«Валютная девочка!» — решил Белкин, отметив атласный жакет, модной длины юбку, тонкую кожу туфель.
— Новенькая? — спросил он бармена, указывая глазами на девушку.
— Как сказать... — усмехнулся бармен. — С полгодика здесь пасется.
— Никогда не видел! — удивился Белкин.
— Не попадалась, — пожал плечами бармен. — Ничего кадр?
— Первый класс! — убежденно заявил Белкин.
В чем другом, а в этом он разбирался. Девочка была в большом порядке. Белкин, правда, предпочитал блондинок, но эта черноглазая была очень уж хороша!
— С кем она? — Белкин покосился на бородатого.
— Не интересовался, — небрежно ответил бармен.
— На финна похож, — глянул в сторону столика Белкин. — Или швед.
— Меня не колышет. — Бармен вышел из-за стойки, подошел к сидящим, убрал со стола пепельницу, полную окурков, поставил чистую и вернулся.
— По-английски лопочут.
— И она тоже? — удивился Белкин и с нескрываемым интересом взглянул на девушку.
Она заметила это, оценивающе оглядела Белкина и многообещающе улыбнулась ему. Бородатый все норовил обнять девушку за плечи, та, смеясь, сбрасывала его руку. Бородатый опять тянулся к ней и бормотал что-то, то показывая на бутылку джина, то тыча пальцем куда-то в потолок.
«В номер приглашает, — догадался Белкин. — Неужели пойдет?»
Бородатый становился настойчивей, видно, сильно опьянел, девушка уже с трудом освобождалась от его объятий, но по-прежнему громко смеялась, курила одну сигарету за другой, не забывая о стоящем перед ней высоком стакане с джином.
— Она доиграется! — недовольно пробурчал бармен, косясь на дверь. — Ну вот!.. Как в воду глядел!
В дверях бара показались два дружинника с красными повязками на рукавах. Один остался стоять в дверях, другой подошел к столику.
— Проживаете в гостинице? — обратился он к девушке.
— А то ты не знаешь! — рассмеялась та.
— Придется пройти, — сказал дружинник.
— Еще чего! — Девушка откинулась на спинку кресла, закинула ногу на ногу, подняла бокал с джином: — Будь здоров!
Бородатый пьяно таращился на них, что-то спросил по-английски у девушки, та ответила, бородатый радостно закричал:
— О!.. Полиция! — И полез к дружиннику с бутылкой и стаканом: — Чин-чин!
Дружинник отрицательно покачал головой и сказал:
— Раз не проживаете, находиться здесь не положено.
— А может, я проживаю? — разозлилась девушка и ткнула пальцем в бородатого: — Вот с ним!
Бородатый, очень довольный происходящим, закивал головой и опять потянулся к дружиннику с бутылкой. Тот решительно отвел его руку.
— В последний раз говорю! — повысил он голос. — Следуйте за мной!
— Во козел! — озлилась девушка. — Делать тебе нечего?
Она допила свой джин, покидала в сумочку сигареты и зажигалку, поднялась с кресла:
— Пошли!
Белкин сидел в «Жигулях» и поглядывал на подъезд дома, у дверей которого висела табличка с надписью: «ДНД». Из гостиницы он вышел вслед за дружинниками и видел, что повели они девушку именно сюда, в ближайший опорный пункт. Подогнал «жигуленка», докуривал уже третью сигарету, а девушка все не выходила.
Белкин решил уезжать — есть дела поважней! — повернул ключ зажигания, разогревая мотор, и увидел девушку, выходящую из подъезда.
Белкин коротко посигналил и распахнул дверцу:
— Прошу!
Девушка удивленно вскинула брови, но, узнав Белкина, плюхнулась на сиденье рядом с ним.
— Чем закончились разборки? — Белкин захлопнул дверцу машины.
— А-а! — пренебрежительно махнула рукой девушка. — Десятка штрафа.
— Всего-то? — Белкин прислушался к шуму мотора. — Пора нам и познакомиться. Леонид.
— Дорис.
— Ого! Иностранная подданная?
— Такая же, как ты! — рассмеялась девушка. — Слушай, а как ты усек, что меня сюда повели?
— Ну, это нетрудно! — снисходительно посмотрел на нее Белкин. — Ближе ничего нет. Не спецтранспорт же им вызывать? Кстати, куда едем? К тебе, ко мне?
— Шустряк ты, я смотрю! — опять рассмеялась девушка. — Я лично хочу домой. Просто домой. Понятно?
— Ясненько! — кивнул Белкин.
— Принять ванну и на часок в постель. А спать я предпочитаю одна.
— Да понял я, понял! — Белкину даже понравилась ее неуступчивость. — Телефончик хоть дашь?
— Смотря по поведению. — Девушка вынула из сумочки сигареты. — Едем мы или нет?
— Куда прикажете? — сыграл в угодливость Белкин.
— Пока прямо!
Девушка щелкнула зажигалкой и откинулась на спинку сиденья.
В одном из новых районов Белкин остановил машину у семнадцатиэтажной башни, возвышающейся над крышами соседних домов.
— Мой личный небоскреб! — Дорис кивнула на подъезд башни и раскрыла сумочку. — На бензин подкинуть?
— Обижаешь! — покачал головой Белкин. — Гусары с женщин денег не берут!
— Должна же я чем-то соответствовать? — рассмеялась Дорис.
— Чашкой кофе в твоем кооперативном раю.
Дорис нахмурилась, и Белкин поспешно добавил:
— Имеет право извозчик подкрепить свои силы? Через весь город пилил!
