– Привет, мужики! – сказал Бублик, подойдя к столу. – Темка где?
Артему не раз пытались прилепить какую-нибудь кличку, но ни одна из них так и не прицепилась к нему, и называли его то Артемом, то Темкой.
– Так вон же он! – показали Бублику в угол.
Бублик подошел к койке и, увидев рюкзак, спросил:
– В отпуск, что ли, собрался? – и заржал над своей шуткой. Собственного удовольствия ему показалось мало, и он повернулся к остальным, призывая разделить с ним веселье.
Но Артем тут же обломил его. Придерживаясь уровня бубликовского блатного юмора, он ответил:
– Ага! В отпуск. На юг. Плавки только никак не найду. Может, ты одолжишь?
– Не бери у него! – вступил в разговор Таракан, всегда готовый поиздеваться над ближним, лишь бы это не касалось его самого. – Он их последний раз надевал, когда к Таиске ходил, и не стирал после этого.
– Ну ладно, расчирикались тут! – обозлился Бублик и, ткнув пальцем в Артема, добавил: – Пошли, тебя шеф зовет.
У Артема готовы были сорваться с языка кое-какие слова в адрес Бублика, но после них мог возникнуть скандал, а то и драка, а лишние осложнения были сейчас совсем ни к чему. Поэтому он молча надел ватную куртку, нахлобучил на голову шапку и вышел вслед за посыльными на мороз. Домик, в котором он жил, стоял первым от реки. Поселок был погружен в темноту, и только окна двух домов – председательского, который занял Хлуднев, и длинного барака с десятком комнат, который, выгнав оттуда бывших жильцов, заняли, с комфортом расселившись по одному, его прихвостни, ярко светились. В целях экономии топлива на поселковой дизельной электростанции работал всего один генератор, и электричество подавалось только на два этих дома, столовую и баню. От всех остальных домов провода были отрезаны, а когда некоторые старатели попытались тайком подключиться вновь, Хлуднев самолично набил им морды и пообещал, что в следующий раз заставит их отключать провода голыми руками под напряжением.
К ночи на улице стало еще холоднее. Пар от дыхания выходил изо рта с тихим шелестом, и опущенные уши шапки моментально закуржавились инеем.
– Пятьдесят три градуса на термометре, – ни к кому не обращаясь, сказал Таракан, прикрывая нос рукой в ватной рукавице, – раненько зима взялась в этом году.
– А в этом году вообще все не так! – зло буркнул Бублик. – В прошлом году в это время расчет за сезон получали!
После этого сладостного воспоминания говорить стало не о чем, и дальше шли в полном молчании, думая каждый о своем.
В председательский дом Артем попал впервые. Вообще мало кто из старателей бывал здесь. Бывший председатель Владимир Михайлович Степанов не доверял никому и допускал в свое жилище одного только старого хромого Нечитайло, который смотрел в артели за хозяйством, топил печки в столовой и председательском доме и получил у старателей прозвище Шнырь. При новой власти Нечитайло остался при исполнении прежних обязанностей.
Войдя в комнату, Артем на миг застыл в изумлении – настолько разительно отличалась ее обстановка от той, которую приходилось видеть в балках простых старателей. Там шиком считались «шифоньеры», сколоченные из необструганных досок, дверцами для которых служили старые простыни, вместо стульев стояли самодельные деревянные скамейки, а одежду вешали на вбитые в стены гвозди. Здесь же все было, как в нормальной городской квартире – застекленный сервант, мягкий диван, два удобных кресла. Посреди комнаты за столом кроме Хлуднева сидели еще двое, как знал Бестужев, не имеющие отношения к блатным, но за особые заслуги допущенные в высший круг. Это были взрывник Соломатин и бурильщик Гоша Лапин по прозвищу Душман – он всем и каждому рассказывал, что воевал в Чечне. Поговорив как-то с ним и задав несколько специфических наводящих вопросов, Артем быстро разобрался, что Гоша полтора года после учебки служил в Ставропольской комендатуре, ни в каких боевых действиях участия не принимал, и все его рассказы – не больше чем треп, пересказ услышанного от других. Бестужев сам мог бы рассказать множество захватывающих дух историй, но помалкивал, потому что то, чему он был свидетелем, не подлежало разглашению еще в течение долгих лет.
– Заходи, присаживайся! – радушно пригласил Хлуднев и показал на наполовину опустошенный графин. – Будешь?
– Нет, – ответил Артем, машинально подумав, что блатные и менты никогда не предлагают садиться, а только присаживаться. – Если только кваску.
– Бублик! – громко крикнул Хлуднев, и тот моментально возник на пороге комнаты, сглотнув слюну при виде графина с самогоном.
– Чо?
– Через плечо! Сгоняй по-быстрому в столовку, принеси гостю кваса. Давай, ноги там, руки здесь!
Бублик бросил на Артема ненавидящий взгляд и исчез за дверью.
Артем не спеша снял куртку, оглянулся по сторонам и, не найдя куда ее повесить, аккуратно положил на диван вместе с шапкой. Сел за стол напротив Хлуднева и вопросительно посмотрел ему в глаза. Но тот не торопился приступать к разговору.
– Не хочешь пить, так хоть поешь, – предложил он. – Кстати, а почему не пьешь? Кодированный?
