Л. Попов, Е. АльперинДИНАСТИЯ АРТЕМОВЫХ
Если вам придется побывать в Москве, выкройте час-другой времени и найдите Большую Бронную. Там в Музее пограничных войск среди множества документов и реликвий боевой славы вы обнаружите небольшую, поблекшую от времени фотографию. На ней вы увидите пожилого худощавого железнодорожника с мальчиком. Это отец и сын Артемовы.
В тридцатых годах о волнующей истории большой и славной семьи путевого обходчика говорилось много. Слава о ее подвигах распространилась по всей округе.
Последний километр советской железной дороги. Под высокими соснами стоит маленький кирпичный домик. Гудят телефонные провода.
По железнодорожной колее неторопливо, со свернутыми в трубочки сигнальными флажками, чуть ссутулившись, шагает путеец, человек среднего роста. Он только что обошел свой участок, включая и станцию Кривин, и возвращается домой.
Каждый метр насыпи, каждая шпала и стык между рельсами отлично знакомы Алексею Васильевичу. Тысячи раз и днем, и ночью, и в слякоть, и в снежную вьюгу ему приходилось обходить участок за долгие годы работы. И полюбил человек свою профессию так, словно всей душой в нее вселился. Скромный, порой незаметный труд путевого обходчика и честное служение Родине превратились для Алексея Васильевича в источник радости, в цель его беспокойной и, если хотите, насыщенной романтикой жизни.
Вот он открывает дверь маленького домика будки, и навстречу ему, обгоняя друг друга, весело устремляются его дети — мал мала меньше. Их пятеро, и каждому невтерпеж поделиться с отцом своей новостью: либо хорошей оценкой, полученной в школе, либо удачно сконструированным змеем, поднявшимся выше старой высокой сосны, либо даже каким-нибудь важным секретом, о котором можно рассказать только бате.
Однажды Алексей Васильевич, вернувшись домой, лег отдыхать. Жена готовила ужин. Нина и Ганя учили уроки, а Сашко еще не вернулся из авиамодельного кружка. В доме натоплено. Так и клонит в сон. Едва задремав, Алексей Васильевич очнулся от свирепого собачьего лая. «Чего это Джульбарс взбесился? — поднимаясь с постели, думал он. — Неужто опять заяц из леса пожаловал в гости?»
Обходчик накинул на плечи полушубок и вышел. Джульбарс бросился к нему, потом снова с хриплым лаем ринулся в темноту. Хозяин знал, что так ведет себя собака, почуяв чужого. В потемках ничего не было видно.
Сделав несколько шагов к линии, Алексей Васильевич вдруг увидел, как по другой стороне железной дороги, под деревьями не спеша шли трое. «Видать, нашенские, железнодорожники со станции», — мелькнула мысль. Успокоился, но не спускал с них глаз. «Чего это они не туда поворачивают? Там ведь граница, запретная зона…»
На ходу застегивая полушубок, Алексей Васильевич пошел за незнакомцами, а они свернули с тропинки и через поле направились к лесу.
— Граждане, куда путь держите? — спросил Алексей Васильевич.
Те нехотя остановились. Один из них, в длинном бушлате, невозмутимо ответил:
— Да нам в Слободку…
Тревога и сомнение охватили Артемова: если в Слободку, то почему идут здесь — она в другом, Изяславском районе.
— А кто вы такие?
— Да чего ты привязался?.. Свои мы, слободские.
— А документы у вас есть?
— А как же! В пограничной полосе живем, знаем, без документов тут не ходят.
И в то же мгновение перед Артемовым мелькнул пистолет.
— Иди с нами!.. Только пикнешь — пуля в лоб… Проведешь нас до леса, а там вернешься.
«Вот и пришел тебе, Алексей, конец, — подумал Артемов. — Заведут тебя в лес, укокошат, а сами за границу убегут. Как бы сейчас пригодилось ружье!»
Вязкая грязь чавкала под ногами, снег, перемешанный с дождем, хлестал в лицо. Одна спасительная мысль сохраняла в нем самообладание: жена и дети догадаются и уведомят блокпост, и пограничники в беде не оставят. Но и они могут запоздать: никто не знает, в какую сторону он пошел. Пока домашние доберутся до пограничников, пройдет много времени. А дорога́ каждая секунда!
Хоть инеем и покрыты виски, но силенками, как говорят, бог его не обидел. «Будь что будет, но драться до последних сил, — решил он. — Пусть даже смерть, но я их не отпущу!» И изо всех сил он закричал так, что его голос эхом отозвался из леса.
— Сюда!!! Бандиты!.. Сюда!..
— Молчать, сволочь! — приставив к животу Артемова пистолет, прошипел один из них, а другой попытался закрыть ему рот.
Артемов толчком ноги свалил одного на землю, у другого сильным ударом по руке вышиб пистолет. Подскочил третий и схватил Артемова за горло. Навалились и остальные. Они молча пытались его задушить. Казалось, еще несколько секунд — и им не будет страшен обходчик, он уже не сможет ни кричать, ни сопротивляться.
Теряя сознание, Артемов услышал голос жены: «Алешенька, мы здесь!» Напрягая последние силы, Артемов приоткрыл глаза и увидел людей в зеленых фуражках.
Больше он уже ничего не слышал.
