В декабре этого же года член Центральной комиссии советников КПК, прежде заместитель секретаря Центральной дисциплинарной комиссии Чжан Юнь прибыла в Гуандун и более двух недель проводила там специальное исследование (с. 88). В своем отчете ЦК она в целом положительно оценила работу, проводимую в этой провинции, и деятельность самого Жэнь Чжунъи. Дэн Сяопин тут же передал данный отчет в ПК Политбюро для ознакомления. По мнению Жэнь Чжунъи, этим он поддержал его лично и работу, проводившуюся в Гуандуне. Вскоре Жэнь Чжунъи почувствовал, как давление существенно спало. Впоследствии он говорил: «Без понимания и поддержки товарища Сяопина мне, вероятнее всего, не удалось бы преодолеть препятствия. Товарищи Яобан и Цзыян не сумели мне помочь».
В мае 1983 года провинциальный партком и правительство Гуандуна представили в ЦК доклад о результатах борьбы с контрабандой и другими экономическими преступлениями. В докладе говорилось, что, после того как в провинции начали проводить в жизнь экстренное требование ЦК, было возбуждено 7675 дел, связанных с экономическими преступлениями, из которых 4768 дел уже доведено до конца. К ответственности привлекли более 12 тысяч человек, в том числе более 5300 членов Компартии и более 4800 государственных кадров. Экономической преступности нанесли серьезный удар.
Буря практически окончилась. Появилась возможность сохранить и приумножить достижения политики реформ и открытости в Гуандуне.
Превозмогая давление:борьба со стереотипамиоб особых экономических зонах
Жэнь Чжунъи и Лян Лингуан 23 ноября 1980 года посетили Шэньчжэньскую и Чжухайскую особые экономические зоны (с. 70, 71). Прежде всего они обнаружили, что руководство Шэньчжэня работает недостаточно слаженно. Жэнь Чжунъи, долгое время трудившийся на первой линии местных администраций и понимавший, как важно привлечь к работе отборные кадры, решил немедленно привести в порядок ряды руководства. По мнению Жэнь Чжунъи, секретарю провинциального парткома У Наньшэну за время работы на постах секретаря Шэньжэньского горкома и мэра города Шэньчжэня удалось заложить крепкую основу для развития Шэньчжэньской ОЭЗ, поэтому он вернул У Наньшэна на провинциальный уровень – вверил ему руководство всеми тремя гуандунскими ОЭЗ. Самой подходящей кандидатурой на место первого руководящего лица Шэньчжэня Жэнь Чжунъи и Лю Тяньфу сочли члена постоянного бюро провинциального парткома, второго секретаря Гуанчжоуского горкома Лян Сяна. После долгих уговоров Лян Сян наконец согласился занять этот пост. Кроме того, Жэнь Чжунъи набрал в Гуанчжоу и других местах группу хорошо обученных кадровых работников соответствующего профиля, отличающихся высокими моральными и деловыми качествами, и скомплектовал из них крайне боеспособный руководящий состав. В феврале 1981 года Лян Сян с большим воодушевлением отправился к месту службы и занял пост первого секретаря Шэньчжэньского горкома. Он оправдал надежды: благодаря смелости, знаниям и напористости Лян Сян всего лишь за пять лет добился поразительных успехов. С того момента Шэньчжэньская ОЭЗ вышла на скоростную магистраль (с. 71).
Чтобы ускорить развитие Шэньчжэньской ОЭЗ, Жэнь Чжунъи предложил внести Шэньчжэнь в список городов, включенных в государственный план в качестве отдельных хозрасчетных субъектов. Усилиями Гуандунского провинциального парткома и самого Жэнь Чжунъи в октябре 1981 года ЦК согласился сделать Шэньчжэнь территориальным субъектом с самостоятельным бюджетом и повысить его статус до города субпровинциального значения. Мэром и секретарем горкома нового города стал вице-губернатор Гуандуна Лян Сян.
На начальном этапе создания ОЭЗ многие в материковом Китае были не в состоянии изменить свою точку зрения: к особым зонам они относились скептически, не принимали и даже осуждали это явление. Одни говорили, что «ОЭЗ – это капитализм в чистом виде», другие – что «в ОЭЗ кроме красного флага от социализма не осталось ничего». Некоторые старые кадровые работники плакали: «Каторжно трудились десятки лет, а Освобождения, кажется, так и не будет». Жэнь Чжунъи с членами руководства провинциального парткома энергично оспаривали мнение о том, что «особая зона – это концессия», аргументированно и смело доказывая: «ОЭЗ есть субъект совершенно иной природы».
На рабочем собрании ЦК 18 декабря 1980 года Жэнь Чжунъи с полной уверенностью заявил: «В этих особых экономических зонах весь суверенитет принадлежит нам, там наша администрация, полиция и армия, действуют наши законы. В чем же опасность? Нет никакой опасности! Спрашивают: разве эти ОЭЗ – не то же, что прежние “концессии”? Надо сказать, что те, кого заботит этот вопрос, как минимум не разбираются в текущей ситуации. Мы создаем особые зоны всецело ради самих себя, а не в угоду интересам иностранных держав. Главное условие добровольного и взаимовыгодного экономического сотрудничества – отсутствие угрозы нашему суверенитету. Только ради собственных интересов мы согласны удовлетворить небольшой объем интересов наших экономических партнеров».
