— Этого делать нельзя. Рядом с танкером находятся склады и новый милицейский арсенал. Понял?
— Понял, камрад Харрис
— Сколько их?
— Сто — сто пятьдесят человек. Многие из них ранены. Я сам видел, как их тащили.
Харрис разговаривал с посыльным, не обращая внимания на Джека, однако остальные повстанцы не сводили с пленника глаз. Судя по всему, они мечтали пристрелить его.
Расспросив посыльного и отдав необходимые указания, Харрис вернулся к Джеку:
— Так ты говоришь, что случайно здесь оказался?
— Да, сэр, я пилот и прибыл, чтобы…
— Не смей говорить мне «сэр», — перебил Джека Харрис
— Хорошо, сэ… то есть… Как же вас тогда называть?
— Я камрад Харрис. Вслед за камрадом Дунканом я несу в этот город свет Нового Порядка, — важно произнес длинноволосый.
— Да здравствует камрад Дункан! — прокричали повстанцы, потрясая сжатыми кулаками.
В этот момент в стену склада ударила граната Она разорвалась с жутким треском и рассыпала по сторонам шипящие осколки. Составлявшие свиту Харриса повстанцы разом пригнулись, однако сам вожак не повел и бровью. Джек тоже не отреагировал на взрыв, но только потому, что был озабочен собственной судьбой.
— Ты смелый парень, — похвалил Холланда длинноволосый. — Из тебя мог бы получиться хороший камрад. Как ты относишься ко Всеобщему Порядку? Ты его поддерживаешь? Или тебе больше по душе анархические собаки Дика Фринслоу?
— Сказать по правде, камрад Харрис, я незнаком ни с Всеобщим Порядком, ни с Диком Фринслоу. Я прибыл на Рабан только два часа назад, а до этого ни разу здесь не был.
Услышав слова Джека, повстанцы стали удивленно переглядываться, а сам камрад Харрис шагнул к Холланду ближе и спросил:
— Ты хочешь сказать, незнакомец, что там, откуда ты прибыл, ничего не знают о нашей борьбе?
Джек напряженно соображал, какой ответ на этот вопрос даст ему больший шанс на выживание, и выбрал дипломатический вариант.
— Э… видите ли, камрад Харрис, на Бургасе, откуда я прибыл, газеты постоянно пишут о вашей борьбе, однако я человек далекий от политики. Да, я знаю, что это мой недостаток, но что поделать — приходится так много работать. Отдыха совсем никакого — работа и сон. Больше ничего.
Не зная, что еще можно добавить, Джек замолчал. Молчали и повстанцы, поглядывая на своего командира. А Харрис задумчиво массировал небритый подбородок и шевелил бровями. Наконец он спросил:
— Как тебя зовут, камрад?
— Джек Холланд.
— Вот видишь, камрад Джек, какая у тебя нелегкая судьба. А все почему?
— Почему?
— А все потому, что на Бургасе нет Всеобщего Порядка. Понимаешь?
— Это — да. Порядка там никакого, — совершенно искренне согласился Джек.
— А что это у тебя на руке? Золото?
— Это подарок, — нехотя ответил Джек. — Память об отце.
— Дай посмотрю. — Длинноволосый взял часы, поднес их к глазам и внимательно осмотрел корпус. — Это всего лишь позолота. А «Трайдент» — это что, имя твоего отца?
— Да, — соврал Джек.
— Ладно, пока можешь их носить, но в случае необходимости ты сдашь их в фонд борьбы.
Просветительскую беседу камрада Харриса прервал шум судовых двигателей. На высоте двухсот метров в сторону посадочного терминала проплыл уиндер. Несколько человек из свиты Харриса открыли по нему огонь, и судно скользнуло в сторону, пытаясь уйти с линии огня.
— Отставить! — крикнул длинноволосый и, проводив корабль взглядом, пояснил:
— Зачем вы стреляете? Сейчас он сядет и вскоре станет нашим, а если вы его собьете, он разрушит склады. Аида, посмотрим, как идут дела у камрада Мэтлока. И ты, пилот, иди с нами. Сказать по правде, ты мне нравишься, и я хочу представить тебя камраду Дункану. У него наметанный глаз и внутренняя мудрость. Он точно скажет — наш ты или чужой.
93
Пули звонко забарабанили по днищу уиндера, и Ласло Калев бросил корабль вправо, отчего Коррадо едва не свалился на пол.
— Держи ровнее, ты меня так угробишь! — крикнул Энрике, потирая ушибленную голову.
— Ровнее нельзя, нам сейчас ракету влепят! Эх, связался же я с тобой!
Обстрел прекратился, и пилот начал снижаться прямо на свободный посадочный квадрат.
— По-моему, там настоящая война идет. Вон посмотри… — сказал Ласло, кивая на экран сканера.
Частые разрывы гранат, перебегающие с места на место люди, лежащие на бетоне трупы — все говорило о том, что на земле проходила нешуточная операция.
— При таком раскладе, друг, нужно сажать машину дверью к танкеру. А то они нас с ходу обработают, — пояснил Энрике.
— А если нас обработают другие?
— Не обработают. Те, что обороняются, — это регулярная часть.
Отдав распоряжение, Коррадо пробрался в грузовой трюм и вскрыл оружейный ящик.
