Джоди ПиколтОсобые отношения
Эллен Уилбер — твоя музыка наполнила мою жизнь; твоя дружба так много значит для меня и моей семьи, что я уже не могу с уверенностью сказать, кто из нас Луиза, а кто — Тельма; но, наверное, пока мы вместе идем по жизни, это не имеет значения.
Кайлу Ван-Лиру — в момент твоего рождения во время бушующего урагана я уже знала, что ты унаследуешь его нрав. Не знаю, смогла бы я испытывать за тебя еще бо́льшую гордость — и не столько благодаря тому, кем ты стал, а просто за тебя как за личность.
Почему-то я уверена, что вы двое не будете против оказаться на одной странице, где я укажу, кому посвящаю эту книгу.
Благодарности
Признак ума — умение окружить себя людьми, которые знают больше тебя. По этой причине я должна поблагодарить многих людей, которые помогли мне в создании этого романа.
Я благодарна светлым медицинским и юридическим умам: доктору наук Джуди Стерн, доктору Карэн Джордж, доктору Полу Манганьелло, доктору Майклу Лаурия; капралу Клэр Демарэ, судье Дженифер Сарджент, адвокатам Сюзанне Эпел, Лайзе Айвон, Джанет Гиллиган и Маурин Макбрайен.
Я благодарю музыкальных терапевтов, которые разрешили мне присвоить их мысли, следовать за ними по пятам и пережить незабываемые минуты: Сюзанну Хансер, Аннету Уайтхед Пло, Карэн Уэкс, Кетлин Хаулэнд, Дули Бура Зиго, Эмили Пеллегрино, Саманту Хейл, Бронвин Берд, Бренду Росси, Эмили Хоффман.
Я также в долгу перед Сарой Кройтору, Ребеккой Линдер, Лизой Бодаджер, Джоном Пиколтом, Синди Баззел, Меллисой Фрайриа — «Самое главное — семья», и Джимом Барроуэйем.
Я всегда буду признательна моей маме, Джейн Пиколт, за то, что она мой самый первый читатель, и хочу поблагодарить мою бабушку Бесс Фриенд. Всем бы нам в девяносто лет иметь столь широкие взгляды!
Я благодарю издательство «Атрия Букс»: Каролин Рейди, Джудит Курр, Мелони Торрес, Джессику Перселл, Сару Брэнхем, Кейт Цетруло, Криса Льореда, Жанну Жи, Гари Урда, Лайзу Кейм, Рэчел Цугшверт, Майкла Селлека и десятки других, без которых моя карьера не достигла бы таких высот. И конечно, Дэвида Брауна. Очень приятно, что ты работаешь в команде Джоди.
Я благодарна Лауре Гросс. Помнишь, ты рассказала мне о парне, умершем в поезде? Не забыла, как я сказала, что однажды использую твой рассказ? Вот и пожалуйста. Я знала, что из тебя выйдет отличный агент, но и не предполагала, насколько замечательным другом ты можешь стать.
Я благодарна Эмили Бестлер. Я действительно выиграла джек-пот. Мы так долго были вместе, что, мне кажется, нас можно разъединить только хирургическим путем.
Я благодарна публицистам Камилле Макдаффи и Кэтлин Картер — лучшей группе поддержки, о которой только может мечтать автор. За минувшие тринадцать лет вы превратили меня из «Кто такая Джоди?» в писательницу, к которой в магазине подходят поклонники и просят оставить автограф на их списке покупок.
У этой книги есть отличительная черта — музыка. Зная, что буду писать главу о правах геев, я хотела, чтобы читатели буквально слышали голос главной героини; что позволит перенести вопрос из политической плоскости в личную, — поэтому вы слышите, как Зои изливает свое сердце и душу через эти песни. Мне хотелось бы поблагодарить Эллен Уилбер, которая согласилась стать голосом Зои и создателем ее музыки. Эллен — одна из моих самых близких подруг, мы вместе написали более сотни песен для детских музыкальных постановок, которые ставились в благотворительных целях. В одном ее мизинце больше таланта, чем у меня будет за всю жизнь, и у нее самое большое сердце. Она написала песни, которые вы услышите, и это ее хрустальный голос звучит для вас. У меня не хватит слов, чтобы выразить ей свою благодарность — за то, что она поверила в этот проект… и — что гораздо важнее — за нашу дружбу.
Наконец, как всегда, говорю спасибо Тиму, Кайлу, Джейку и Самми. Вы, ребята, музыка моей жизни.
От автора
Фонограммы, которые сопровождают роман, призваны оживить для читателей образ Зои, подарить ей живой голос. Нельзя «правильно» или «неправильно» соотнести музыку с произведением, но когда мы с Эллен Уилбер писали эти песни, то к каждой главе рисовали в своем воображении определенную мелодию. Вы увидите, что перед каждой главой идет своя песня, на тот случай, если вам захочется прослушать их в тех местах, где они воссоздают чувства и мысли Зои в тот момент. Приятного прослушивания!