— Ладно! — решилась Дорис. — Что с тобой делать! Но учти...
— Уже учел! — подхватил Белкин. — Выпиваю свой кофе и выметаюсь. Так?
— Только так! — Дорис вышла из машины и направилась к подъезду. Белкин проверил, хорошо ли закрыты дверцы, и пошел вслед за ней.
Уставленная старинной мебелью, с картинами по стенам, статуэтками на полках, комната была похожа на музей. И вся эта старина, вместо того чтобы разместиться в просторном двусветном зале с узорным паркетом, ютилась под низковатыми потолками кооперативной панельной башни.
Не соответствовала этому окружению и сама хранительница музея. Уж очень несовместимыми были французские маркизы в пудреных париках, стоящие под стеклом горки, с вульгарноватым жаргоном хозяйки дома, с небрежностью ее манер, дымящейся сигаретой во рту. «Бывает», — усмехнулся Белкин и, прихлебывая кофе, подошел к окну взглянуть на стоящие внизу «Жигули». Никто вокруг машины не вертелся, сидящие на скамье у подъезда старушки на любителей поживиться боковым зеркалом или запаской в багажнике похожи не были, и Белкин, успокоенный, отошел от окна.
— Горячего подлить? — с кофейником в руках вошла в комнату Дорис.
— Да нет... Спасибо! — отказался Белкин. — Крепкий очень.
— Сердце бережешь? — рассмеялась Дорис.
— Считаешь, напрасно? — не принял шутки Белкин.
— Береги не береги — один черт! — махнула рукой Дорис. — Помирать, так под кайфом! Нет, скажешь?
— Помирать не собираюсь, — усмехнулся Белкин. — Другие планы...
Поставил пустую чашку на стол и подошел к висящей на стене картине в потемневшей от времени раме.
— Откуда она у тебя?
— Фигня эта? — переспросила Дорис. — Тетки моей. Моего тут магнитофон да проигрыватель, ну шмотки еще... А все старье — теткино!
— А ты знаешь, сколько это старье теперь стоит? — Белкин огляделся. — Карельская береза... Фарфор... А если этот Коровин подлинный... Не знаешь, копия это?
— Понятия не имею! — пожала плечами Дорис. — Вот диски у меня подлинные! Фирма! И кассеты тоже.
— Да что твои диски! — отмахнулся Белкин. — Зола! Слушай, тетка твоя ничего продавать не собирается?
— Слетай во Львов и спроси! — Дорис явно наскучил этот деловой разговор.
— Почему во Львов? — удивился Белкин.
— Да потому, что она у моих родителей кантуется, — неохотно пояснила Дорис. — Климат там ей нравится. А пока обмен не подвернулся, мне свои апартаменты предоставила. Чтобы я лишних родительских денег не тратила, комнату не снимала. Не в университетской же общаге жить!
— В университете учишься? — не мог скрыть удивления Белкин.
— Не похоже? — усмехнулась Дорис. — Филфак. Английское отделение.
— Сильна! — с уважением оглядел ее Белкин.
— На том стоим! — тряхнула головой Дорис и откровенно зевнула. — Слушай, по-моему, ты засиделся!
— Исчезаю, — поднялся Белкин. — А телефончик?
— Стоит ли? — засомневалась Дорис.
— Как знаешь! — обиделся Белкин. — Не навязываюсь.
— Гляди-ка! Обижаться еще не разучился! — рассмеялась Дорис. — Пора отвыкать. Эмоции в наш век — штука накладная. В трубу вылетишь!
— Перебьюсь! — К Белкину вернулась его обычная самоуверенность. — Так как насчет телефончика?
— Держи! — Дорис черканула номер на клочке бумаги и протянула его Белкину. — И гуд бай! Я уже сплю!
Дорис закрыла за Белкиным дверь, подошла к окну, дождалась, когда он вышел из подъезда и сел в свои «Жигули». Потом плотно задернула шторы и прошла во вторую комнату, где на столике у дивана стоял телефон.
— То, что он заинтересовался картиной, еще ни о чем не говорит. — Курнашов остановился у полуоткрытого окна кабинета, прислушался к уличному шуму, прикрыл окно и вернулся к столу. — Решил прощупать возможность выгодной сделки, только и всего!
— Картинами и антиквариатом он никогда не занимался, Сергей Павлович, — возразил Костров. — Ни нужных связей, ни каналов сбыта. Проверено.
— Что предполагаете? — внимательно взглянул на него Курнашов.
— Подлинный Коровин — это немалые деньги в твердой валюте, — раздумывает вслух Костров. — На Западе особенно!
— На такую крупную сделку с иностранцем Белкин не пойдет, — вмешался в разговор Савельев. — Грешков за ним хватает! Да и не всякий иностранец рискнет на такую покупку: таможенников наших знают. А к дипломатам ходов у него никаких!
— А если решил обойтись без посредников? — спросил Костров. — И без таможни? Не будет никакой таможни, понимаешь?
— Нелегальный переход? — задумался Савельев. — Да нет... Мелковат он для этого!
— А представь, что он не один? — упорствует Костров. — Группа. А капитал себе готовит по собственной инициативе.
Савельев помолчал и вопросительно взглянул на Курнашова:
— Возможный вариант... Как считаете, Сергей Павлович?
— Я привык анализировать факты, Николай Иванович, — ответил Курнашов. — Поэтому к определенному выводу пока не готов. Хотя кое-какой материал для размышлений есть. — И обернулся к Лаврикову: — Докладывайте.