Автомат «протос» лежал в полной готовности со снаряженным коробчатым магазином. В своей работе Энрике не часто приходилось пользоваться подобным инструментом, однако сейчас был именно тот случай, когда требовалось применить тяжелую артиллерию. Пули «протоса» содержали нестабильный кобальт, и один такой заряд мог прошибить кирпичную стену.
Уиндер завис над посадочным квадратом и начал медленно опускаться вниз. Шальные пули продолжали щелкать по его корпусу, не причиняя судну вреда. Наконец корабль плавно коснулся площадки, и Ласло, даже не дождавшись остановки двигателей, побежал открывать выходную дверь. Ему казалось, что уиндер вот-вот станет мишенью для какой-нибудь мортиры. Воображение рисовало Калеву ужасающие картины с пылающим уиндером и морем огня. Вспотевшие ладони скользили по рычагу замка, и это еще больше усиливало чувство давящего страха.
— Бежим, Коррадф мы можем укрыться за танкером! — закричал Калев, когда запорный рычаг двери поддался
— Не спеши, придурок! — предупредил Энрике. Однако страх был сильнее осторожности, и Ласло прыгнул на бетон, тут же попав под обстрел. Он упал и, схватившись за ногу, отчаянно закричал:
— О-о! А-а-а! А-а-яй, как больно!
Энрике свесился вниз и, подхватив Калева, рывком втащил обратно. Как выяснилось, ранение оказалось пустяковым — осколок гранаты прошел, не задев кости, и крови было совсем мало.
Коррадо даже не стал оказывать Ласло помощь, заставив его самого добираться до аптечки. Когда пилот, выкрикивая ругательства и стеная, убрался в трюм, Энрике снова распахнул дверь и, выверив расстояние, одним прыжком достиг задней опоры уиндера. Затем выглянул из-за укрытия и произнес:
— Ага, как раз вовремя.
Повстанцы открыто бежали к терминалу, намереваясь покончить с отрядом гражданской милиции. Коррадо поднял «протос» и сделал два выстрела.
Бежавшие первыми двое повстанцев лопнули, как новогодние хлопушки, и еще несколько человек были повалены взрывной волной. Коррадо дал короткую очередь и разметал остатки атакующих.
Из-за танкера выскочило трое запыхавшихся милиционеров. Они подбежали к Коррадо и спрятались за корпусом уиндера.
— Спасибо, вы нам очень помогли, — поблагодарил милиционер с нашивками сержанта. — Мы бы не успели.
— Что делать, пришлось защищать свою жизнь, — пожал плечами Энрике. — Сколько вас тут?
— Восемьдесят три человека тех, кто еще может держать оружие, и девятнадцать раненых, — сообщил сержант.
— Оружия хватает?
— С этим все в порядке — под нашим контролем арсенал.
— Это уже кое-что, — кивнул Коррадо. — Вам нужно посадить пулеметчика вон на ту каланчу. Эти ребята накапливаются в низине сразу за складами. С каланчи их будет видно как на ладони.
— Мы пробовали отбить это здание, но у нас ничего не вышло, только потеряли троих человек, — сказал сержант.
— Придется попробовать еще. Иначе в следующий раз они доберутся и сюда. Кстати, сержант, к вам в порт не прибывал еще один уиндер — точно такой же, как этот?
— Не знаю, сэр. С шести пятнадцати утра мы ведем бой. От пятисот человек осталось восемьдесят.
— Понимаю, — кивнул Коррадо, а про себя подумал: «Куда же мог подеваться наш драгоценный Джек Холланд? Неужели погиб? Это было бы очень досадно».
— Ладно, сержант, найдите мне пять человек добровольцев, и я отобью эту каланчу.
— Раз так, сэр, трое у вас уже есть.
— А еще двое?
— Увы, все силы брошены на удержание арсенала.
Если эти фанатики дорвутся до оружия, они уничтожат всех.
94
Холодный рассвет застал Инессу Брун за обходом постов — своих и Юргена, который после вечерних возлияний дрых без задних ног.
Занемевшие в утренней сырости часовые выглядывали из своих секретов и смотрели на Инессу с некоторым удивлением. Они все еще пребывали в режиме полубодрствования.
Это состояние знакомо каждому, кто хоть раз нес караульную службу. Долгая борьба со сном изматывает организм и приводит к некоему раздвоению, когда часть сознания спит, а другая продолжает бодрствовать.
Понимая состояние людей в эти последние и самые трудные полчаса перед сменой, Инесса старалась их взбодрить.
— Привет, Болдерик.
— Доброе утро, мэм.
— Как тут?
— Все тихо, мэм. В такую рань спят даже птицы.
Болдерик охранял тропу, проложенную среди осыпавшихся развалин. По ней можно было выйти в город и так же легко пробраться в расположение базы. На ночь тропу минировали «растяжками» и для надежности выставляли пост.
— Кто на мельнице?
— Кто-то из людей Юргена, мэм. Кажется, его зовут Элиас.
Мельницей обитатели базы называли трехэтажный корпус дробильного завода. Он меньше других зданий пострадал от артиллерийского обстрела, и на площадке его последнего этажа был установлен наблюдательный пункт с пулеметной точкой.
Через десять минут Инесса оказалась на мельнице и была довольна тем, что не нашла часового. Он появился сзади совершенно неожиданно, и первое, что услышала Инесса, был щелчок предохранителя.
— Доброе утро, мэм. Я думал, это кто-то посторонний.
— Ты хороший часовой, Элиас, — похвалила Инесса.
— Служба е