Когда мы оказались в номере, я устало плюхнулась на край кровати. Солнце уже склонялось к верхушкам высоких сосен, — таких же, что окружали домик на базе, с которой началось мое путешествие. И сейчас я больше всего хотела оказаться там, на веранде, с чашкой чая и интересной книжкой. А еще лучше — в Барселоне, в уютной квартире Луизы, с ее двумя кудрявыми детьми, такими же, как ее муж. Мы списывались с ней раз в полгода, и только она знала, что я все еще жива.
— Что с Вами?
Я открыла глаза, возвращаясь в реальность. Мечты казались такими сладкими, такими… живыми, что мне на мгновение стало даже больно.
Солнце освещало нашу комнату, и на фоне большого окна я видела лишь очертания Тимура, но никак не его лицо.
— Ничего.
— Ничего?
— Ничего хорошего. Мне не по душе творящееся вокруг. Раньше я всегда знала, что делаю и с какой целью, а сейчас двигаюсь впотьмах. На это дело Бро выделил уже столько денег, что я не представляю, какова цена того, ради чего все затевалось.
— Разве цена так важна?
Он присел рядом, и теперь пейзаж за окном смотрелся как одна большая картина. Солнечный свет окрашивал верхушки деревьев и часть горы рыжим, теплым цветом, и в другой момент я бы готова была любоваться тем, что вижу, но не сейчас.
— Важно то, что будет потом Я думаю о том, что мне делать дальше — и не знаю. Что будет со мной после — и этого не знаю. Я жить хочу, понимаешь?
Я чувствовала, что не могу сдержаться. По щеке предательски медленно катилась слеза, а Тимур следил за ней взглядом, до тех пор, пока капля не упала на мою руку.
— Не плачьте, — он потянулся вперед, касаясь моего лица рукой. Кожа на подушечках пальцев была твердая, горячая и сухая. Он провел по щеке, осторожно стирая влагу, а я задохнулась от ощущения, вызванного его движением.
— Тимур, — прошептала я, но он перебил:
— Тсс, — и двигаясь вперед добавил, — если хотите жить — живите.
— Но как? — я уже не сдерживала слезы, чувствуя, как меня потряхивает от нервов.
— Вот так, — ответил Байсаров и притянул меня к себе, касаясь губ. Я чувствовала соль на них — должно быть от моих слез.
— Не надо, — прошептала тихо, сопротивляясь из последних сил, но он не слушал — и в чем-то я была благодарна ему за это.
Его твердые губы впиваются в мой рот, и секундная нежность сменяется такой страстью, что у меня отключается мозг. Рука байсарова надавливает на мой затылок, запутываясь в волосах, притягивая меня ближе к себе. Не сдерживаясь, кусаю его за нижнюю губу, и из его рта вырывается вздох, тихий, низкий, но настолько чувственный, что в ответ по спине бегут мурашки.
Тимур проводит рукой по моей спине, подтягивая вверх футболку, и от его прикосновений теперь уже из меня вырываются хриплые звуки.
Теплые пальцы проходят вдоль позвонков, и жар проносится по всему телу, а низ живота сводит в приятной судороге. Мне тесно в шортах, и я мечтаю, чтобы он уже стащил их с меня, но Тимур пока занят изучением моего тела.
Ладони скользят к моему животу, поднимаются по ребрам вверх, проводят линии под бюстгальтером, и я пытаюсь податься вперед, чтобы он коснулся уже моей груди.
— Ну же, — не выдержив, тороплю его, но Тим отстраняется на мгновение, заглядывая в мои глаза.
— Не спеши.
Я тяжело дышу, пытаясь понять, что он задумал, но он не оставляет времени на раздумья, за запястья подтягивая меня вплотную.
— Хорошо, - я толкаю Байсарова вперед, заставляя откинуться назад. Я оказываюсь сверху, ощущая, как подо мной напряжено его тело; стаскиваю с него через голову футболку, и наклоняюсь вперед, но целую не в губы, а ниже, в шею, оставляя дорожку из поцелуев. Осторожно провожу языком по соску, слегка прихватывая его зубами, и это словно срывает с него последнюю защиту.
Тимур издает гортанный звук, переворачивая меня и миг оказываясь сверху. Подтгягивает к себе, сгибая одну ногу в коленке, и нависая сверху. Я вижу его глаза, темные, заводящие, и, наплевав на правила приличия, поднимаю бедра, пытаясь коснуться его телом.
Мы снова целуемся, а его руки водят по ногам. Я хватаюсь за его спину, выгибаясь, как только мы соприкасаемся голыми животами. Моя футболка давно задрана к шее, оголяя черный, кружевной лифчик.
Тимур спускается ниже, одним движением расстегивая застежку на спине, и с шумом выдыхает — так жарко, что его обжигающее дыхание проходит по моей груди, по чувствительным соскам. Он накрывает их губами, дразнит языком, сжимает свободной рукой, а потом скользит еще ниже.
Я подаюсь навстречу его рту, но он только хмыкает, стаскивая с меня шорты и разводя ноги. Я чувствую, что трусики уже влажные насквозь, и теперь хочу избавиться и от них, но Байсаров не дает. Большим пальцем он давит через них, сходу находя самую чувствительную точку, и я вздрагиваю всем телом. А когда он проникает внутрь меня, я задыхаюсь от собственных криков, кончая так бурно, так страстно, словно не вижу ничего вокруг, кроме ослепительного белого цвета, застилающего глаза.
