— Нет, господин министр, совсем нестрашно, — ответил Тоби, мысленно распрощавшись и с короткой поездкой в Дублин, и с Изабель заодно.
— В данный момент я нахожусь в весьма стрессовой ситуации. Завтра в этом самом кабинете я должен буду провести встречу чрезвычайной секретности. Встречу государственного масштаба и невероятной важности.
— И вы хотите, чтобы я принял в ней участие, господин министр?
— Ни в коем случае. Благодарю за предложение, но нет, ваше присутствие будет крайне нежелательно. Ваша надежность не до конца подтверждена. Только не обижайтесь, пожалуйста, ничего личного. Зато я был бы очень вам благодарен, если бы вы занялись подготовкой встречи. Но на этот раз никакого шампанского и фуа-гра.
— Понимаю.
— Сомневаюсь. Как бы то ни было, уровень этой встречи подразумевает необходимость беспрецедентных мер безопасности. И я хочу, чтобы обеспечением этих мер занялись вы, мой личный секретарь.
— Разумеется.
— Вы, кажется, немного озадачены. Почему же?
— Не озадачен, господин министр, — ответил Тоби. — Просто не понимаю: если эта встреча настолько секретна, зачем ее проводить у вас в кабинете? Не лучше ли было устроить ее за пределами министерства? Или в одной из наших звуконепроницаемых переговорных наверху?
Квинн склонил тяжелую голову и, зыркнув на подозрительно неподатливого подчиненного, выдавил из себя ответ:
— Потому что мой настойчивый гость — вернее, гости — имеют полное право отдавать мне распоряжения, а я, как министр, обязан их выполнять. Так вы возьметесь или мне поручить это задание кому-нибудь еще?
— Возьмусь, конечно.
— Вот и хорошо. Вы, наверное, не раз видели боковую дверь, которая ведет в здание из штаба королевской конной гвардии? Ею обычно пользуется торговый люд и курьеры с несекретными посылками. Такая зеленая дверь с решетками спереди, помните?
Тоби прекрасно знал, о какой двери говорит народный избранник и любимец Квинн, но, не принадлежа к так называемому “торговому люду”, никогда ею не пользовался.
— На первом этаже к двери ведет коридор, он проходит прямо под этим кабинетом. На два этажа ниже, понимаете? — с каждым словом раздражаясь все больше, нетерпеливо говорил Квинн. — Когда вы заходите через главный вход, он от вас справа, прямо через холл. Вы там ходите каждый божий день. Да?
Да, коридор Тоби тоже был знаком.
— Завтра утром, в субботу, мои гости — мои посетители или как там они желают себя назвать, — с явным отвращением в голосе произнес Квинн, — прибудут к этому боковому входу двумя группами. Порознь. Одна группа сразу вслед за другой. Понимаете?
— Да, министр, понимаю.
— Чудесно. С 11:45 до 13:45 ровно эта дверь останется без охраны. Только на эти два часа и ни минутой дольше. Всего сто двадцать минут без охраны. Все видеокамеры и прочие штуки, отвечающие за безопасность и охватывающие коридор, дверь и проход оттуда к моему кабинету, будут выключены. Деактивированы. Тоже на два часа. Я обо всем этом договаривался лично. Вам с этим делать ничего не придется, так что даже и не пытайтесь. Теперь слушайте внимательно, — министр поднес широкую ладонь к лицу Тоби и принялся демонстративно загибать пальцы, начав с мизинца:
— Завтра утром вы придете сюда ровно в десять утра и сразу же отправитесь в службу безопасности. Там вы подтвердите, что все мои указания остаются в силе — пусть откроют дверь и отключат все системы слежения.
Безымянный палец — на нем было толстое золотое кольцо с выгравированным ярко-голубым крестом святого Андрея:
— В 11:50 вы подойдете к боковому входу со стороны штаба королевской гвардии и войдете в здание через эту самую дверь, которую в соответствии с моими инструкциями служба безопасности оставит незапертой. Затем вы пройдете по коридору, чтобы убедиться — путь свободен, там никого и ничего нет. Слушаете внимательно?
Средний палец:
— Затем вы, не торопясь и не медля, изобразите подопытную свинку и по боковой лестнице пройдете в этот самый кабинет — не останавливаясь, не заходя никуда, даже в туалет. Затем вы по внутреннему телефону свяжитесь со службой безопасности и подтвердите, что ваше путешествие прошло незамеченным. Я с ними обо всем уже договорился, так что ни в коем случае не предпринимайте ничего, помимо того, что я вам велел. Это приказ.
Тоби вдруг неожиданно для себя обнаружил, что начальник улыбается ему самой обаятельной, “предвыборной” улыбкой:
— Вот так, Тоби. Наверняка я испорчу вам все выходные — совсем как они испортили их мне.
— Нет, вовсе нет, министр.
— Но?
— У меня есть вопрос.
— Конечно, валяйте.
Вообще-то даже два вопроса.
— Если позволите, господин министр… Где в это время будете находиться вы? Пока я, так сказать, предпринимаю все эти меры предосторожности?
Улыбка засияла еще ярче.
— Скажем так — буду заниматься своими делами, в которые никто не должен лезть. Такой ответ вас устроит?
— То есть будете заниматься своими делами вплоть до прихода сюда?
