Черненко оторвал глаза от газеты и замер: на него смотрела пани Братецкая из Елисаветграда, хорошо знакомая с его квартирной хозяйкой. Совсем недавно Братецкая, получив документы на выезд в Польшу, приходила прощаться.
Она стояла рядом с дочерьми и сыном, видимо ожидая поезда на Львов. Черненко вышел из зала. Став за дверью, он наблюдал за Братецкой.
Так удачно начавшаяся операция могла сорваться из-за случайной встречи! «Но надо взять себя в руки. Вряд ли Братецкая меня узнала, — решил Черненко. — Ведь ей и в голову не могло прийти, что здесь, в Польше, можно встретить сотрудника ЧК».
Понаблюдав некоторое время за Братецкой, Черненко подошел к кассе.
— Билетов еще не дают, — сказал рыжий, — иди погуляй.
Черненко направился вдоль перрона. Ему хотелось еще раз обдумать свое положение в связи с неожиданным появлением Братецких. Из полумрака к нему подошла какая-то женщина.
«Неужели Братецкая? Или ее дочь Геля? Что я им скажу?» — подумал Черненко.
— Кеды пан едзе? — по-польски спросила женщина.
Ее лицо было незнакомо Черненко. Он облегченно вздохнул.
— Я не понимаю по-польски. — И быстрыми шагами направился к вокзалу.
Зайдя за угол, он осторожно выглянул. Женщина медленно шла по перрону. Вдруг из вагона выскочил человек, за ним другой. Они подхватили женщину под руки и помогли ей взобраться в вагон.
«Неужели слежка? — думал чекист. — Значит, меня подозревают. Но в чем?» Тут он вспомнил о пакете, который ему вручили в Ровно. Быть может, пакет что-нибудь раскроет? Конверт был запечатан сургучной печатью. Чуть приподняв перочинным ножом край печати, он без труда вскрыл конверт и прочел:
«В III отдел штаба генерального.
При этом направляется пан Черненко для доклада о положении на Херсонщине.
«Все в порядке!» — обрадовался Черненко. Заклеил конверт и пошел разыскивать рыжего.
Проснулся Черненко от сильного толчка вагона.
— Ну и спишь ты здорово! — горланил его рыжий спутник. — Скоро Львов. На Подзамче мы расстанемся, — продолжал он. — Попадешь в мои края, пошукай меня. Я написал тебе мой адрес.
Глаза у рыжего блестели — видно, он уже успел приложиться к бутылке.
— Хоть ты мне ничего о себе не говоришь, — откровенничал он, — а я тебе скажу. Я не впервые перехожу границу. Мой участок Житомир — Коростень. Там я имею верных людей.
— Как это ты не боишься? — разыграл Черненко восхищение. — Мне пришлось только раз перейти и то душа в пятках.
— Чепуха! — тряхнул чубом рыжий. — Поймают — выкручусь. Это вот чекист не выкрутится, если его пошлют сюда.
— Это почему же?
— Во Львове есть атаман Ангел. Как только к нему попадет человек с той стороны, он его посадит против себя и загипнотизирует. Ну, понятно, тот сразу и выкладывает правду, кто его послал — ЧК или наши.
Черненко слыхал про петлюровского контрразведчика Ангела, отличавшегося особой жестокостью. Поезд остановился.
— Ну, будь здоров, Степан.
— Будь здоров, Никодим.
В штабе повторилась та же процедура, что в Корце после перехода границы и в Ровно, с той лишь разницей, что здесь он впервые назвал фамилию «своего» атамана Новицкого. После опроса его отвели в комнату, заставленную кроватями.
— Занимайте вот эту койку — она свободна. До получения удостоверения личности никуда не выходите. А пока отдыхайте.
Едва только провожатый ушел, из соседней комнаты вышел человек в нижней рубашке и направился к Черненко.
— Давайте знакомиться, я — Соколовский с Киевщины, — проговорил он, протягивая руку.
Черненко назвал себя. Присев на край кровати, Соколовский за полчаса выложил все, что он знал о порядках в штабе и в общежитии, как называли эти комнаты.
— Доложил я одному, другому, как обстоят у нас дела, а они спрашивают: какие воинские части стоят в нашем районе, какие гарнизоны в Белой Церкви, Василькове? Наверное, и вас будут о том же спрашивать.
Весь день Черненко провел в обществе Соколовского и узнал от него немало ценных сведений. К вечеру начали сходиться и другие «жильцы». На Черненко никто не обратил особого внимания — видно, появление новичков было здесь делом привычным.
Вдруг зычный голос пророкотал:
— Вечир добрий, хлопцы!
— Добрий вечир, — хором отозвались остальные.
— А це шо за штудент? — остановил вошедший свой тяжелый взгляд на Черненко.
— Гость из Запорожжя, — отозвался Соколовский.
— А! — кивнул головой вошедший и тут же предложил: — Так що, хлопцы, поиграем?
Маленький верткий парень вынул карты. Человек пять уселись тут же на полу. Началась игра с шутками, прибаутками и с ругательствами. Пустовавшее днем общежитие превратилось в притон бандитов. Один из картежников вскочил с пола как ошпаренный.
— Одного обчухали, кто на его мисто? — крикнул под хохот остальных человек с зычным голосом.