И он смеется, тихо, довольно, продолжая поглаживать меня по внутренней стороне бедра. Я с трудом приподнимаюсь на локтях, и как только нахожу точку опоры, тянусь к нему:
— А дальше? — и он уже хохочет в голос, показывая себя таким, как я никогда еще не видела его.
Глава 24
Я вижу, как с него слетают одна за другой маски, — те, за которыми он прятался ежедневно, начиная с первых минут нашего знакомства. Теперь Тимур кажется настоящим, и этим притягивает еще ближе.
Я вглядывалась в его лицо, проводя руками по чуть влажной спине и ощущая твердость мышц под ладонями. Он нависает надо мной, словно тоже изучает, и мне нестерпимо хочется понять, какой Тим видит меня сейчас, какие мысли рождаются у него в голове. Я целую Байсарова, касаясь пальцами скул и щек, колющихся отросшей щетиной.
Тимур подсовывает руку мне под ягодицы, и сжимает их, крепко, почти болезненно, но я лишь шумно втягиваю воздух в ответ. Поцелуй становится ожесточеннее; муж наваливается сверху, и я чувствую, как он упирается мне в бедра членом. Обжигающе-горячие пульсации вызывают протяжный стон, и я прикрываю глаза, еще сильнее подаваясь ему навстречу, закусывая губу. Мужчина делает несколько толчков, не входя в меня, и от этого напрочь сносит крышу. Я не могу больше ждать.
— Тимур, — его имя срывается с губ, врезаясь в его рот, и Байсаров все понимает. Стягивает одной рукой трусики, хватает меня за щиколотки и, сгибая ноги, разводит их в стороны.
Его лицо напряжено; Тим настолько возбужден, что я не представляю, как он еще в силах сдерживаться. И когда его член прижимается ко мне, кажется, что я на короткий миг теряю сознание, задыхаясь от собственных ощущений. Так горячо и сладко, что все пульсирует в ожидании. Я не знаю, кого он томит дольше: меня или себя, но дальше сдерживаться просто невозможно. Я хнычу, пытаясь сама продолжить начатое Тимуром, но тот не дает мне и шанса сдвинуться с места.
Одно резкое движение, и он оказывается внутри. Не сдержавшись, я кричу, привыкая к его размерам, и Байсаров ждет, а потом продвигается вперед, на полную глубину, а я не могу дышать.
Наконец, он прижимается ко мне, а я хватаюсь за него, подбадривая продолжать дальше. Тимур двигается во мне, увеличивая темп, и с каждым проникновением все больше и больше мутнеет в голове.
Мне хочется плакать и смеяться одновременно, а ещё — никогда больше не выпускать его, заставить оставаться таким же, как сейчас — не отстраненным, а близким, шепчущим мне на ухо — я не могу разобрать слов, понимаю только нежные интонации, с которыми это произносится.
Он переворачивает меня, и через мгновение я уже стою на четвереньках, а тяжелая рука заставляет прогибаться в пояснице, выпячивая зад навстречу ему. Тимур проводит пальцами по влажной промежности, и от этого интимного, тягуче-медленного движения дыхание перехватывает.
— Такая мокрая, — уже чуть громче произносит он, и впиваясь руками в ягодицы снова входит в меня одним толчком.
Я чувствую, что горю, когда всего через несколько мгновений он отпускает меня, но только ради того, чтобы скользнуть влажными пальцами к клитору и начать его массировать. От одновременного ощущения того, что он ласкает меня и внутри, и снаружи, пламя начинает разгораться еще сильнее.
Мои стоны становятся все громче, и я перестаю контролировать свое тело; кажется, что еще немного, и я взорвусь, сгорю прямо в его руках, превращаясь в пепел, и с каждым движением Тимур приближает меня к этой точке все быстрее и быстрее.
— Давай, — шепчет он, и от этих слов меня, словно по команде, настигает оргазм.
Такой сокрушительный, куда сильнее прежнего, испытанного мною недавно. Глаза закатываются под веками, ноги перестают слушаться, и если бы не руки Тимура, мне не устоять в прежней позе. Он мягко подхватывает меня, и пока я содрогаюсь от удовольствия, мужчина продолжает свои движения. Еще нескольких толчков, и меня накрывает еще один оргазм, за которым я почти не замечаю, как кончает и сам Тим.
Мы падаем вперед, растягиваясь на кровати, и Тимур не дает уползти от себя, все еще оставаясь во мне. Прижимает к себе плотнее, лениво толкаясь вперед. Он утыкается мне в шею, шумно вдыхая воздух, и от этого движения мурашки бегут от уха и до самых бедер, а соски напрягаются. Мужчина накрывает рукой грудь, чуть сжимая ее, а я прижимаюсь к нему теснее, мечтая слится в одно целое.
Солнце уже почти скрылось, и в комнате догорают последние его лучи. Кажется, что все вокруг нас пылает — так же, как и мы с ним сейчас от ощущения обладания друг другом.
Я закрываю глаза, позволяя себе не думать ни о чем больше: стоит только пустить в голову ненужные мысли, как разом сотрется все, что сейчас возникло между нами. Именно поэтому я поворачиваюсь к нему и целую, обвивая руки вокруг шеи. Байсаров не сопротивляется, притягивая меня за поясницу, проводя подушечками больших пальцев по ямке на спине. Его рука настолько по-хозяйски лежит на моем теле, что это кажется правильным и естественным.