— Поехали, — наконец, сказал Белогородцев, и я пошла за ним следом, все еще не понимая, на чем мы сошлись. В полной тишине мы садились в машину, также ехали до города. Я не знала, сколько времени, лишь по сизому небу за окном определяя, что еще очень рано.
Мы повторили вчерашний ритуал, пересаживаясь из одного автомобиля в другой. Алексей вернул мне назад мобильный. Я взглянула на экран — пропущенный с неизвестного телефона, перезванивать по которому я не планировала.
— Леша, — позвала я его и замерла в нерешительности.
— Запомни мой номер, — перебил он, диктуя цифры, которые я от растерянности в первый раз даже не услышала. Мужчина терпеливо повторил и продолжил: — я буду рядом, по мере возможности наблюдая за тобой.
— Выясни, кто такой этот Тимур, — выпалила я торопливо, словно выныривая из своих мыслей, — и чем его держит Бро. Я уверена, что он нам может пригодиться.
— Я искал, но ничего не нашел на него.
— Он интересовался домом напротив, мне показалось, там можно нарыть что-то, связанное с ним. Ты знаешь, с кем он встречался в прошлый раз?
— Да. Кормаков, сейчас пенсионер, а раньше трудился главным бухгалтером в одной крупной фирме.
— Что за фирма?
— «Ричмонд». Там было несколько учредителей, двое умерли, остальные продали свою долю, после этого Кормаков ушел на отдых.
— Он, вроде, молод еще для пенсии?
— По выслуге лет, за прошлые заслуги, — пожал плечами Белогородцев, — я тебя понял, порою еще в этом направлении. Двигай, дальше на такси.
Я поднялась из подземной стоянки, зябко ежась — на улице было прохладно и пустынно. Быстром шагом минут за десять добралась до дома, не рискувя вызывать таксиста, поднялась наверх и замерла перед дверью, стараясь открыть ее как можно тише. Предательски щелкнул замок, разлетаясь оглушительным звуком по сонным комнатам.
— Черт, — прошептала я, переставая скрываться. Зашла внутрь, закрыла дверь, прислоняясь к ней и унимая бьющееся от испуга сердце. Дурочка, сама себя напугала.
Тимур не вышел мне навстречу, — видимо спал. Я прошла в ванную, запираясь и включая горячий душ, чтобы хоть немного согреться после утренней прогулки.
Взглянула на себя в зеркало — под глазами залегли темные полукружья, губы потрескались. Спина привычно ныла, причиняя дискомфорт; я стащила с себя одежду, закидывая ее в стиральную машину и встала под душ, отключаясь на несколько минут от действительности. Стояла, не двигаясь, смывая с себя вчерашний день. Соленые слезы стекали с лица, смешиваясь с водой из душа. Я думала о Паше, маме, и весь мир казался мне в тот момент окрашенным лишь в черные цвета.
Я стояла так до тех пор, пока слез не осталось; намылила голову шампунем, на автомате втирая его в голову, пока пена не начала падать ошметками под ноги. Когда на одном таком белом пенном островке я чуть не поскользнулась, в последний момент хватаясь за перекладину, я встряхнулась, сбрасывая оцепенение.
Все, Тина, хорош. Некогда себя жалеть, успеется еще.
Ополоснувшись, я еще долго сушила волосы, укладывая их спиной к зеркалу. Завернулась в полотенце, выходя из ванной, и едва не врезалась в Тимура, который стоял в шаге от двери.
— Доброе утро, — смущенно произнесла я, но он не удостоил меня ответом, лишь сверля черными глазами, — что на этот раз?
Желания угадывать, почему Байсаров опять без настроения, не было никакого.
— Все в порядке, — ядовито процедил он, — у вас, как я смотрю, тоже. Бурная ночка выдалась?
— Что? — не сразу поняла я, только через мгновение вспоминая, что из дома я уходила на свидание с Коганом, да еще и под напутствие Макса.
«Он решил, что я спала с художником», — печально констатировала я.
Ну, конечно, о чем еще мог подумать Тимур. Эскортница, поехала к мужчине, не ночевала дома, а утром сразу в душ. Любой другой на его месте решил бы точно так же, а уж этот тип с раздутым эго даже других вариантов предположить не мог.
— Вы плохо слышите?
— Ты всю ночь караулил меня ради этих слов? — я перешла в оборону, упирая руки в бока. Трудно признаться, но наши перепалки отвлекали меня от всех проблем, и сейчас я была не против спровоцировать его на ответные эмоции.
— Конечно, мне же больше нечем заняться, как ждать Вашего прихода после потрахушек.
— «Потрахушки», — передразнила я, входя в раж. — Я уже давно поняла, что ты и сам не против оказаться на месте художника, только тебе не дают.
Тимур шагнул ко мне на встречу, выставив палец вперед, я отзеркалила его движения. Байсаров уперся в полотенце, завязанное в слабый узел на груди, который от давления развернулся. Не успела я ахнуть, как полотенце скользнуло к моим ногам, а я осталась стоять голой.
— Вашу же мать, — глухо проронил Тимур, не отводя взгляд от моей груди. Я замерла, сжимая в одной руке край полотенца, за который успела схватиться, и даже не думала прикрываться, наблюдая за его реакцией, — оденьтесь, я не художник, чтобы соблазнять меня.
— Можно подумать, тебе не нравится.
