В решающий момент, когда нужно было сойтись лицом к лицу с соперниками, Жэнь Чжунъи вновь отважно выступил вперед. На рабочем совещании он прочитал длинный доклад, в котором прежде всего подчеркнул, что «то телефонное сообщение и правда отражает точку зрения некоторых товарищей, определенное идейное веяние». Жэнь Чжунъи имел в виду «два абсолюта». Он очень точно подметил: «Это веяние по сути своей возвращает нас к Линь Бяо и “Банде четырех”, цель которых – воспрепятствовать теоретическому и практическому развитию нашей партии либо затормозить это развитие». Также он говорил о том, что этот «авторитет», автор телефонного сообщения, «всячески пытается выставить себя защитником великого красного знамени Председателя Мао, но при этом извращает факты, обманывает людей и пытается навязать им свои ошибочные измышления».
Затем Жэнь Чжунъи обстоятельно и резко раскритиковал каждый из четырех пунктов воззрений «авторитета». На обвинения в том, что в «Практике» «ведутся рассуждения лишь о практике как критерии истины и упускается из виду направляющая роль теории», Жэнь Чжунъи ответил: «В настоящее время обстоятельные рассуждения о практике как критерии истины особенно важны и актуальны. Не решив этот вопрос, мы не сможем выправить ошибочное и восстановить правильное, раскрепостить идеологию, не сумеем осуществить “четыре модернизации”[51]».
«Авторитет» осудил «Практику» за то, что она «проповедует сомнение во всем», лицемерно заявляет, что «раз ныне еще ни одна страна мира не построила коммунизм, то истинна ли марксистская научная теория коммунизма?» Жэнь Чжунъи возразил: «Все учение Маркса разрабатывалось на твердой практической основе в тот период, когда человеческое общество уже достигло определенного этапа развития. Практика показала, что базовые принципы этого учения верны. Лишь “авторитет” считает, что оно абсолютно не подтверждено практически. Опять же, многие конкретные предположения и рассуждения Маркса о коммунистическом обществе действительно можно будет проверить только в будущем. И лишь “авторитет” и его соратники считают, что такая проверка не нужна». Что же до «покушения на красное знамя», то тут Жэнь Чжунъи заметил: «“Практика – единственный критерий истины” – фундаментальное положение в идеях Мао Цзэдуна. Мы твердо придерживаемся этого положения, а это называют “покушением на красное знамя” и отказываются признать, что своими воззрениями мы наоборот “поднимаем знамя”. Какая в этом логика?»
Упрек в адрес автора «Практики» о том, что он «не видит границ между ревизионизмом и догматизмом», Жэнь Чжунъи оспорил: «Председатель Мао говорил, что догматизму также свойственны черты марксистско-ленинского ревизионизма. “Банда четырех” стояла против идей Мао Цзэдуна. Иногда это выражалось в прямой их фальсификации, иногда в том, как эти четверо упорно отстаивали принцип “не исправлять ни одного иероглифа”. Оба приема мы должны изобличать и отвергать. Причем на тех, кто попал под влияние идей “Банды четырех”, второй прием действует пагубнее первого».
Острая критика Жэнь Чжунъи сыграла значимую роль для победы в теоретико-идеологической борьбе, которую на рабочем совещании ЦК спровоцировали сторонники «двух абсолютов».
Помимо того, что Жэнь Чжунъи опроверг тезисы «абсолютников», на собрании он порекомендовал ЦК четко обозначить свою позицию по вопросу о практике как единственном критерии истины. В своей речи 24 ноября он отметил: «Точка зрения о практике как единственном критерии истины – фундаментальное положение марксизма-ленинизма и маоизма. <…> Однако установки, которые некие органы ЦК и некие партийные совещания транслируют в нижестоящие инстанции, есть нечто совершенно иное, противоречащее этой точке зрения.<…> Работая на местах, мы чувствуем, что эта идеологическая неразбериха уже превратилась в серьезную проблему, влияющую на полную картину в обществе, на его сплоченность. <…> Если ЦК четко озвучит свою позицию и партия придет к единодушию, то эта идеологическая путаница исчезнет, на низовой работе нам станет легче, кроме того, в мире тоже прекратят дискутировать и строить догадки по этому вопросу. А люди с недобрыми умыслами, стремящиеся использовать данный вопрос, чтобы посеять между нами вражду, ложь и клевету, тогда просто будут зря напрягать свои силы». Рекомендацию Жэнь Чжунъи поддержало подавляющее большинство участников совещания, ее приняли как основной взгляд на проблему. Совещание продолжалось рекордные 36 дней – больше история партии не знала – и подготовило полноценные условия для того, чтобы покончить с принципом «двух абсолютов» и успешно провести III пленум ЦК 11-го созыва.
В итоговом отчете III пленума ЦК 11-го созыва ясно подчеркивалось: «Совещание высоко оценило дискуссию о практике как единственном критерии истины. По мнению участников собрания, эта дискуссия имеет значение для идеологического раскрепощения и выправления идеологической линии всей партии и всего народа. Если партия, страна или нация во всем опирается на книжные постулаты, ее идеи, мышление приходят в застой, и она перестает развиваться, становится нежизнеспособной и в конце концов погибает».
