Джеффри вдруг почудилось, что в гостиной стало очень жарко. Губы пересохли.
— Да, — произнес он. — Думаю, что должен.
Он слышал свой голос и не узнал его. Словно это сказал кто-то другой, кто находился далеко.
И снова ему показалось, что отец доволен.
— Почему? — спросил тот.
— Потому что иначе ты никогда не сможешь быть спокойным. Никогда не сможешь быть уверенным, что я не подкарауливаю тебя где-нибудь поблизости. Потому что я опять сумею тебя найти. А ты не способен действовать, если не чувствуешь себя в безопасности. В полной и абсолютной безопасности. Она тебе просто необходима. Она часть тебя, без нее ты ничто. А зная, что я жив, ты никогда не будешь в безопасности.
Питер Куртен покачал головой.
— Ну нет, — возразил он. — Я могу это гарантировать.
— Каким образом? — резко спросил Джеффри.
Отец не ответил. Вместо этого он протянул руку к стоящему рядом с ним журнальному столику и взял с него электронный приборчик. Он поднял его так, чтобы Джеффри было его хорошо видно:
— Обычно такими вещицами пользуются молодые родители, которые хотят всегда быть в курсе того, что происходит с их детьми. Кажется, ваша мать тоже пользовалась таким устройством, когда родились вы с Сьюзен. Не могу точно вспомнить, прошло столько времени. Как бы то ни было, эти штуковины могут оказаться удивительно полезными.
Питер Куртен нажал кнопку и проговорил в электронное переговорное устройство:
— Кимберли, ты там? Слышишь меня? Кимберли, я хочу, чтобы ты знала: у тебя появился шанс на спасение.
Куртен нажал другую кнопку, и Джеффри услышал через радиопомехи еле слышный испуганный голосок:
— Пожалуйста, кто-нибудь, помогите, прошу вас…
Отец щелкнул переключателем, и голос умолк.
— Интересно, останется ли она в живых? — спросил Куртен с усмешкой. — Захочешь ли ты спасти ее, Джеффри? Захочешь ли спасти эту девочку, свою сестру, свою мать и себя самого? По плечу ли тебе такая задача? Выдержишь ли ты? — Он опять усмехнулся. — Честно говоря, мне что-то не слишком верится. Куда тебе кого-то спасти!
Джеффри ничего не ответил. Однако же отец продолжал пристально на него смотреть.
— Ну что, разве я недостаточно тебя воодушевил? — поинтересовался он.
— Пока что ничего по-настоящему воодушевляющего я не услышал.
Питер Куртен покачал головой.
— А по-моему, придумано достаточно недурно, — возразил отец и опять взял в руки переговорное устройство.
— Какое отношение имеет эта… — начал было Джеффри, но не успел закончить, потому что отец его перебил:
— Самое непосредственное.
Они замолчали.
Затем в полной тишине снова раздался шепот Кэрил Энн Куртен:
— Питер, позволь мне прикончить и ее, и его. Пожалуйста. Я тебя умоляю. У нас еще есть время.
Однако Питер Куртен одним движением руки отмел ее просьбу.
— Давай сыграем кое в какую игру, Джеффри. Игру очень опасную. И ключевым элементом в ней станет эта девчушка.
Джеффри продолжал хранить молчание.
— Ставки высоки, — продолжил его отец. — Твоя жизнь против моей. Жизни твоей матери и сестры против моей. Твое будущее и их будущее против моего прошлого.
— Какие правила?
— Правила? Никаких правил.
— Тогда что это за игра?
— Ну же, Джеффри, ты меня удивляешь. Это самая главная игра в этом мире. Имя ей — смерть.
— Все равно не понимаю.
Губы Питера Куртена в очередной раз скривились в усмешке.
— Ну конечно же понимаешь. Для этого даже не нужно быть профессором. В эту игру играют на море в спасательной шлюпке или в горах, перед появлением спасательного вертолета. В нее играют в наспех вырытом окопе и в объятом пламенем здании. Название ей «кто кого», а суть в том, кто над кем одержит верх — смерть над вами или вы над нею. Кто останется жив, а кто умрет. И дело сильно осложняется, когда от сделанного вами выбора зависит еще чья-то жизнь… — Отец помедлил, словно в ожидании ответа, но, не получив его, продолжил: — Итак, сегодня игра будет такой. Ты убиваешь девушку и выигрываешь. Она умирает, и наградой тебе становится твоя жизнь, жизни твоей сестры и матери, а также моя собственная, потому что она оказывается в твоих руках. Будешь распоряжаться ею по своему усмотрению. Например, сможешь передать меня властям. Или получить от меня обещание больше никого не убивать, которое я, клянусь, не нарушу. Таким способом, кстати, ты сохранишь мне жизнь и не разделишь участь Эдипа, запятнавшего себя отцовской кровью. Но выбор за тобой. Поступай как хочешь. Я остаюсь в полном твоем распоряжении. И все, что тебе нужно, чтобы одержать надо мной верх, — это убить ее…
Джеффри показалось, что воздух в гостиной стал вязким и густым, а в ушах зазвучали последние слова отца:
— …убей ее ради меня, Джеффри.
Куртен замолчал, наблюдая за реакцией сына. Он снова включил переговорное устройство, и в гостиной стали слышны рыдания девушки.
