– Я не эльф. Вернее, только наполовину. И с моей стороны отвернуться было бы крайне беспечно. Или вы, как истинная дева озера, исчезнете в его глубине, или метнете в меня кинжал в отместку, что видел вас в столь откровенном виде.
– Можно подумать, что-то мне помешало бы сделать это прямо сейчас, ваше высочество, – произнесла я, доставая из волос заколку, удерживающую волосы, и позволяя хотя бы тяжелым косам прикрыть мне грудь. – Отвернитесь, я вас не трону.
При моем обращении он весь напрягся, а еще проследил взглядом за блеснувшей сталью заколкой в моей руке. Но мне не составило труда догадаться, кто передо мной. Сомневаюсь, что среди выехавших к нам навстречу игенборгцев есть еще один полуэльф. И пусть встретила я его в неподобающем виде, но спешно наклоняться и судорожно натягивать на себя одежду не позволяла гордость. В конце концов, это не я за ним подглядывала!
Чуть поколебавшись, он встал ко мне боком, отвернув в сторону голову. Спину не подставил, но просьбу выполнил.
– Вы знаете меня? – прозвучал с долей удивления вопрос.
– Мы встречались во дворце, когда я приезжала с отцом и братом к вам на праздник. Правда, тогда меня посадили за женский стол. Я Эсфер, дочь Олгамана Конора.
– Ясарат, сын Инасара Зейда эль Рошана. Я думал, что к нам приедет ваш брат Аркелл. Или он где-то неподалеку с людьми?
– Мой брат пропал около полугода назад. На данный момент я объявлена наследницей. И я тоже думала, что ваш отряд более многочисленный. Вы один или где-то оставили своих людей?
– Приказал им отъехать подальше, когда увидел вас в воде, чтобы не напугать. Вы были одна, поблизости никого. Думал, что вы из таверны, которая должна быть неподалеку, и хотел уточнить, не приехали ли посланники повелителя Степи.
Это больше похоже на правду, а то озерная дева, озерная дева… Или подавальщица из таверны, на которую можно безнаказанно поглазеть. То-то он сразу же отвернулся, едва назвала его высочеством. Вспомнил о манерах.
– Примите мои соболезнования насчет брата, я не знал.
– Не стоит. Я верю, что он жив. Можете обернуться.
Пока мы говорили, я быстро оделась и сейчас распускала косы.
– Что вы делаете?! – в замешательстве спросил принц, глядя на то, как я пропускаю сквозь пальцы пряди.
– Распускаю волосы, чтобы просохли, пока буду ехать.
– Где ваша лошадь?
Вместо ответа я громко свистнула и лишь после этого сказала:
– Мои сопровождающие сейчас подъедут, остальные отдыхают на постоялом дворе. Можете позвать своих людей и поехать с нами. Или предпочитаете остановиться на ночь у озера?
– Присоединимся к вам, но выехать я хотел бы с рассветом, – властно произнес принц.
– Мы выедем не раньше, чем вы обоснуете причину, почему мы должны вам помогать, – отбрила я, приближаясь к нему.
– Я думал, что этот вопрос уже решен с повелителем, раз вы здесь.
– Вы написали, что вам требуется помощь в поимке беглецов, но не пояснили, кто они и в чем их обвиняют. Отец послал меня выяснить причины и оставил решение за мной.
– Это дела Игенборга.
– Не совсем. Вы ведь тоже не спешили выдавать нам бунтовщиков, пока мы не предоставили вам доказательства их вины. Так скажите, кто те, за кем вы гонитесь? В чем их вина? – задала я вопросы, ничуть не впечатлившись раздраженным взглядом наследника акифа.
– Они похитили мою невесту. Это достаточно веская причина? – зло произнес он.
– Девушка со служанкой в окружении наемников из Асдора?
– Д-да… Их видели? Где?
Принц был в замешательстве, но заметно оживился. А вот я разозлилась из-за того, что меня водят за нос.
– Видели. Вот только она не выглядела похищенной и ехала добровольно со своим женихом. Ничего не хотите мне объяснить, ваше высочество? Зачем гонитесь за невестой, которая предпочла другого?
– Это не ваше дело! – Его лицо заледенело.
– Пусть так. Но и помогать вам неволить девушку к браку мы не будем. Она приняла решение, отдавая свою судьбу в руки другого.
Я была тверда в своем решении. У нас не принято принуждать к браку. Даже тех девушек, которые дни проводят на женской половине, а женихов им находят их отцы. Как истинные дочери Степи, они должны доверять выбору родителя и подчиниться, но имеют право отказаться и пойти против воли отца. Только этим отказываются заодно от его покровительства и поддержки, уходят из семьи. Жила не тужила на всем готовом, а теперь хочешь сама принимать решения? Добро пожаловать во взрослую жизнь, без защиты рода. Иди из дома и живи дальше как хочешь. Жестоко? Может быть, но зато справедливо.
Сбегали и у нас с пришлыми или с не одобренными отцом женихами. Только у большинства таких строптивиц судьба незавидная. Жизнь долгая. За судьбой своих дочерей следят. Если муж обижать будет, плохо обращаться или ущемлять, за такую встанет весь род, а кто защитит ту, от которой род отказался? Где искать защиту той, которая презрела и опозорила свою семью? Чаще всего любовь мужская непостоянна, и сожаление об опрометчивом решении не заставляет себя долго ждать.
