Освободившись, он тут же бросился гуглить миссис Спенсер Харди из Хьюстона, штат Техас, — вдову и единственную наследницу почившего Спенсера К. Харди III, основателя международной корпорации “Спенсер Харди Инкорпорейтед”, торговавшей, похоже, всем на свете. Вдова под своим любимым прозвищем “мисс Мэйзи” была признана республиканской благотворительницей года; являлась председателем американского отделения “Легиона Христа”, почетным президентом объединения некоммерческих общественных организаций по борьбе за семейные ценности, председателем американского Института понимания ислама. Одно из ее последних достижений: пост президента и генерального директора в невнятной организации под названием “Общество этических результатов”.
Ну и ну. Неистовая сторонница евангелистов и к тому же высокоэтичная особа. Сомнительный факт. Очень и очень сомнительный.
Дни и ночи напролет Тоби мучился, не зная, как ему поступить. Побежать и рассказать все Диане? “Диана, я тебя не послушал. Я знал, что стряслось у оборонщиков, а теперь все то же самое происходит и у нас”. Но скандал в министерстве обороны его никак не касался, и Диана четко дала понять, что ему не следует совать сюда нос. А в министерстве иностранных дел у стен были уши, с удовольствием выслушивающие любые слухи или недовольные речи сотрудников.
Дурные знамения множились с каждым днем. Тоби не знал, приложил ли к этому руку Криспин, но как еще объяснить то, что министр внезапно чрезвычайно к нему охладел? Теперь, приходя на работу и отправляясь домой, Квинн сухо ему кивал. Никаких тебе “Тоуб”, только “Тоби”. Еще недавно эта перемена порадовала бы Тоби, но не сейчас, когда он не сумел “произвести впечатление” и в результате так и не был приглашен на борт крайне секретного корабля. Входящие телефонные звонки от шишек из Уайтхолла, раньше в рабочем порядке проходившие через Тоби, теперь напрямую поступали в кабинет министра. Для этого он даже установил несколько новых телефонных линий. К обычным тяжелым, заляпанным штампами коробкам с Даунинг-стрит, с которыми Квинн разбирался всегда сам, добавились опечатанные черные контейнеры с эмблемой американского посольства. Однажды утром в кабинет министра доставили сверхнадежный сейф. Код от него знал только Квинн.
А в последние выходные, когда Квинна на служебном автомобиле должны были доставить в его коттедж в пригороде, он не попросил Тоби собрать папку с самыми важными и срочными документами для прочтения. Нет-нет, сказал он, спасибо, Тоби, я сам справлюсь. И закрыл дверь. Тоби не сомневался, что, добравшись до дома, министр чмокнул свою пьянчужку-жену, чье появление на публике было признано нежелательным, погладил собаку и дочь и вновь заперся в кабинете, обложившись бумагами.
Именно поэтому, когда на “Блэкберри” Тоби поступило приглашение поужинать от Джайлза Окли, автора нашумевшей петиции против вторжения в Ирак, он воспринял это как знак божий.
— Жду тебя в своем замке в 19:45, — сказал Джайлз. — Дресс-код отсутствует. Обещаю кальвадос. Ну как, согласен?
Конечно, согласен. Разумеется, согласен! Даже если ради этого и придется пожертвовать очередными билетами в театр.
Британские дипломаты на старших позициях, по долгу службы живущие на родине, частенько превращали собственные дома в заграничные резиденции, где им довелось жить до этого. Джайлз с Гермионой не были исключением. Замок Окли, как метко окрестил его сам Джайлз, представлявший собой виллу в духе двадцатых годов, хоть и располагался в пригороде Хайгейт, но с тем же успехом мог бы сойти за их резиденцию в Грюнвальде. В саду — такие же внушительные ворота и безупречная гравийная дорожка без единого сорняка; внутри — такая же чиппендейловская мебель, обилие ковров и наемные португальцы в качестве прислуги. Все как в Грюнвальде.
Помимо Тоби на ужин пришли и другие гости: советник немецкого посольства с женой, приехавший с визитом шведский посол на Украине, пианистка-француженка Фифи и ее возлюбленный Жак. Фифи, совершенно помешанная на альпака, не давала никому вставить и слова. Альпака — самые деликатные твари на всем белом свете! Они даже рожают своих детенышей с прямо-таки королевской грацией! Фифи посоветовала Гермионе завести себе парочку. Гермиона отказалась, сказав, что будет ревновать к несчастным животным.
После ужина Гермиона позвала Тоби на кухню — якобы помочь с кофе. Жена Окли была худощавой ирландкой с чудинкой и говорила приглушенным, грудным голосом, посверкивая карими глазами в такт словам.
— Эта Изабель, с которой ты спишь, — засунув палец между пуговицами рубашки Тоби и щекоча ему волоски на груди наманикюренным пальцем, заговорила она.
— Чего с ней?
— Она тоже замужем, как и та блудливая датчанка, с которой ты встречался в Берлине?
— Изабель рассталась со своим мужем несколько месяцев назад.
— Тоже блондинка, как и та?
— Да, она тоже блондинка.
— Забавно. Я ведь тоже блондинка. Скажи, а у мамы твоей волосы светлые были?