Не знаю, какой бес вселился в меня в тот момент: я снова сократила расстояние между нами в один небольшой шаг, упираясь грудью в тело Тимура. Он был одет в просторную футболку и широкие штаны, которые не скрывали его возбуждение: я не столько видела, сколько чувствовала его.
Байсаров перевел взгляд, встречаясь со мной глазами, и я поразилась его выдержке. Он почти не дышал и стоял, не двигаясь и не вынимая руки из карманов. Я подтянулась на носочках, касаясь его губ своими, ожидая, что он будет дальше.
У меня почти не осталось мыслей, кроме желания отвлечься, отстраниться от пережитого. Возможно, секс с Тимуром стал бы лучшим средством, чтобы избавиться от терзающих душу страданий.
Из его рта вырвался короткий и тихий стон, настолько тихий, что я в какой-то момент засомневалась, слышала ли его вообще. Мужчина закрыл глаза, позволяя мне целовать его, и я продолжила, представляя, чем сейчас может закончиться мое выступление.
Губы Тимура были твердыми и горячими, а изо рта приятно пахло мятной пастой. Я осторожно коснулась рукой его груди, опираясь, чтобы не потерять равновесие, и в какой-то момент он сдался, поддаваясь на мою провокацию и отвечая на поцелуй в полную силу.
Это было действительно приятно: я почувствовала, как от его прикосновения по телу побежали мурашки, а живот свело в приятной истоме — я непроизвольно прижалась еще сильнее к нему, ощущая, как упирается выступ на его штанах в мой живот.
— Тина, — шепнул Байсаров, прекращая поцелуй и слегка отодвигаясь, так, что мы снова могли смотреть друг другу в глаза.
— Да?
— Я не донашиваю вещей за другими, — тем же тоном ответил он, отталкивая меня и проходя в ванную. Я ошалела смотрела ему вслед, удивленная реакцией, а потом неожиданно засмеялась. Тимур обернулся, удивленно поднимая брови — должно быть, ожидая, что я расстроюсь после его выпада. Но я подобрала с пола полотенце и запустила им в мужчину:
— Когда будешь дрочить, вспоминая мои сиськи, не стони на всю квартиру, — и развернулась, сверкая голой задницей.
— Идите нахрен, — крикнул он мне вслед, и я ответила ему тем же:
— Сам иди, — ощущая неожиданный прилив энергии
Глава 19
Спать мне уже не хотелось. Сделав очередной укол, я налила чай в большую чашку, и стала прислушиваться к тому, как льется в ванной вода. Если бы Тимур не остановился, продолжила бы я сама? Сомнительно. Думаю, мы не успели дойти до самого главного, как я попыталась бы сбежать. Даже несмотря на то, что Байсаров мне нравился… куда сильнее, чем я хотела бы признать.
Зевнув, я провела ладонью по лицу, устало потирая глаза. К сожалению, мысли о нем не могли вытолкнуть разговора о маме. Ее уже нет, а меня в нужный момент не оказалось рядом. Я сморгнула слезы, стараясь глубоко дышать. Нельзя плакать, нельзя, это станет похожим на истерику — сначала смеюсь, как ненормальная, а через минут реву.
Тимур выключил воду, а я спешно вытерла щеки, стараясь придать себе безмятежный вид. Щелкнула дверь, но отсюда, их кухни ее не было видно. Я слышала, как мужчина прошел в комнату, хлопнул дверцей шкафа. В отличии от моих вещей, свои шмотки он педантично развесил на плечиках — один к одному. Кто бы сомневался.
Я оглядела себя, поправляя юбку, заплела быстрыми движениями волосы в косу и принялась ждать, когда Тим появится на кухне. Мне было страшно оставаться наедине с собой, становиться слабой, как когда-то. Все это потом, когда дело закончится, и я снова смогу принадлежать самой себе.
Тимур прошел мимо, не обращая на меня внимания. Открыл холодильник, достал оттуда пластиковые упаковки с едой и принялся перекладывать в тарелку.
— У нас есть что-то кроме пиццы? — спросила я.
— Естественно.
— А что там?
— Еда, — ответил Тимур, не меняя интонации, а мне снова захотелось бросить в него чем-нибудь тяжелым. Процесс пошел, я втягивалась в игру.
— Вот ты зануда, — фыркнула, спрыгивая со стула и заглядывая в тарелки. Несколько порционных салатов, один из которых я тут же схватила, курица с сыром, рис, бифштекс с картошкой. Скривилась, глядя мясо:
— Мне курицу.
— Я Вас к столу не звал.
— Больно тебя спрашивали, — я потянулась к посуде, но Тимур схватил меня за руку, не позволяя завершить движение. — Ты офигел?
— Было бы неплохо, если вы начали готовить еду, а не свое тело к свиданиям, — вроде бы говорил Байсаров спокойно, а казалось, что рычит.
— Я не кухарка, а ты все равно расплачиваешься с кредитки Бро, так что не строй из себя обиженного и не жадничай, — не выдержала я. Мужчина молча расцепил руки, и продолжил как ни в чем не бывало накладывать себе завтрак.
Когда он отвернулся, я показала ему язык совершенно по-детски и села за стол, дожидаясь, когда освободится микроволновка. И чего он так взъелся на меня? Неужели не дает покоя мысль, что я спала с художником?
— У нас ничего не было, — сказала вслух, разглядывая его широкую спину. Он замер на короткое мгновение, словно оценивая услышанное, а потом продолжил готовить себе кофе в турке. — Ты же все слышишь, — продолжила я, не успокаиваясь, — и тебя это волнует.