За домом лес подступал к дому ближе, чем спереди, но им все равно нужно было пересечь достаточно большое освещенное пространство. Сьюзен Клейтон посмотрела на лужайку с опаской. Расстояние было примерно на длину лески, когда она ловила нахлыстом. Она почти услышала свистящий звук лески, рассекающей воздух над головой, и увидела голубые воды Флориды. Сьюзен бросала леску мастерски. Но теперь она была не так уверена в себе.
Диана Клейтон в этот момент тоже пыталась оценить ситуацию.
Нельзя сказать, чтобы это ей удалось. Диана попробовала восстановить дыхание и привести мысли в порядок. Она, как и Сьюзен, лежала на земле, вглядываясь в полумрак, но мыслями была далеко. Она пыталась вернуться на четверть века назад и вызвать в памяти факты, относящиеся ко времени жизни с бывшим мужем, а главное — все черты характера человека, рядом с которым прожила столько ужасных лет.
— Я смогу перебежать на другую сторону лужайки, — прошептала Сьюзен. — Однако это будет иметь смысл только в том случае, если на нее в данный момент никто не смотрит. — Сказав это, она в сомнении покачала головой. — А если смотрит, то меня заметят раньше, чем доберусь до этого дома… — Она помолчала. — Впрочем, не думаю, что у нас есть выбор.
Диана нащупала руку дочери и сжала ее.
— Тут что-то не так, Сьюзи, — пробормотала она. — Погоди-ка немного. Дай подумать.
— Что не так?
— Во-первых, мы знаем, что дверей с этой стороны две. Обычный черный ход, который мы видим и который ведет на кухню. Он ничем не отличается от другой такой же двери на задворках любого дома. Во всяком случае, выглядит так же. А во-вторых, как мы знаем, есть еще потайная дверь, которая ведет в музыкальную комнату. Нужно ее отыскать. Она, скорее всего, находится вон там, рядом с гаражом.
— Хорошо, — согласилась Сьюзен. — Двинемся в том направлении.
— Но меня тревожит и кое-что еще. Помнишь дом на отшибе, о котором рассказывал подрядчик? Он еще говорил, что его вообще нет на плане участка. Думаю, его нужно найти.
— Зачем? Ведь Джеффри в главном доме. Разве он…
— А затем, — принялась объяснять Диана, — что здесь что-то не так. Зачем кому-то следить, не приближается ли кто-то по лесу или по аллее? Зачем вообще нужна система тревожной сигнализации? Какой смысл устанавливать здесь, в этом штате, наисовершеннейшее и абсолютно незаконное по здешним понятиям оборудование? Только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство? Нет, в это трудно поверить. — Она покачала головой. — Лично я могу представить себе лишь одну причину: оно нужно для того, чтобы выиграть время. Оно предупреждает о приближении полиции, хотя и не в силах от нее защитить. Это просто система оповещения об угрозе, которая должна помочь вовремя скрыться. Понимаешь? Иначе зачем она вообще нужна?
Ответ был очевиден.
— Действительно, — ответила Сьюзен. — Причина может быть только одна. Потому что если к отцу неожиданно нагрянут незваные гости, которые знают, кто он такой и чем занимается, то ему нужен запас времени, чтобы скрыться. Попросту говоря, сбежать.
Диана кивнула:
— Вот и я так думаю.
— Путь отхода, — продолжила размышлять Сьюзен. — Дэвид Харт, на встречу с которым Джеффри меня возил, когда мы с ним были в Техасе, сказал, что у него должен быть продуман путь отхода. Осторожный убийца должен контролировать все подходы к месту, где он совершает убийства.
Диана обернулась назад, вглядываясь в темноту позади себя.
— Так что находится позади дома, по словам подрядчика? — спросила она.
Сьюзен улыбнулась:
— Практически ничего. Дикая природа и никаких поселений. Горы и буераки. Так называемый заказник. Лесной массив, земли штата, которые тянутся на многие мили.
Диана продолжала всматриваться в черноту ночи, которая, казалось, затаилась позади них, а до того, когда они шли по лесу, подкрадывалась, преследуя их по пятам.
— А может быть, — проговорила она тихо, — это путь, по которому можно покинуть и сам этот штат.
И они отошли назад, подальше от света, окружающего дом, в самую чащу кустов и веток. Кусты росли здесь гуще, и казалось, будто множество костлявых рук хватает их за одежду, царапает и хлещет по лицу. Несмотря на ночную прохладу, обеим было жарко. От напряжения и, наверное, от страха. Сьюзен чувствовала себя так, словно ее засасывала зловонная трясина. Она барахталась, сражаясь с лесом, как будто тот был врагом. Свет из окон светил им в спину, и перед ними качались причудливые тени, темнели провалы и рытвины. Сьюзен выругалась вполголоса, заметив, что свитер зацепился за колючую ветку терновника, потянула, чтобы освободить, и, потеряв равновесие, упала в куст с тихим вскриком. Мать, шедшая следом в нескольких шагах от нее, окликнула ее взволнованно:
— Сьюзен, с тобой все в порядке?
Та ответила не сразу. Она еще не пришла в себя и одновременно пыталась уместить у себя в голове сразу три вещи: сильный испуг, вызванный неожиданным падением, царапину на щеке, сделанную одним из шипов, и ощущение металла под правой рукой. Темнота мешала рассмотреть, что там такое, но Сьюзен, проигнорировав остальные ощущения, протянула руку и принялась ощупывать то, на что она наткнулась. Внезапно она почувствовала что-то острое, поранившее ей ладонь, и вскрикнула от неожиданной боли.