— У нас тут раз в год проводят ярмарку, — сказал он, тыкая длинным указательным пальцем куда-то в огонь. — Уже сто тысяч лет как — никто и не помнит, как давно. На редкость идиотское занятие. — Кит запыхтел, усердно раздувая пламя. — Если вы еще не догадались, то я собираюсь преступить каждый закон и правило, в которые когда бы то ни было верил, — добавил он.
— Значит, тогда нас таких будет уже двое, — ответил Тоби.
И с этого момента они стали соучастниками общего дела.
Тоби умеет слушать. За последующие несколько часов он едва ли вымолвил хоть слово, если не считать всякие ахи, охи и прочие выражения участия.
Кит рассказывал, как его вербовал Фергус Квинн и инструктировал Эллиот. Рассказал, как полетел в Гибралтар под именем Пола Андерсона, как мерил шагами ненавистный номер отеля, как лежал в укрытии вместе с Джебом, Коротышкой, Энди и Доном, как описывал потом, что видел и слышал во время предположительно успешной операции “Дикая природа”.
Он рассказал Тоби про ярмарку: тщательно обдумывая каждое свое слово и пытаясь быть точным, он то и дело останавливался и поправлял себя.
Кит спокойно и беспристрастно, хоть и не без труда, описал, как Сюзанна нашла квитанцию с запиской от Джеба и как это повлияло на них обоих.
— Да вы сами посмотрите, — отрывисто сказал он и, резко выдвинув ящик стола, вытащил оттуда тонкий разлинованный листок.
Кит с плохо скрываемым отвращением в голосе рассказал о своей встрече с Джеем Криспином в “Конноте” и как потом звонил утешать Сюзанну — теперь, оглядываясь назад, он понимал, что этот эпизод во всей истории был для него самым тяжелым.
Теперь же он перешел к рассказу о своей встрече с Джебом в клубе.
— Как он узнал, что вы именно там остановитесь? — спросил Тоби с таким восхищением, что на изборожденном морщинами лице Кита промелькнула тень улыбки.
— Да этот засранец попросту выследил меня, — с гордостью ответил он. — Не спрашивайте, как. Прямо отсюда до самого Лондона. Увидел, что я сажусь на поезд в Бодмине, и сам купил на него билет. Проследовал за мной до “Коннота”, потом шел по пятам до клуба. Прямо настоящий шпион, — добавил Кит с восторгом, как будто раньше никогда с таким не сталкивался.
В спальне клуба мебели было немного: узкая кровать, умывальник с полотенцем размером с носовой платок и электрический обогреватель на две секции, который работал, когда в щель кидали монету, пока руководство клуба не приняло историческое решение и не включило отопление в стоимость номера. Душ, забранный дверцами, больше всего напоминал поставленный на попа гроб из белого пластика. Кит наконец нащупал выключатель, а вот дверь за собой так и не закрыл. Ошарашенный, он смотрел, как Джеб поднимается с кресла, подходит к нему, забирает из руки ключ, запирает дверь, прячет ключ в карман пиджака и возвращается в свое кресло перед открытым окном.
Джеб велел Киту выключить верхний свет. Кит послушался. Теперь комнату освещало только сияние лондонских фонарей, раскрасивших ночное небо в оранжевый цвет. Джеб попросил Кита отдать ему мобильный телефон. Кит, не говоря ни слова, протянул ему мобильник. Джеб, которого царившая в номере полутьма ничуть не смущала, вытащил аккумулятор и сим-карту с такой скоростью и сноровкой, будто разряжал оружие, и бросил их на кровать.
— Снимай пиджак, Пол. Ты сильно напился? — спросил Джеб.
— Не очень, — умудрился выдавить ответ Кит. Обращение “Пол” ему не понравилось, но он все же стянул пиджак.
— Если хочешь, ополоснись, Пол, — продолжал Джеб. — Но оставь дверь в ванную открытой.
Это Киту тоже не понравилось, но он послушно склонился над раковиной и умылся. Он энергично тер мокрое лицо и волосы полотенцем, чтобы побыстрее прийти в себя, но вообще-то это было необязательно — хмель и так выветривался из него с ошеломляющей скоростью.
В стрессовых ситуациях мозг способен на многое, и тут Кит ничем не отличался от прочих людей. Он в последний раз попытался убедить самого себя, что Джей Криспин говорил правду и Джеб и впрямь псих с редким талантом убеждать всех в собственной вменяемости. Бюрократ в душе, Кит тут же начал продумывать наиболее разумный план действий для такого допущения. Может, подшутить над Джебом? Или посочувствовать ему, посоветовать обратиться к врачу? Или вообще рискнуть — попытаться запудрить ему мозги и вырвать из рук ключ? А при неудаче (весьма вероятной) совершить безумный рывок к окну и сбежать по пожарной лестнице? Параллельно набирая сообщения — Сюзанне с признаниями в любви и просьбами о прощении, дочери — с просьбами рассказать, как вести себя с психически нездоровым и неуравновешенным пациентом.
Первый же вопрос Джеба встревожил Кита, не в последнюю очередь из-за безмятежного тона, которым он был задан:
— Что Криспин говорил обо мне в “Конноте”, Пол?
В ответ Кит невнятно пробормотал, что Криспин сообщил ему о грандиозном успехе операции “Дикая природа” — мероприятии очень важном и обошедшемся без единой жертвы.
