отя некоторые сообщили об этой инициативе в ЦК, Жэнь Чжунъи смело продолжил призывать народ к обогащению. В Шэньяне и на соседних территориях началась исторически значимая полемика, посвященная проблеме обогащения деревни. В ходе этой полемики удалось сломать оковы, ограничивавшие свободу деревенских кадров и народных масс, преодолеть принцип классовой борьбы как стержня социалистического строительства и сделать этим стержнем производство, преодолеть убеждение «на основе распределения по труду рождается капитализм», внедрить в деревне новую экономическую политику, активизировать деревенских кадровых работников и население. Идеологию «богач – значит ревизионист» отвергли и позволили меньшей части производственных бригад и их членов разбогатеть раньше остальных, отказались от подходов «Зерно – ключевое звено [развития]» и «Переход [к высшей стадии коллективизации, основанный на умении] жить в бедности», стали строго соблюдать законы экономического развития, продолжили освобождать и развивать производственные силы. Большая дискуссия об обогащении очень воодушевила крестьян всей провинции, каждый из них загорелся стремлением разбогатеть раньше остальных. Жэнь Чжунъи и провинциальный партком горячо поддерживали многочисленные народные новшества, руководящие органы всех уровней также развернули в Ляонине энергичную деятельность по обогащению народа и внедрению инноваций, и в результате экономическое развитие провинции вышло на высокий уровень.
В августе 1979 года на кадровом совещании в уезде Инкоу Жэнь Чжунъи спросил: «Сколько у вас составляет среднегодовой доход на душу населения?» Кто-то громко выкрикнул в ответ: «Двести юаней!» В последние годы в Инкоу доход на душу населения равнялся 118 юаням, и по этому показателю уезд уже лидировал в провинции. Поэтому двести юаней всем казались солидной цифрой. Однако Жэнь Чжунъи воскликнул: «Разве двести юаней предел? Вы должны приложить усилия, чтобы через три года эта цифра увеличилась до пятисот юаней!» Когда он договорил, зал в мгновение стих, а затем взорвался хохотом. Жэнь Чжунъи строго сказал: «Почему вы смеетесь? Что здесь смешного? Вы смеетесь не от радости и не от уверенности, а от того, что потрясены цифрой “пятьсот юаней”, смеетесь от страха! Напуганы, неуверенны и оттого смеетесь! Но на самом деле нужно раскрепостить мышление, испробовать все возможные способы, развить производство, найти новые возможности для людей, и тогда через три года показатель в пятьсот юаней на человека непременно будет достигнут». После такой речи со стороны первого секретаря провинциального парткома «смеявшиеся от страха» кадровые работники больше не смели смеяться, впрочем, про себя решили, что эта цифра – чистая утопия, ведь разве можно за три года увеличить этот показатель в два с половиной раза? А Жэнь Чжунъи сообщил о своих указаниях Фань Цзинъи, на что тот заметил: «Когда среднедушевой доход крестьянина в уезде Инкоу увеличится до пятисот юаней, я обязательно напишу о вашей истории во всех подробностях». Через три года Фань Цзинъи узнал, что среднедушевой доход в Инкоу и впрямь достиг пятисот юаней. Убедившись в дальновидности, решительности и мудрости Жэнь Чжунъи, он выполнил свое обещание и опубликовал эту историю в своей газете под заголовком «Там, где раньше смеялись от страха». В то время Жэнь Чжунъи уже перевели на службу в Гуандун, и Фань Цзинъи послал ему статью почтой. Жэнь Чжунъи радостно ответил на это письмо.
Аудиенция у девяти руководителей ЦК КПК перед вступлением Жэнь Чжунъи в должность главы провинции Гуандун
В конце октября 1980 года Генеральный секретарь Ху Яобан обратился к Жэнь Чжунъи:
– Ты просил создать в Даляне особую зону, и это невозможно, но ЦК решил направить тебя туда, где такая зона уже существует, – в Гуандун, – чтобы ты руководил ею.
На это предложение Жэнь Чжунъи ответил:
– Можно ли оставить в провинции Гуандун ее нынешнего губернатора Си Чжунсюня либо его заместителя Ян Шанкуня? И сделать его первым руководителем в провинции, а меня – помощником?
– Никто из них не может остаться, обоих назначают на другую работу, поэтому губернатором будешь ты, – возразил Ху Яобан.
Вскоре Си Чжунсюнь позвонил из Гуандуна в Шэньян и попросил скорее приехать к нему и принять дела. Си Чжунсюнь и Ян Шанкунь были назначены в эту провинцию ранее. Наделив двух деятелей особыми полномочиями, ЦК направил их в Гуандун
руководить проведением специальной политики гибких мер и созданием особых экономических зон. Они проделали большую работу для осуществления политики реформ и открытости в Гуандуне и добились первых успехов, после чего ЦК решил перевести их на еще более ответственную работу. Поэтому Жэнь Чжунъи пришлось взять на себя большую ответственность: продолжить осуществлять политику реформ и открытости – раньше, чем во всем остальном Китае.
