Юноша остановил патефон, вынул иголку:
– Одна сторона – одна иголка. Запас привезли приличный. Они стираются быстро, потом начинают убивать пластинку. Вот, – выложил он на стол коробку.
– Спасибо! А как обслуживать? Техника старая.
– Ты мне позвони, он и придет. Немного заплатишь. У парня светлая голова и золотые руки! – похлопал Рахмат юношу по плечу. – Иди, на улице обожди меня.
– Дай ему хоть чаю выпить! На! За труды! – Я протянул парню купюру в десять евро.
Тот принял в полупоклоне.
– Бери чай, вон столик освободился, устраивайся, а мы поговорим о погоде, – кивнул головой Рахмат.
Подождали, когда тот пересядет, и я вопросительно посмотрел на хозяина.
– Полиция работает в этом прекрасном городе великолепно, – цинично, с некоторым вызовом улыбнулся он. – Ты представь, что буквально через несколько дней после твоего посещения полицейские нашли и арестовали двух мигрантов из Африки. Оказывается, они выследили пьяного офицера из штаб-квартиры НАТО, избили его и ограбили! Во время обыска нашли часть вещей, в том числе телефон, часы, кольцо. Вот они. – Рахмат достал конверт и вытянул две фотографии. Было видно, что они сняты на камеру телефона, а потом распечатаны на цветном принтере. – Под тяжестью улик и полицейских тумаков те полностью признали свою вину. А вот опознание. Офицер сразу опознает свои вещи, а нападавших крайне неуверенно, но после подсказки полицейских очень даже уверенно.
Он явно потешался над ситуацией. Выложил снимки, как незнакомый мне офицер в форме канадских ВВС рассматривает выложенные на стол вещи. Фото в фас и профиль. Очень грамотно. Понятно, что делал полицейский в участке.
– Оповестили военную полицию и службу безопасности натовцев. Прибыло пять человек. Одного бы хватило. Но, наверное, делать им нечего, вот и катаются на трех машинах.
Фото регистрационных номеров машин. Из них выходят мужчины в штатском. Фото каждого с разных ракурсов. Я не знал, оставит ли мне Рахмат снимки, поэтому всматривался, запоминая каждого. Все пятеро опрашивают двоих задержанных. Больше фото не было.
Рахмат насмешливо рассматривал меня.
– Эти, – кивнул он на фото арестантов, – заявили, что преступный умысел у них возник спонтанно, когда увидели пьяного, справляющего малую нужду в кустах. Никого из твоего кафе они не знают и даже не знали, где оно находится. Понимаешь, когда офицер заявил об избиении, то опросили его, где сидел, с кем общался, стандартная процедура. То же самое сделали в военной полиции НАТО. Стали крутить вокруг кафе. Выходило, что твой автомобиль и тебя самого несколько раз видели у нас. Решили, что ты выступаешь наводчиком. Когда сильно пьяный выходит от тебя, звонишь нам, и мы сообщаем бандитам, что дежурят поблизости. Потом с тобой делятся. Поэтому они и нахрапом пытались запугать твою барменшу. Ну а нам лишнее внимание из-за этих приезжих не нужно. Мы живем своим миром. А эти… – резко ткнул пальцем в фотографии арестованных, – привлекают ненужное внимание к нашему району. Поэтому все очень хорошо получилось. Они тоже заявили, что никого не знают. «Отрабатывали» прохожих только вдвоем. В северной части города не были, потому что там, как слышали, нет богатых туристов. Так что ты чист, ну и мы, в глазах полиции, чисты. – Рахмат был доволен произведенным эффектом.
– Сколько я еще должен? – спросил я.
– Ничего, – сделал он великодушный жест. – Мы сами заинтересованы в своей честной репутации, – и, хитро подмигнув, добавил: – Будут проблемы или понадобится антиквариат – обращайся. Ахмат оценил твое доверие к нам и щедрость. Велел передать, что всегда можешь рассчитывать на нашу помощь. Ты поэтому тогда к нам приезжал, что почувствовал слежку?
Я молча кивнул. Зачем врать? Не надо.
– Мы только сейчас все поняли. Надо было сразу рассказать, быстрее бы нашли этих хвастунов. Они очень гордились, что избили офицера, и добыча, по их меркам, была большая. Больше времени заняло, чтобы найти украденное и положить им домой. Ну, тебе это знать не обязательно!
Рахмат поднялся, протянул руку, я крепко пожал ее. Юноша тем временем закончил трапезу, и они вдвоем вышли на улицу.
Я собрал посуду, отнес в моечную. Поставил патефон на барную стойку, туда же пластинки и иголки. Эллис вернулась на рабочее место, объяснил, как пользоваться, а рядом поставил фотографию. Она захлопала в ладоши, как маленькая.
– Мсье Артур! Ваши друзья прямо волшебники! Предмет с историей, да еще в рабочем состоянии!!! Это просто хит сезона! Если вот так, каждую неделю добавляя какой-нибудь раритет, удастся удерживать внимание посетителей, то…
– То через год не будет места для посетителей, а кафе переделаем в антикварный магазин! – насмешливо перебил я. – Но идея хорошая. Подумаю. Скажите, Эллис, вы помните тех мужчин, которых вы приняли за полицейских?
Она сразу сникла. Кивнула.
– Я сейчас вам покажу снимки, просто посмотрите: кто-нибудь был тогда?
Она стала перебирать фотографии и, отложив две, сказала:
– Вот эти господа. Я их хорошо запомнила. Этот все норовил мою грудь рассмотреть, а этот – напирал, угрожал. Ой! А откуда у вас фотографии? Мсье Артур? Все в порядке?