— По сути, все это было сплошным враньем. Несмотря даже на твою лживую записку, которую ты нацарапал вместо квитанции и подсунул моей жене, — презрительно добавил Кит.
Джеб уставился на него так, будто ослышался, и прошептал что-то, но Кит не расслышал. А потом случилось то, что Кит при всей своей собранности и беспристрастности не смог бы вразумительно описать и объяснить. Каким-то образом Джеб вдруг преодолел кусок потертого ковра, отделявшего его от Кита. А Кит вдруг обнаружил себя припертым к двери — рука завернута за спину, на шее сжимаются лапы Джеба. Джеб говорил, глядя Киту прямо в лицо, и весьма действенно поощрял его к беседе, прикладывая головой о косяк.
— Бах! Удар об дверь, — мужественно вспоминал Кит произошедшее. — “Они тебе заплатили, Пол?” Что ты имеешь в виду, отвечаю я. “Деньги, что же еще!” — говорит он. “Ни единой монетки, — отвечаю. — Ты не того парня бьешь”. Бабах! Еще удар. К этому моменту я уже здорово разозлился. Он мне так руку скрутил, я думал, отвалится. Ну я ему и говорю: “Будешь продолжать в том же духе, сломаешь мне руку, а от этого никто не выиграет — ни ты, ни я. Я и так рассказал все, что знаю, так что оставь меня в покое”.
Лицо Кита озарила радостная улыбка:
— И он послушался, черт бы его побрал! Сразу отошел в сторонку. Поглядел так пристально, встал и смотрел, как я там по стеночке от боли сползал вниз. А потом, как истинный добрый самаритянин, еще и помог мне подняться на ноги.
Этот момент Кит считал переломным: после драки Джеб подошел к креслу и рухнул в него с видом побитого боксера. И теперь уж Кит взял на себя роль доброго самаритянина. Очень уж ему не понравилось, что Джеба трясет, как от лихорадки.
— Он то ли всхлипывал, то или еще что. Как будто задыхался. Понимаете, если у вас жена полжизни проболела, а дочь на доктора выучилась, то ты не будешь вот так сидеть и смотреть, как человек мучается. Ты постараешься ему помочь.
Так что, посидев с минуту в дальнем углу комнаты, Кит спросил Джеба, не может ли он чем-нибудь помочь ему. Например — но произносить вслух эту мысль он не стал, — связаться со старушкой Эм, как он частенько называл дочь, и попросить ее дозвониться до ближайшей круглосуточной аптеки и выписать какое-нибудь успокоительное. В ответ Джеб лишь покачал головой. Затем встал, пересек комнату, налил себе в стакан из-под зубных щеток воды, предложил Киту. Когда тот отказался, выпил сам и вновь вернулся в свой угол.
Затем, спустя несколько минут — хотя, как заметил Кит, они оба никуда не спешили и на часы не смотрели, так что могло пройти и куда больше времени, — Джеб глухо спросил, нет ли у Кита чего-нибудь поесть. Не то чтобы он был голоден, нет. Просто пора уже закинуть чего-нибудь в топку. Кит подозревал, что Джеб из гордости не признавался, что хочет есть.
Кит с сожалением ответил, что с собой у него ничего нет, но он может спуститься вниз и попробовать заполучить чего-нибудь съестного у ночного портье. Джеб встретил это предложение очередной пятиминутной молчаливой паузой.
— Он, похоже, совсем не в себе был, бедняга, — продолжал свой рассказ Кит. — Выглядел так, словно с мысли сбился, а вспомнить, о чем думал, уже не может. Надо признать, со мной такое частенько бывает.
Но Джеб все-таки был настоящим солдатом. Спустя пару минут он усилием воли собрался с духом, порылся в кармане и передал Киту ключ от номера. Кит поднялся с кровати и натянул пиджак.
— Сыр сгодится? — спросил он.
Вполне, ответил Джеб. Но только обычный, без плесени. Вонючий сыр он ненавидит. Кит решил, что этим заявлением он и ограничится, но ошибался. Джеб, видимо, решил высказать то, что думает, прежде чем отпустить Кита за едой.
— Пол, они наврали тебе с три короба, — выдавил он как раз в тот момент, когда Кит уже собирался уходить. — Игрок так и не приехал в Гибралтар. Это все ложь. И Аладдин не собирался с ним встречаться ни в тех домах на берегу, ни где бы то ни было еще. Понимаешь?
Кит счел разумным промолчать.
— Они подставили его. “Общество” с Эллиотом. И министра твоего, Квинна, тоже подставили. Это все Джей Криспин. Человек-оркестр, единоличный владелец частной разведывательной службы. Они заморочили Квинну голову точно так же, как он морочил ее нам. И никто не хочет признать, что отдал чемодан с парой миллионов непонятно ради чего. Согласны?
Кит спорить не стал.
Джеб опять скрылся в своем темном углу и принялся то ли беззвучно смеяться, то ли беззвучно плакать. Кит мялся у двери. Он не хотел бросать его в таком состоянии, но и кудахтать над ним тоже не собирался.
Наконец плечи Джеба перестали трястись. Кит решил, что это неплохой признак, и спустился вниз.
Вернувшись из набега на недра клуба, Кит вытащил на середину комнаты прикроватный столик и придвинул к нему два стула. Затем выложил из пакета нож, хлеб, масло, сыр чеддер, две пинтовых бутылки пива и банку маринованных огурцов, которую портье чуть ли не насильно всучил ему. Все это обошлось Киту в двадцать фунтов.