Это было ранней весной. Утром, захватив несколько костылей, чтобы заменить ими старые, Алексей Васильевич отправился на участок. На душе у него было радостно, легко. Вчера пришло письмо от старшего сына Сашки. Он летчик, служит отлично, получил две благодарности от командования. А младшего сына Ефима, паровозного кочегара, на днях избрали секретарем комсомольской организации.
Замечтался обходчик, но пограничника с ведром, идущего под соснами, заметил. В здешних местах пограничники частые гости. Сам начальник заставы, бывает, наведается к Алексею Васильевичу домой, да и Артемов нередко на заставу заходит. А дети с пограничниками крепкую дружбу ведут.
Но провожая человека в зеленой фуражке, наметанный глаз Артемова заметил, что походка красноармейца не свободная, а какая-то настороженная, петляющая.
— Куда идете, товарищ? — как бы между прочим спросил Артемов.
— А тебе, старик, какое дело? — вопросом на вопрос грубо ответил неизвестный.
Чутье подсказало Артемову, что тут что-то не то: обычно пограничники так не отвечают и в глубь леса по пустякам не лезут.
— Документы есть? — твердо спросил Артемов и загородил дорогу прохожему. — Я охраняю железную дорогу, и мне дано право спрашивать документы у каждого, кто здесь ходит!
— Ну и привязчивый ты, право… — с иронической деланной улыбкой ответил тот и полез в карман.
Не успел Алексей Васильевич оглядеться, как холодное дуло револьвера появилось перед его глазами.
— Руки назад! Только тявкнешь — отправлю в рай… Выводи из леса, быстро! — зло прошипел враг.
Что было делать? Одной рукой Артемов молниеносно отвел от лица оружие, а другой швырнул костыли прямо в лицо «пограничнику» и схватил его за горло. Тот опустил руки и выронил револьвер.
Нарушитель прошипел:
— Выпусти! Все отдам… Сколько хочешь?
— Эх ты, паскуда!.. — Револьвер уже был в руках у Алексея Васильевича, и он, подгоняя им «пограничника», привел его на заставу.
Правительство высоко оценило заслуги старого железнодорожника по охране государственной границы, и за один год Алексей Васильевич получил две награды — орден Ленина и «Знак Почета».
Часто вечерами квартиру Артемовых навещали гости: то приходили колхозники из ближайших сел, то на чай заглядывали друзья-железнодорожники, нередко бывали здесь и пограничники. А когда Алексея Васильевича избрали депутатом районного Совета, посещения участились еще более. Люди приходили к нему поделиться своими мыслями, получить совет или просто послушать, как ветеран-железнодорожник, не раз рискуя своей жизнью, встречался лицом к лицу с врагами — нарушителями границы.
Жизнь никогда не баловала Ксению Петровну ни беззаботностью, ни легким куском хлеба. Очень рано она осталась сиротой и вынуждена была пойти батрачить.
Лишь после революции, встретив Алешу, девушка впервые узнала настоящее человеческое счастье. В гражданскую они поженились, и она не ошиблась в своем выборе. Алексей оказался на диво заботливым и преданным семьянином, чутким и любящим мужем.
Жили душа в душу. Соседи восхищались: до чего же милая и дружная семья! Когда пошли дети, новая радость, новое счастье заполнили их дом. Уже было трое — два сына и дочь, а Алексей все твердил:
— Чем больше детей, тем крепче семья… А жизнь нынче, сама видишь, изо дня в день все лучше да лучше…
Много лет прожила Ксения Петровна с мужем в маленьком домике недалеко от станции Кривин. Воспитывала детей, помогала мужу — иногда обходила за него участок. Женщина она была крепкая, любила заниматься спортом. Уже матерью пятерых детей сдала нормы на значок ГТО второй ступени и выполнила нормативы снайпера.
— А что, — полушутя говорила Ксения Петровна, — не хочу от мужа отставать…
И она не отставала.
Послушаем рассказ Ксении Петровны о том, как она задержала одну «дамочку».
— На рассвете пошла я через железнодорожную линию в лес набрать сучьев. Вижу метрах в двадцати от меня сидит женщина под деревом. На лоб красная косынка надвинута. Лицо красивое, выхоленное. Мне показалось, что я ее где-то встречала. Наверное, учительница из села, подумала я. По привычке спросила у женщины, куда это она в такую рань собралась. В ответ она замотала головой и что-то промычала:
«М-гу, м-гу». — И руками разводит.
«Ты что, немая?» — спрашиваю.
Она снова замычала.
«Документы давай!» — не отстаю от нее, а она рассердилась, замахала руками: чего, мол, привязалась к немой, — и пошла своей дорогой. «Стой! — кричу. — Стой!» А она — ноль внимания.
«Ну, думаю, не на ту напала. Немая — так немая, а документы нужно с собой носить, коль у границы прогуливаешься». Откуда ни возьмись, идет мой Сашко, сынок старший.
«Обождите, мама, — решительно сказал он. — Я ей сейчас развяжу язык».
Он подошел к ней, взял за рукав и командует: «За мной! За мной следуйте!» Словом, отвели мы ее на заставу. И что вы думаете: «немая» потом оказалась очень разговорчивой, и была эта «дамочка» крупным агентом иностранной разведки.