Жэнь Чжунъи не только сам полностью погрузился в эту большую дискуссию, но и мобилизовал для участия в ней ляонинских кадровых работников и ляонинские народные массы. Подведомственный ему Ляонинский провинциальный партком еще 18 августа 1978 года принял официальную резолюцию и издал уведомление о том, что в провинции разворачиваются массовые, всенародные дебаты о критериях истины. После этого в ближайший год в ЦК тоже решили начать общепартийную полемику по данному вопросу. Можно сказать, что провинция Ляонин была первопроходцем в общенациональном споре о критериях истины и что здесь обсуждение шло более активно и обстоятельно, чем в других провинциях. Таким образом, в критической борьбе против «двух абсолютов» Жэнь Чжунъи и Ляонинский провинциальный партком проявили себя ярче всех.
Реабилитация героини революции Чжан Чжисинь
Исправляя ошибочное и формируя правильное на теоретикоидеологическом фронте, Жэнь Чжунъи очень активно принялся за реабилитацию пострадавших из-за сфабрикованных обвинений и дел, которые в большом количестве составлялись в провинции Ляонин «Бандой четырех» и ее ярыми сторонниками. Так он выступал против «двух абсолютов» в организационном плане.
14 октября 1978 года на расширенном заседании членов постоянного бюро Ляонинского провинциального парткома Жэнь Чжунъи обличил преступления, которые совершили в провинции Ляонин Линь Бяо, «Банда четырех», их приближенные лица и сторонники: «Они сокрушили партийные организации и руководящие органы на всех уровнях – от Северо-Восточного бюро и провинциальных комитетов до низовых структур. Целую плеяду уважаемых революционных кадров, особенно товарищей, занимавших самые ответственные посты в партийных комитетах всех уровней, заклеймили как предателей, шпионов, каппутистов. <…> На основании отношения к определенному лицу многих кадровых работников и простых граждан клеветнически окрестили “гоминьдановскими солдатами”. В ходе “зачистки рядов армии” прибегали к фашистской диктатуре, на невиновных массово фабриковали дела, выносили ошибочные приговоры. Во всей провинции одних только коллективных сфабрикованных и ошибочных дел было более тысячи, а если прибавить к ним индивидуальные, то всего в сети попало свыше ста тысяч человек, более двадцати тысяч из них погибли.<…> Свыше ста десяти тысяч кадровых работников и демократических деятелей сослали в деревню, даже для стариков, больных и инвалидов не сделали исключения. <…> Всю клевету нужно стереть, всех невинно пострадавших – реабилитировать».
Благодаря большому вниманию со стороны Жэнь Чжунъи и многих других руководителей Ляонинского провинциального парткома работа по пересмотру подложных дел и ошибочных приговоров шла быстро. С мая по август 1978 года открыто и полностью реабилитировали секретаря провинциального парткома, заместителя губернатора провинции и еще более трехсот человек, проходивших по так называемым «делу о шпионской клике Шэньянской разведывательной базы гоминьдановского Военно-статистического бюро», «делу о шпионской клике Шэньянской базы гоминьдановского Центрального статистического управления», «делу о разведывательной группировке гоминьдановского Военно-статистического бюро, внедренной в Шэньянское почтово-телеграфное бюро», «делу о “Северо-восточной группировке”» – мятежной контрреволюционной банде и другим крупным делам. К концу октября 1978 года во всей провинции Ляонин провели тщательный учет и выявили более 1300 сфабрикованных и ошибочных коллективных дел, по которым обвинение пало на более чем 44 тысячи человек, по индивидуальным делам привлекли почти 63 тысячи человек. По общим подсчетам в провинции необходимо было реабилитировать более ста тысяч человек, и к обозначенному моменту несправедливые обвинения сняли уже с более чем восьмидесяти тысяч человек, то есть с 80 % от всех невинно пострадавших. Затем Ляоянский горком реабилитировал обвиненных по делу о контрреволюционных бандах; оправдал и восстановил репутацию руководителей расформированного Северо-западного бюро, провинциального парткома и провинциального народного комитета, на которых во время «культурной революции» возвели клевету или ошибочные обвинения. Полностью реабилитировали всех, кто пострадал от несправедливого суда, со всех правых «элементов» сорвали ярлыки и пересмотрели статус тех, кого неверно отнесли к правым. В отношении реабилитированных кадров и простых людей приняли специальный политический курс. К концу 1978 года в Ляонине сняли обвинения со всех пострадавших в связи со всеми относительно крупными сфабрикованными делами и ошибочными приговорами.
Среди всех подложных дел, которые пересмотрели Жэнь Чжунъи и Ляонинский провинциальный партком, стоит отметить дело Чжан Чжисинь, потрясшее всю страну и вызвавшее резонанс не только в Китае, но и за его пределами.
Чжан Чжисинь родилась в 1930 году в тяньцзиньской семье интеллигентов-патриотов. После Освобождения участвовала в революции, училась в университете, сражалась в рядах Народно-освободительной армии. В 1955 году вступила в КПК, а затем работала в отделе культуры при агитслужбе Ляонинского провинциального парткома. У Чжан Чжисинь были правильные черты лица, стройная фигура, бойкий характер, она любила литературу и искусство, с детства увлекалась музыкой, особенно хорошо играла на гитаре и скрипке. Она прилежно изучала марксизм и труды Мао Цзэдуна, обладала прекрасным аналитическим мышлением – ничего не принимала на веру, ко всему задавала вопрос «почему?» (с. 60–63).