Если девушка отвергла решение семьи и вручила свою судьбу другому – это ее право. В таких случаях мы не вмешиваемся. Хочет наследник акифа носиться по Степи в поисках беглянки, забыв о гордости? Его право. Мешать не будем, но и помощи от нас пусть не ждет.
– Я так понимаю, что вы отказываетесь нам помогать?
– Не в наших правилах возвращать сбежавших невест. У нас женщин не принуждают. Она отказалась от своей семьи и вручила судьбу в руки любимого. Это ее выбор и путь, – повторила я.
Чуть помедлив, решила еще и предупредить:
– В Степи вы помощников не найдете. Будь она похищена – тогда да. Но любой наранец, узнав, что девушка едет добровольно, еще вас накажет за обман. Отступивших от своих семей девушек не уважают, но не мешают им идти выбранным путем.
Принц закусил губу, хмуря брови, едва сдерживая раздражение. Не был он похож на обманутого и оскорбленного влюбленного. Скорее выглядел обеспокоенным.
– Не понимаю, неужели в Игенборге не осталось достойных невест, способных оценить оказанную им честь? Зачем вам та, которая женою вашей быть не хочет? Чем она особенная, что вы не хотите ее терять даже после такого поступка?
Я действительно не понимала. А он не обязан был отвечать. Но ночь, наше уединение и беседа один на один, без лишних глаз, создавали доверительную атмосферу.
Принц Игенборга чуть помедлил, изучая мое лицо, и тихо произнес:
– Я не хочу потерять брата.
Мои глаза округлились от удивления. Я не могла поверить. Да ладно, быть того не может! Но принц подтвердил:
– Она сбежала с моим братом. Отец ему этого не простит. Не знаю, почему он выбрал путь через Степь и что задумал, но хочу его остановить, пока не поздно.
Как по мне, стало поздно, как только они сбежали. После такого поворачивать обратно уже бессмысленно.
– А если они не захотят возвращаться?
– Тогда я помогу ему. Хочу лично убедиться, что с ним будет все в порядке.
Я отметила, что он сказал «ему», неосознанно подчеркивая, о ком действительно его мысли.
– Я беспокоюсь о брате, – обезоруживающе признался он. – Вы поможете мне? Мы справились бы и сами, но я понимаю, что так поиски займут больше времени. С нами местные откровенничать не обязаны, а я не хочу, чтобы брат попал в беду.
Он открыл карты и пояснил причины своей откровенности. Настала моя очередь в замешательстве кусать губы. Самое паршивое, что я его понимала, а слова о брате тупой болью отозвались в душе.
Приближающийся топот копыт сообщил о том, что наше уединение на исходе.
– Поклянитесь, что насильно девушку обратно возвращать не будете и хотите помочь брату! – потребовала я.
– Клянусь! – тут же ответил он. – Только то, что с ней мой брат, – тайна. Об этом ни слова никому. Поклянитесь!
Да я в общем-то не болтлива.
– Клянусь!
Протянула ему руку, и мы скрепили наш договор.
Ясарат, наследник Игенборга
Я разглядывал степнячку, стараясь не выдать своего искреннего изумления. Даже Рада, боль моего сердца, не выглядела так дерзко и при этом величественно. Высокая, с гордой осанкой и ярким взглядом синих глаз. Золотые волосы, еще влажные, блестели в лучах заката. Она оделась, но в памяти все еще стояла обнаженная, с загорелой гладкой кожей. Я мысленно замотал головой. Не стоит думать о таком, беседуя с дочерью повелителя Степи. Женщины здесь не мирные и приветливые, как игенборгки. Могут сражаться наравне с мужчинами, править, выбирать себе мужей. Игенборгцы считали их едва ли не варварами, но я читал историю Степи. Ее жители, наранцы, – вольный народ, живущий по жестким справедливым законам. Они считают Степь своей Матерью, приносят ей дары и не понимают, как можно жить в городах.
Но одно дело – читать историю, а совсем другое – видеть вживую степнячку.
– Мне повернуться спиной? – раздался дивный грудной голос.
– Что? – не понял я сразу.
Синие глаза напоминали яркие степные цветы.
– Спиной повернуться? – вежливо повторила собеседница. – Чтобы вы меня и сзади рассмотрели, как разглядываете спереди.
Я едва не закашлялся. Да, язык у нее как лезвие. Кстати, заметил два кинжала за поясом Эсфер. Красивое имя…
– Я уже все рассмотрел, – ответил не менее вежливо. – Может, мы скрепим наш договор не только рукопожатием, но и совместным ужином? Чтобы наши люди пригляделись друг к другу.
«И мы тоже», – добавил мысленно.
Эсфер, подумав, медленно кивнула.
– Я велю подать ужин в отдельную залу таверны, – ответила она. – Чтобы нам не мешали лишние уши. Не хотелось бы отрезать их. Мои люди приближаются.
Я услышал перестук копыт. И не удержался от вопроса:
– Почему вы уверены, что ваши, а не мои?
– Разве вы сами не отличаете звук копыт аквилла от обычной лошади?
Я проглотил все, что хотел сказать. Степняки с рождения общались с аквиллами и могли ездить верхом. Ничего удивительного, что Эсфер легко отличала поступь своих лошадей от наших.