— Гермиона!
— А ты сам-то понимаешь, что западаешь только на замужних. Потому что в глубине души знаешь: когда они тебя достанут, их можно будет сдать обратно мужьям?
Тоби ни о чем таком и не подозревал. Она что, пытается намекнуть, что он и на нее может запасть, а потом вернуть в целости и сохранности Окли? Боже упаси.
И только несколько дней спустя, потягивая кофе в ресторане в Сохо и бездумно разглядывая прохожих, он подумал — а уж не пыталась ли Гермиона таким своеобразным способом подготовить его к взбучке, которую задал потом Тоби ее муж?
— Хорошо поболтал с Гермионой? — спросил Джайлз, сидя в кресле и наливая Тоби щедрую порцию выдержанного кальвадоса.
Последние гости уже ушли. Гермиона отправилась спать. На мгновение Тоби показалось, что они вновь в Берлине и вот сейчас он опять начнет высказывать свои мысли по всяким разным поводам, а Джайлз разгромит его в пух и прах.
— Как всегда, отлично. Спасибо.
— Она тебя уже пригласила приехать летом к нам в Мурн?
Мурн — личная резиденция Гермионы в Ирландии, где она, как говорили, регулярно встречается со своими любовниками.
— Нет, не пригласила, кажется.
— Если что, не раздумывай ни минуты. Там отличные виды, чудный дом, есть даже где искупаться и поохотиться — если ты любитель, конечно. Я-то нет.
— Звучит заманчиво.
— Как в личной жизни дела? — этот вопрос Окли задавал ему при каждой их встрече.
— Все в порядке, спасибо.
— Все еще с Изабель?
— Точно.
Окли обожал внезапно менять темы для разговора и смотреть, как пытается перестроиться Тоби. Так он поступил и сейчас.
— Ну, дорогой, а где же, скажи пожалуйста, твой милый начальничек? Мы его повсюду ищем, и там, и тут. Недавно пригласили в гости, просто чтобы поболтать, так он нас продинамил.
“Нас” — это, надо понимать, Объединенный комитет разведывательных служб, официальным членом которого когда-то был Окли. Кем он числится там сейчас, Тоби не решался спросить. Неужели человек, который подбил всех на создание петиции к министру иностранных дел с призывом оставить Саддама в покое, после этого заполучил место в одном из самых секретных комитетов министерства? Или стоит верить другим слухам, согласно которым к Окли относятся как к наемному эксперту — то осторожненько с ним советуются, то вовсе делают вид, будто он не существует?
Тоби не переставал удивляться парадоксам в жизни Окли. Наверное, из-за того, что не переставал удивляться парадоксам в своей собственной жизни.
— Насколько мне известно, министра срочно вызвали в Вашингтон, — осторожно ответил он.
Принципы принципами, а он все-таки до сих пор личный секретарь Квинна.
— А тебя с собой не взял?
— Нет, Джайлз, на этот раз не взял.
— Значит, в Европу брал, а в Вашингтон не захотел?
— Тогда все было по-другому. Тогда он еще не назначал бесконечных встреч, не ставя при этом меня в известность. И в Вашингтон он поехал один.
— Ты это точно знаешь?
— Нет. Я предполагаю, что он уехал один.
— И с чего ты так решил? Он поехал без тебя, и это все, что тебе достоверно известно. Он в город Вашингтон собрался или в предместья?
Под “предместьями” следовало понимать город Лэнгли в штате Вирджиния — родной дом ЦРУ. И опять Тоби признался, что не знает, куда именно отправился министр.
— Квинн полетел первым классом “Британских авиалиний”, как и полагается скупому шотландцу? Или пришлось бедняге лететь чартером “Клаба”[8]?
Тоби, сам того не желая, начал поддаваться:
— Ну да, мне кажется, что он улетел частным самолетом. Он и раньше пользовался услугами “Клаба”.
— Раньше — это когда?
— В прошлом месяце. Улетел шестнадцатого числа на “Гольфстриме” с базы ВВС в Нортхолте, вернулся восемнадцатого.
— Чей это был “Гольфстрим”?
— Точно не знаю, могу только предположить.
— Все же лучше, чем угадывать.
— Я уверен только в том, что в Нортхолт его отвезли на частном лимузине. Машинами министерства он не пользуется, считает, что они все напичканы жучками, которые монтировали твои люди, Джайлз, и что водители подслушивают все его разговоры.
— А чей это был лимузин?
— Миссис Спенсер Харди.
— Которая из Техаса, — полувопросительно сказал Джайлз.
— Именно.
— Более известная как чудовищно богатая мисс Мэйзи, ревностная сторонница крайне правой части американской республиканской партии, близкая подруга “Движения чаепития”, противница ислама, гомосексуализма, абортов и, если я не ошибаюсь, контрацепции. В настоящий момент проживает в Лоундес-сквер на юго-западе Лондона, причем ее резиденция занимает чуть ли не полквартала.
— Я этого не знал.
— О, у нее полно домов по всему миру. Значит, именно эта дама предоставила лимузин, чтобы тот отвез твоего славного нового начальника в аэропорт Нортхолта. Правильно я понял?