[1] Чтобы прослушать песни, вам понадобятся следующие ключевые слова:
Фонограмма 1 «Ты дома» — September
Фонограмма 2 «Дом на улице Надежды» — have
Фонограмма 3 «Бегущая от любви» — given
Фонограмма 4 «Последняя» — friendship
Фонограмма 5 «Выходи за меня замуж» — everyone
Фонограмма 6 «Вера» — plain
Фонограмма 7 «Русалка» — drawing
Фонограмма 8 «Обычная жизнь» — church
Фонограмма 9 «Там, где ты» — seconds
Фонограмма 10 «Песня Самми» — six
Ни один человек не имеет права нарушать равные права другого человека, и это все, в чем его должны сдерживать законы.
Зои
Однажды в субботу, солнечным прохладным сентябрьским днем, когда мне было семь, я увидела, как мой папа свалился замертво. Я играла со своей любимой куклой на каменном заборчике вдоль подъездной дорожки к нашему дому, а папа стриг лужайку. Вот только он стриг лужайку — и в следующее мгновение уже лежит, уткнувшись лицом в землю, а газонокосилка продолжает неспешно спускаться по пригорку на нашем заднем дворе.
Сначала я подумала, что он уснул или играет в какую-то игру. Но когда я присела рядом с ним на лужайке, то увидела, что он лежит с открытыми глазами. Ко лбу прилипла влажная скошенная трава.
Я не помню, как звала маму, но, должно быть, это сделала именно я.
Когда я вспоминаю тот день — все, как в замедленной съемке. Газонокосилка, едущая сама по себе. Пакет молока, который выпал из маминых рук на залитую гудроном дорогу, когда я выбежала на улицу. Вытянутые трубочкой губы, когда мама кричала в телефонную трубку, пытаясь втолковать адрес, по которому должна приехать «скорая помощь».
Мама оставила меня у соседей, а сама поехала в больницу. Наша соседка — пожилая дама, чей диван нестерпимо вонял мочой. Она угостила меня мятными конфетами в шоколадной глазури, которые были настолько несвежими, что шоколад на краях побелел. Когда соседка поспешила к зазвонившему телефону, я вышла на задний двор и спряталась в живой изгороди. В мягкой земле под кустами я похоронила свою куклу и вылезла оттуда.
Мама так и не заметила, что кукла исчезла, — но тогда, кажется, она едва ли отдавала себе отчет, что и папы больше нет с нами. Она не проронила ни слезинки. Все похороны простояла, словно кол проглотила. Сидела напротив меня за кухонным столом, на который я иногда продолжаю ставить третий прибор для отца, пока мы ели запеканку с рубленым мясом и макароны с сыром и сосисками — блюда в утешение от коллег отца и наших соседей, которые надеялись едой компенсировать свое неумение найти нужные слова. Когда от обширного инфаркта умирает крепкий, здоровый сорокадвухлетний мужчина, скорбящая семья внезапно становится заразной. Подойдете слишком близко — и можете подхватить наше невезение.
Через полгода после смерти отца мама — все так же мужественно — достала из шкафа, который она делила с отцом, его костюмы и рубашки и отдала неимущим. В винном магазине она попросила ящики, сложила в них книгу, которую он читал и которая до сих пор лежала на прикроватной тумбочке, отцовскую трубку, коллекцию монет. Не стала складывать лишь фильмы с Эбботтом и Костелло, хотя всегда уверяла отца, что не понимает юмор этих двух комиков.
Ящики мама отнесла на чердак — место, которое, казалось, приманивало мух и жару. Поднявшись в третий раз, вниз она не спустилась. Вместо этого через колонки старого магнитофона полилась звеняще игривая песня. Я не все слова смогла понять, но в песне речь шла о колдуне, который рассказывал, как завоевать девичье сердце.
«Ооо иии ооо ах, ах, дзинь-дзинь, ла-ла-ла, бум-бум», — доносилось до меня. У меня внутри зародился смешок, и поскольку в последнее время поводов для смеха было мало, я поспешила к источнику звука.
Когда я поднялась на чердак, то застала там плачущую маму.
— Эта песня… — всхлипнула она, проигрывая мелодию еще раз. — Он так радовался, когда ее слышал.
Я сочла за благо не уточнять почему, чтобы она еще больше не разрыдалась. Вместо этого я прильнула к ней и стала слушать песню, которая наконец-то дала моей маме возможность заплакать.
У каждой жизни есть своя мелодия.
Есть мелодия, которая напоминает мне о том лете, когда я натирала живот детским маслом, чтобы добиться идеального загара. Еще одна напоминает мне о тех воскресных утрах, когда я следовала за отцом по пятам, в то время как он шел за газетой «Нью-Йорк таймс». Есть песня, которая напоминает мне о том, как я по липовому удостоверению личности пыталась пройти в ночной клуб, а есть та, которая мысленно возвращает меня в день, когда моя двоюродная сестра Изабель праздновала свое шестнадцатилетние, а я исполняла «Семь минут на небесах» с парнем, от которого пахло томатным супом.
Если хотите знать мое мнение, музыка — это язык памяти.
Ванда, дежурная сестра в интернате для престарелых и инвалидов «Тенистые аллеи», протянула мне пропуск, с которым я вот уже год входила сюда, чтобы поработать с разными пациентами.
— Как он сегодня? — спрашиваю я.