Кодированных в артели было не меньше половины – Степанов возил принятых на работу старателей к специалисту-медику в добровольно-принудительном порядке, поэтому вопрос прозвучал совершенно естественно.
– Нет, – спокойно ответил Артем. – Просто невкусно.
Соломатин и Гоша рассмеялись, будто Артем отмочил бог весть какую шутку, а Хлуднев процедил:
– Здоровье бережешь, значит. Так-так… Ладно, это личное дело каждого. Давай, налетай!
Артем не стал дожидаться нового приглашения и налег на закуску. Кормили старателей в столовой неплохо, но таких деликатесов там, конечно, не было. На столе стояли тарелки с тонко построганным мороженым хариусом, с нежнейшей замороженной оленьей печенкой, отрезанные ломтики которой присутствующие макали в блюдце со смесью соли и перца и с наслаждением отправляли в рот. Бестужеву никогда раньше не приходилось пробовать эти блюда, но он без колебания съел сначала кусочек строганины из хариуса, потом оценил печенку. Оказалось, удивительно вкусно, особенно с горячей вареной картошкой, кастрюлька с которой стояла тут же. А тут подоспел Бублик с бидончиком кваса, и Артем с удовольствием запил все это кружкой ядреного напитка.
Хлуднев вознаградил Бублика за труды стаканом самогона и выставил за дверь.
– Ну, теперь можно и о деле поговорить, – сказал он, подливая в стаканы, и снова вопросительно глянул на Артема, но тот отрицательно помотал головой. – Говорят, что тебе, Артем, повоевать пришлось? И приемчики какие-то специальные знаешь?
– Кто говорит? – спросил Артем, жестко посмотрев на Гошу Лапина.
– Люди говорят! – взгляд Хлуднева тоже стал колючим. – Я ведь не спрашиваю тебя, куда ты девал волыну, которую у Бублика отобрал!
Артем невольно коснулся левым локтем рукояти «нагана», который засунул под свитером за пояс.
– Думаешь, почему я тебя тогда не тронул? – продолжал между тем Хлуднев. – Да потому, что оружие тебя не изменило, какой ты был, таким и остался, понтов лишних не кидал, на рожон не полез. Именно такие люди должны оружием владеть. Понял, о чем я говорю? Ты ведь серьезный мужик.
– Я не мужик, – перебил его Артем, – мне землю пахать не приходилось.
Он мог бы добавить, что мужчины из рода Бестужевых не одну сотню лет из поколения в поколение служили в армии. Но промолчал.
– Да ладно, не умничай, – отмахнулся Хлуднев. – Дела у нас впереди серьезные, и люди для них тоже нужны серьезные. Надеюсь, ты понимаешь – то, что случилось, это навсегда? Поэтому надо забыть про старые законы. Теперь здесь закон – тайга, и медведь прокурор. Без якутов нам не выкарабкаться, они умеют выживать в этих условиях, а мы нет. Вот только помогать нам по-хорошему они не собираются. А раз так, мы должны заставить их сделать это.
– Я-то здесь с какого боку? – усмехнулся Бестужев. – Как я их заставлю?
– Чего ты лыбишься? – взъярился вдруг заметно подвыпивший Гоша. – Ну, чего ты лыбишься? Тут базар конкретный, а он все лыбится…
– Заткнись, – не поворачиваясь к Лапину и не повышая голоса, сказал Артем, а Хлуднев добавил такой выразительный взгляд, что Гоша немедленно замолчал.
– Ты не обижайся на него, – смягчив тон, сказал Хлуднев. – Он парень неплохой, просто нервишки немного не в порядке после войны. Зато боевой опыт имеется.
Артем не стал объяснять ему, что нервы у Гоши потрепаны неумеренным потреблением анаши, а боевой опыт ограничивается несением караульной службы в комендатуре, вместо этого спросил:
– Объясни, чего ты хочешь от меня?
– А кто еще возглавит наши вооруженные силы, если не капитан Российской армии? – с хитрой ухмылкой произнес Хлуднев.
Глава 8Несостоявшийся наместник
Похоже, Хлуднев собирался ошарашить собеседника, но ему это не удалось. Артему понадобилось не больше секунды, чтобы сообразить, что к чему.
– В вещах покопались? – спросил он с равнодушным видом, хотя внутри все кипело. – Документы нашли?
– Ты уж прости! – развел руками Хлуднев. – Я должен знать все о своих людях. – (Ого, я уже свой, мне оказано высокое доверие, отметил Артем). – Не такое у меня положение, чтобы держать под боком темную лошадку. Пришлось посмотреть, когда тебя дома не было. И не надо права качать! Теперь я устанавливаю здесь законы! Спросишь, по какому праву? Отвечу – по праву сильного!
– Да не собираюсь я ничего спрашивать, – Артем держал себя в руках. – И так все понятно.
Произойди такое несколько лет назад, Хлуднев уже искал бы пятый угол. Но некоторые события в жизни Артема изменили его взгляды, и теперь он очень сдержанно относился не только к применению оружия, но и вообще к насильственным действиям, перестав принимать участие даже в спортивных поединках и применяя свои специфические умения лишь в исключительных случаях. Но тренироваться не переставал никогда. Здесь, на Хатагай-Хае, он тоже частенько уходил в сопки, чтобы в одиночестве продел