Чтобы показать, сколь значимые перемены принесли с собой ОЭЗ, Жэнь Чжунъи привел множество фактов. С начала 1980 года по октябрь этого же года Шэньчжэнь заработал в 2,7 раза, а Чжухай – в 2,8 раза больше иностранной валюты, чем за весь 1979 год. В 1980 году, заметил он, суммарные поступления в бюджет города Чжухай вырастут на 60 % по сравнению с 1979 годом. После создания ОЭЗ не только ускорилось экономическое развитие, но и улучшилась жизнь населения. Жэнь Чжунъи привел в пример коммуну Сатхаукок, прилегающую к границам Гонконга: в ней на тот момент состояло более 1300 человек. После Освобождения в Гонконг из коммуны уехало свыше 2600 человек, что вдвое больше числа ее жителей на 1980 год. До 1979 года из Сатхаукока ежегодно уезжало в среднем 120 человек. С 1979 года отток населения значительно сократился, а в 1980 году никто не мигрировал из Сатхаукока – более того, некоторые из когда-то уехавших в Гонконг обратились с просьбой вернуться. У подавляющего большинства членов коммуны, продолжал Жэнь Чжунъи, прекрасные дома в западном стиле, говорят, что эти люди живут лучше, чем заведующий гуандунским отделом ЦК и губернатор провинции. После того как особые зоны больше открылись для внешней торговли, сюда стало приезжать много иностранцев, соотечественников из Гонконга и Макао, а также множество хуацяо, однако уголовных происшествий мало, поскольку уровень общественной безопасности в ОЭЗ выше, чем в остальном материковом Китае.
На собрании постоянного бюро Гуандунского провинциального парткома 18 мая 1981 года Жэнь Чжунъи отметил: «У некоторых товарищей имеются сомнения: а не вредят ли особые зоны нашему суверенитету, не превратимся ли мы из-за них в очередной Гонконг, не станем ли колонией? Мы ответим со всей убежденностью: нет. Ни одно место в мире не превратилось в колонию из-за создания особой зоны, история не знает таких примеров. Как раз наоборот, такая зона может существовать только на суверенной территории. Создание ОЭЗ есть суверенное право в действии, есть собственно реализация суверенитета». Жэнь Чжунъи назвал шесть преимуществ, которые дает создание особой зоны: ОЭЗ позволяет привлекать больше иностранного капитала и инвестиций хуацяо, внедрять больше передовых технологий и оборудования – все эти процессы становятся проще; позволяет лучше и качественнее усваивать иностранный передовой опыт хозуправления, взращивать новые административные кадры; накапливать больше иностранной валюты для осуществления «четырех модернизаций». В ОЭЗ модернизацию можно провести ускоренными темпами; опыт модернизационного строительства в ОЭЗ можно будет использовать во всем Гуандуне и даже во всем Китае; наконец, у ОЭЗ есть и далеко идущая, масштабная задача – укрепить симпатию жителей Гонконга и Макао по отношению к континентальному Китаю и способствовать мирному воссоединению КНР с Тайванем.
Весной 1982 года в Шэньчжэне вышли нормативные акты, регулирующие совместное освоение территории силами местного муниципалитета и иностранных инвесторов. Дело моментально приобрело широкий общественный резонанс, некоторые ругались, что «этот Лян продал суверенные права на землю иностранцам, предал родину!» В это время внимание ЦК было сосредоточено на борьбе с контрабандой, и соответствующие органы ЦК направили в Шэньчжэньский горком старый документ «Начало концессий в старом Китае». После этого даже обычно смелый и решительный Лян Сян стал хмурым и молчаливым. В последующий холодный и ветреный месяц Жэнь Чжунъи, сам тогда находившийся под жестким прессингом, трижды приезжал в Шэньчжэнь, чтобы поддержать и воодушевить боевого товарища. Первый раз – 2 февраля, после срочного сообщения ЦК, второй – 18 февраля, после участия в совещании, посвященном провинциям Гуандун и Фуцзянь, третий раз – 6 марта, после «второго прихода во дворец». И всякий раз при встрече с полным составом руководства Шэньчжэньского горкома Жэнь Чжунъи не критиковал их, а наоборот, всецело одобрял их успехи, требовал, чтобы они и дальше осуществляли реформы и гибкую политику, боролись с контрабандой и ни в коем случае не давали ей расползаться, но обходились в этой борьбе без политических кампаний, чтобы словом и делом помогали всем преодолевать давление и, несмотря ни на что, продолжали развивать ОЭЗ.
В каждый из трех приездов Жэнь Чжунъи лично беседовал с Лян Сяном. В третий раз они проговорили за закрытыми дверями три часа, а когда прощались, Лян Сян уже чувствовал облегчение и уверенность от этой беседы. Он проникся верой и после этого еще решительнее окунулся в работу, увлекая за собой весь руководящий состав горкома. При поддержке Жэнь Чжунъи Шэньчжэнь прожил удивительный 1982 год. В конце этого года один авторитетный теоретик, прибывший в Шэньчжэнь из Пекина с проверкой, сказал: «Экономику особых зон, вероятно, нельзя назвать социалистической. У ОЭЗ своя линия действия – отличаться от социалистических территорий, иначе эти зоны не будут называться особыми. <„> Поэтому нелегко классифицировать их как социалистические».