Никто не отозвался.
— Слухай, штудент, у тебя гроши е? — обернулся он к Черненко.
— Е, — нехотя ответил Черненко.
— А в очко вмиешь?
— Трохи вмию.
— Так сидай, получишься грати краше. «Эх, с волками жить — по-волчьи выть», — решил Черненко и сел в круг картежников. Сначала он выиграл, затем меньшую ставку проиграл. Наступила его очередь держать банк. Черненко обыграл всех, кроме верткого парня, выигравшего маленькую сумму.
— Чи вы бачили? — не удержался кто-то из наблюдавших.
Все сразу заговорили об удачливом банкомете. Вертлявый парень, собрав деньги, сунул их Черненко. Человек с зычным голосом, очевидно самый завзятый игрок, бросил с досадой карты и устремил взгляд на удачливого новичка.
— А ти, штудент, знаешь, кого ти обиграв? — с угрозой спросил он.
— Нет, не знаю.
— Про атамана Ангела чував?
— Чував.
— Так от я и е атаман Ангел. Поняв? — изрек проигравший.
«Вот как пришлось встретиться с Ангелом! Не хотелось бы наживать такого опасного врага», — подумал Черненко.
— Панове, — громко произнес он, — давайте устроим на мой выигрыш общий ужин.
Все одобрительно зашумели.
Утром Черненко нарасхват стали приглашать пить чай. Каждый хотел выказать ему свое расположение. Из разговоров Черненко стало известно, что девять человек, проживающих в общежитии, являются связными петлюровского подполья, прибывшими во Львов из разных районов Украины. Остальные — петлюровские офицеры. А затем Черненко пригласили к сотнику.
Сотник Яворский долго молча в упор рассматривал Черненко. Тот спокойно выдержал его взгляд.
— Ваша фамилия Черненко — настоящая?
— Да, настоящая.
— Расскажите все о себе, где родились, кто ваши родители, чем занимаются, состав семьи, где учились, с какого времени принимаете участие в борьбе. Рассказывайте медленно, я буду записывать.
«Проверка», — понял чекист и постарался как можно убедительнее рассказать свою биографию. Потом сотник сказал:
— Беседу продолжим у капитана. Пойдемте… Пан Черненко с Украины, — представил его сотник пожилому капитану.
— Галайда, — назвался тот, протягивая руку Черненко.
У окна в кабинете Галайды сидел красивый польский поручик.
— Пан поручик, разрешите начать беседу? — спросил Галайда.
— Проше, — раздалось в ответ.
— Как вы оцениваете положение на Украине? — спросил Галайда.
Черненко опешил от неожиданности.
— Вы поняли мой вопрос? — переспросил капитан.
— Вопрос-то понял. Но не знаю, с чего начать.
— Неважно, с чего вы начнете. Важно, чтобы вы правильно отобразили действительное положение дел.
— Коротко говоря — положение трагическое, — решился Черненко, — таково мнение мое и атамана Новицкого.
— Трагическое? — удивился капитан. — Для кого — для нас или для большевиков?
— Для Украины, — уклончиво ответил Черненко.
— Факты?
— А факты, пане капитане, таковы. Большевики оккупировали не только Украину. Они оккупировали душу нашего народа. Широкие массы селян поддерживают большевиков, потому что им дали землю. А о рабочих и говорить нечего. Трагедия именно в этом.
— А разве разверстка и чрезвычайка… не отрезвили?
— В том-то и дело, пане капитане, что пока нет.
— Пся крев! Огнем и мечом надо уничтожать большевицку заразу! — неожиданно выкрикнул поручик. — Огнем и мечом! — повторил он, рассекая стеком воздух.
— Пан Вишневский может не сомневаться, — угодливо подтвердил Галайда. — Действовать будем огнем и мечом. — И снова обратился к Черненко: — Ваша организация имеет связь с повстанческим отрядом?
— Нет.
— Почему?
— Действующие повстанческие отряды находятся под ударами советских воинских частей, которые неотступно преследуют их. Устанавливать связь с повстанческими отрядами — значит поставить под удар с таким трудом созданную, глубоко законспирированную организацию.
— Вот оно что! — разочарованно процедил капитан. — А что же делает ваша организация?
— Организует силы, готовит их к бою, выжидая, когда созреет обстановка, чтобы нанести решающий удар.
— Доки сонце зийде, роса очи виист, — язвительно заметил Галайда.
Долго еще он спрашивал Черненко, пытаясь отыскать слабые места в его аргументации о «трагическом положении» на Украине. Наконец, исчерпав все вопросы, он обратился к польскому офицеру:
— Пан поручик имеет вопросы к пану Черненко?
Пана поручика интересовали главным образом сведения военного характера.
— Какой гарнизон в Елисаветграде?
— Большой.
— Какие части стоят в городе?
— Точно сказать не могу.
— В каком направлении двигаются по железной дороге воинские эшелоны и каких родов войск?
— Воинских эшелонов по пути к границе не приходилось видеть, но на каждой станции военных много.
Взбешенный поручик подскочил к Галайде и принялся распекать его:
— Сколько раз я приказывал уделять больше внимания сбору военных сведений!
Галайда развел руками:
— Новицкий — военный человек, должен был бы понимать…