное – не упустить тот момент, когда у него наступит апатия, желание послать всех подальше, лишь бы от него отстали. Психологический надлом. Некоторые идут сдаваться в контрразведку, кто-то кончает жизнь самоубийством… Но если вовремя понять, уловить этот «провал» в сознании, то легко поправить мотивацию источника и продолжить многолетнее плодотворное сотрудничество. Конфиденциальный источник должен «выдавать на гора руду» – информацию. И, желательно, не мелкую, но много, а крупную. А Тамм пока обладал широкими оперативными возможностями. Значит, он автоматически превращается из категории «просто агент» в категорию «ценный агент».
Я отслеживал время. Потом рассказал, что в его поведении может насторожить окружающих. Его монашеский образ жизни. Подумают, либо больной, либо избегает женщин…
На что Тамм ответил, продемонстрировав отменную ассоциативную память:
– Это почти полная цитата из моей любимой книги «Мастер и Маргарита»: «Что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжелобольные, или втайне ненавидят окружающих».
– Прекрасно сказано! Вот поэтому этот вечер вы проведете в компании юной девы с Украины. Вам предстоят расходы, – потянулся я к бумажнику.
– Гусары денег не берут! – замахал руками Роберт.
– С этой минуты вы делаете то, что я говорю. Вам сейчас нужно появиться в сопровождении девушки в нескольких людных местах, там, где могут быть ваши сослуживцы или кто вас знает. – Перехватив его взгляд, я качнул головой: – Нет-нет, ко мне ходить не обязательно.
– А может, я хочу показать свою фотографию в вашем кафе? Произвести на даму впечатление, какой я бравый вояка.
Я задумался.
– Хм. Логично. Но не вздумайте искать со мной встречу. Даже взглядом. Просто поприветствуете меня, если увидите в зале, не более того. Понятно? А до этого зайдите в пару мест. И не напейтесь! Пьяницам секреты не доверяют и ответственную работу тоже. Помните об этом! – Я достал из бумажника тысячу евро и протянул ему: – Вот. Сдачу отдавать не надо.
У Тамма глаза чуть не выпали из орбит.
– И еще небольшая формальность. Не очень приятная, но требуется… Поймите правильно, – замявшись, добавил я.
– Надо написать расписку? – пришел он мне на помощь.
– Да. Так положено.
– Понимаю. Что писать?