Я успокоил ее, вкратце пересказал историю со счастливым концом, опуская щекотливые подробности.
– У-ф-ф! – промокнула она вспотевший лоб. – А то я тогда так испугалась. Вот ведь какие мерзавцы! – рассматривая фото мигрантов, добавила Эллис. – Столько хлопот из-за них! Но полицейские – молодцы! Нашли!
Я согласно кивнул. Правда, не был до конца уверен, настоящие это грабители, или их «назначили» на такую роль, по согласованию с Ахматом, чтобы не мешали в каких-нибудь делах. Но это не важно, главное, что подозрения рассеялись. И военная полиция не будет видеть во мне наводчика для малолетних преступников. Тамм встретится в Таллине с людьми из Центра. А потом уже примут решение по форсированию операции. Хорошо! И с отцом повидался. Надо доложить в Москву, затем ждать команду к действию. Эх! Замечательно! Хотелось петь!
– Мсье Артур сумел завести дружбу с полицейскими, – глядя на меня с уважением, проговорила Эллис. – А вы недавно в стране. Я думала, что вы посмеялись над моими словами про полицейских. Я их за лье чую. Быстро же вы разобрались.
– Милая моя Эллис, прошу вас, пусть то, что вы сказали, а я вам показал и ответил, останется нашей маленькой тайной. Хорошо?
– Конечно, мсье Артур! Есть, шеф! – Она сделала жест, показывая, что, мол, рот на замок-«молнию».
Я собрал фотографии и, пройдя в свою каморку, спрятал их. Потом отправлю в Центр с пояснениями, пусть идентифицируют военных полицейских. Оказывается, есть угроза, откуда и не предполагал. Они могли запросить во Франции обо мне информацию. Но там все чисто. Обычный гражданин, предприниматель средней руки.
Последующие две недели я не расслаблялся. Образцово-показательный хозяин кафе. Несколько раз заходил на сайт поставщика, подключался к камерам видеонаблюдения, чтобы посмотреть, появился ли Тамм. Не видел его ни утром, ни вечером. И Центр молчит.
Зато бар процветал. Патефон заводили по нескольку раз за вечер, по заявкам посетителей. Всем нравилось слушать этот искаженный звук, с повизгиванием, полушептанием. Звук, которому более ста лет. Рядом с патефоном красовалась фотография первого владельца. И все отмечали пулевое «ранение» раритета.
И вот так, из уст в уста, с использованием социальных сетей, не вкладывая ни евроцента в рекламу, мое заведение стало входить в ТОП-30 питейных заведений Брюсселя.
Наконец настал час, когда я обнаружил у себя в почтовом ящике рекламный буклет, призывающий меня посетить Индию. В Индии не был, да и не рвусь особо, надо много прививок делать, чтобы не заболеть, и с английским у меня не совсем хорошо. Для туриста сойдет, а вот вести подпольную оперативную работу – не солидно, надо подучиться. Ну а хинди я вообще не знаю.
Хотя ни в какую Индию я не собирался. Это знак, что тайник для меня заложен. Значит, пойдем кормить водоплавающих птиц в парке. Ох! Я возвращаюсь в строй! И это хорошо! Самое страшное наказание – тягостное ожидание в безвременье.
Честно говоря, я полагал, что место поменяют, коль было подозрение на компрометацию проведения мероприятия. Ну, Москве виднее, полагаю, что они проверили все как следует.
Рано поутру, одетый в спортивный костюм, кроссовки, я уже был в парке. Пробежался неспешно, а как еще может бегать мужчина в моем возрасте, к тому же много курящий? Да и не рекорды мне ставить надо, а оглядеть парк. Тихо. Есть, конечно, любители утренней физкультуры, но вот счастья на их лицах не замечаю. И это нормально. Если бы притворно-оптимистические были – засомневался бы в их искренности и мотивации, и пришлось бы еще круги наматывать.
На берегу озера остановился, машу конечностями, наклоны, оглядываюсь – нет никого, подбираю камень, руки в «замок», перед собой, махи влево, вправо, сверху вниз, как будто дрова рублю. Между ладоней контейнер.
Разогрелся. Хм. Может, действительно начать по утрам вот так бегать? Тогда точно примелькаюсь в этом парке. А если место сменят?
Такой же трусцой добежал до машины и поехал домой. С сумкой поднялся к себе. Осмотрел контейнер. Чисто, «контрольная метка» на месте. Не трогали, не вскрывали. Осторожно извлек тоненькую, почти невесомую бумагу. Ого! Судя по размерам, сообщение не будет состоять из нескольких предложений. Придется покорпеть над расшифровкой. Вот только книга у меня для этих дел на работе, так что надо ехать в кафе.
На душе легко. Сил много. Я в строю! Я снова в строю! В мозгу эта мысль засела глубоко.
В кафе я появился первым. Открыл дверь, снял с сигнализации. В зале еще не совсем проветрилось после вчерашнего вечера. Затем в свою каморку, закрыл за собой дверь, вывел на монитор камеру, что смотрит на вход, и начал медленно переводить язык цифр на понятный. Приличный объем.
Смысл послания, без подробностей, заключался в следующем:
«После анализа происшедшего установлено, что вашей вины в провале операции «Фабрика» нет. Ваш КИ взят под оперативное наблюдение. В случае попытки выйти на него из страны прежнего пребывания спецслужб будут приняты меры по нейтрализации источника. Прежнюю связь с ним рассматривать как отвлечение сил и средств на негодный объект.