Первый секретарь Хэйлунцзянского провинциального парткома Ян Ичэнь сказал Жэнь Чжунъи: «Товарищ Чжунъи, в Гуандуне ты совершишь либо подвиг, либо преступление». Жэнь Чжунъи прекрасно понял, что имеет в виду его боевой друг: первопроходец, который будет претворять в жизнь реформы и открытость на территории с особыми экономическими зонами, неизбежно столкнется со множеством «запретных зон» и «минных полей», подвергнется огромному политическому риску (с. 69). В том году Жэнь Чжунъи исполнилось 66 лет, он уже проявил себя в провинциях Хэйлунцзян и Ляонин и тем самым заслужил высокую оценку со стороны партии и народа, стал известным политическим деятелем. Однако в этот раз в Гуандуне путь ему устилали не цветы, как раньше, а колючие кустарники, и непонятно было, что несет будущее. ЦК поручал ему крайне важную миссию, звучали призывы к великому делу преобразований в стране, а народ Гуандуна и Гуанси нетерпеливо ждал этих преобразований. При всей ответственности и сложности этой миссии Жэнь Чжунъи не стал колебаться и отступать, он твердо двинулся вперед (с. 72).
9 ноября 1980 года ЦК КПК официально назначил Жэнь Чжунъи первым секретарем Гуандунского провинциального парткома, а министра легкой промышленности Лян Лингуана – секретарем этого парткома и первым секретарем горкома Гуанчжоу. Перед тем как отправиться к месту службы, они с 31 октября по 6 ноября были на приеме у руководителей ЦК – Е Цзяньина, Дэн Сяопина, Ли Сяньняня, Ху Яобана, Чжао Цзыяна, Ван Ли, Вэй Гоцина, Яо Илиня и Гу Му. Лидеры партии ободряли, поддерживали и наставляли двух новых глав Гуандуна. Такое внимание к двум кадрам, назначаемым на посты провинциального уровня, – большая редкость, оно говорит о том, что ЦК придавал большое значение Гуандуну как передовой экспериментальной площадке для политики реформ и открытости.
Заместитель председателя ЦК КПК Е Цзяньин сказал Жэнь Чжунъи и Лян Лингуану: «Гуандун – отличное место. Там хорошая система образования, прекрасные условия для водных перевозок и много хуацяо,[58] а уж они с радостью готовы взяться за развитие этого региона. По результатам буровой разведки в устье Чжуцзян нашли нефть. В провинции есть гористые районы, нужно использовать этот ресурс, расширять строительство и там». Крепко пожимая им руку, Е Цзяньин все повторял, чтобы они ценили и поддерживали сплоченность: «Нужно наладить отношения между приезжими и местными кадрами, займитесь этим» (с. 69).
Жэнь Чжунъи понимал, что имел в виду Е Цзяньин: они с Лян Лингуаном – один хэбэец, другой фуцзянец – никак не были связаны с Гуандуном, даже местных диалектов не знали. А в Гуандуне в 1950-е годы дважды на ровном месте запускались анти-сепаратистские кампании, в ходе которых попало под обвинения и было наказано тридцать тысяч местных кадровых работников. За двадцать с лишним лет душевные раны пострадавших так и не затянулись. Обе кампании оказали крайне негативное влияние на общественность как в самом Китае, так и за рубежом, и стали крупнейшими за историю Гуандуна операциями по массовому производству подложных дел.
Жэнь Чжунъи и Лян Лингуан подтвердили: «Не беспокойтесь, руководитель Е, мы непременно сплотим местные и приезжие кадры во всей провинции». С доверием посмотрев на них, Е Цзяньин тепло улыбнулся: «Ну тогда я спокоен».
Затем они направились на прием к заместителю председателя ЦК Дэн Сяопину. Он наставлял их: «Особая зона – это не только несколько территорий в Шэньчжэне и Чжухае. Нельзя заниматься только ими, вы должны использовать благоприятные условия Гуандуна в полной мере. Еще нужно вывести законы развития особой зоны, создать ее образцовую модель». Жэнь Чжунъи и Лян Лингуан отвечали, что если ЦК требует, чтобы Гуандун выступил в авангарде национального строительства, чтобы они действовали творчески и напористо, чтобы добились прорыва в новых направлениях, то они обязательно приложат все силы к тому, чтобы выполнить эти требования.
Товарищ Дэн Сяопин вновь подчеркнул, что необходимо придерживаться верного политического курса. Говоря о положительных изменениях, которые произошли в последние годы в провинции Ляонин благодаря правильной политике, он отметил: «В одних и тех же условиях можно сработать хорошо, а можно плохо. Если политические установки верны, после их реализации ситуация быстро начнет меняться. В Гуандуне тоже нужно начать с правильного политического курса, необходимо повысить активность [местного населения]».
Об исторических вопросах провинции Дэн Сяопин сказал: «В Гуандуне непростая ситуация. О старых происшествиях лучше больше не упоминать, там все слишком запутано. Забудем о прошлом. Разумеется, замалчивать исторические проблемы нельзя, но нужно говорить о них более обобщенно, не вдаваться в детали, нужно заботиться друг о друге, а не зацикливаться на былых трудностях. Только так вы сумеете направить взоры людей в будущее».
Обсудив основные задачи, они заговорили об искусстве. Жэнь Чжунъи обсудил с Дэн Сяопином, как относиться к картинам в жанре ню, развешанным в зале ожидания Международного аэропорта «Шоуду». А еще посетовал на то, что современное искусство полно штампов, и народ даже высмеивает шаблонность сценариев китайских кинофильмов в частушках: «Ошибается опять наш начальник-бригадир, и матерый секретарь вновь помочь ему спешит, а старик крестьянин – тот жалобу наверх несет, и в конце, как и всегда, пойман вражеский шпион». Послушав, Дэн Сяопин с хохотом ответил, что да, это очень точно подмечено.