— Я не опоздаю, не беспокойтесь. Еще вопросы?
— Понимаете, мне любопытно: как же ваши гости выйдут отсюда? Вы говорите, что системы слежения отключат на два часа. Но даже если вторая группа гостей прибудет сразу же вслед за первой, а камеры включат в 13:45, вам на встречу останется всего-то полтора часа.
— Этого вполне достаточно, не переживайте, — улыбка Квинна к этому моменту просто ослепляла.
— Вы уверены? — настаивал Тоби, которому совсем не хотелось заканчивать этот разговор.
— Конечно, уверен, черт бы вас побрал. Dinna dash yersel’[9]! Обменяемся по-быстрому рукопожатиями да разбежимся по домам.
Лишь в обеденный перерыв того же дня Тоби Белл смог улизнуть с рабочего места, пересечь квартал Клайс-степс и занять местечко под разрастающимся лондонским платаном, что рос на границе парка Сейнт-Джеймс, готовясь сочинить текст экстренного сообщения Джайлзу Окли.
С тех самых пор, как Квинн отдал ему столь странные приказания, Тоби не переставал думать, что же это все значит. В министерстве поговаривали, что охранники бдительно отслеживают все личные сообщения и звонки, так что Тоби счел за благо удалиться и не удовлетворять любопытство службы безопасности.
Платан был его старым другом. Выросший на пригорке, он стоял в минуте ходьбы от улицы Бедкейдж-уок и памятника жертвам войны. В сотне метров от дерева на Тоби злобно смотрели эркерные окна министерства иностранных дел, но и они были бессильны перед бесконечным потоком заграждавших Тоби туристов, аистов, уток и мам с колясками.
Держа в руках свой “Блэкберри”, Тоби был спокоен и непоколебим. Начальство всегда восхищало, а Тоби всегда удивляло его поведение в стрессовых ситуациях. Пусть Изабель с садистским удовольствием перечисляет его недостатки, как она делала вчера ночью, подвыпив. Пусть кругом вопят полицейские и пожарные сирены, из соседних домов валит дым, а по улицам идет разъяренная толпа — Тоби и не такое видел в Каире. В любых кризисных ситуациях Тоби всегда спокоен. Как и сейчас.
Напиши, что тебя бросила подружка и надо выплакаться, или еще какую ахинею.
Порядочность не позволила Тоби использовать имя Изабель, и он решил назвать “подружку” Луизой. Была у него когда-нибудь история с Луизой? Вроде нет, подумав, решил он. Ну, значит, обзаведется Луизой прямо сейчас: Джайлз, Луиза меня бросила. Срочно нужен твой совет. Я в отчаянии. Нужно поговорить с тобой как можно скорее. Белл.
Тоби нажал “Отправить” и взглянул на горящие окна министерства, занавешенные шторами. Интересно, Окли и сейчас там? Сидит за столом, жует бутерброд. Может, он заперся в какой-нибудь цитадели вместе с членами Объединенного разведывательного комитета? Или развалился в клубе путешественников в компании других таких же дипломатов и лениво перекраивает политическую карту мира?
Где бы ты ни был, Джайлз, взмолился Тоби, прочти мое сообщение и ответь. Потому что мой славный новый босс, похоже, окончательно слетел с катушек.
Прошло семь невыносимых часов, а от Окли все так же никаких вестей. В своей квартирке на первом этаже дома в Ислингтоне Тоби сидел в гостиной за столом и делал вид, будто работает, пока Изабель грозно грохотала на кухне кастрюлями. Возле левого локтя Тоби лежал его мобильный, возле правого — обычный телефон, а прямо перед его глазами — черновик доклада Квинна о возможностях государственно-частных партнерств в районе Залива. Предполагалось, что Тоби его отредактирует. По сути же он размышлял, что сейчас делает Окли, и мысленно умолял его наконец ответить на сообщение. Он пересылал его уже дважды: первый раз сразу, как только вышел с работы, и второй, когда выбрался из метро на улицу. Почему он считал собственную квартиру небезопасным местом для отправки сообщений Окли, Тоби и сам не знал.
Боясь выглядеть назойливым, он не пытался позвонить Окли домой, но в конце концов решился и на это.
— Выйду за бутылочкой красного, — крикнул он в открытую кухонную дверь Изабель и дошел до прихожей, прежде чем девушка успела ответить, что у них в шкафу уже стоит бутылка отличного красного вина.
На улице лил дождь, а Тоби не догадался взять с собой дождевик. Через пятьдесят метров в сторону отходил переулочек, ведущий к зданию неработающего литейного цеха. Свернув на улочку, Тоби набрал домашний номер Окли.
— Алло! Кто это еще?! — послышался голос разъяренной Гермионы. Может, он ее разбудил? Но время еще не позднее…
— Гермиона, это Тоби Белл. Извините, что потревожил, но у меня срочное дело к Джайлзу, и я хотел бы узнать, нельзя ли мне с ним быстренько поговорить.
— Сожалею, Тоби, но ты не сможешь поговорить с Джайлзом — ни быстренько, ни медленно. Впрочем, подозреваю, что ты и сам это прекрасно понимаешь.
— Гермиона, у меня к нему чисто рабочий вопрос. Довольно срочный, — повторил он.