Она взяла свою довольно объемную сумку и, не говоря никому ни слова больше, вышла из столовой.
– Она не начинающая дурочка. – подняв палец вверх сказало светило математики. – Она просто дурочка. Созревшая и готовая к употреблению.
Многие засмеялись. Я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь. Тему стали развивать, и вскоре математик уже рассказывал о собственном подобном опыте общения.
– Я когда работал в лаборатории при институте проблем турбулентности, пришел к выводу что хоть женщины и усидчивы и им можно поручать довольно непростые задачи, но работу в полевых, так сказать, условиях им поручать нельзя. Длительное пребывание вдали от дома от родных плохо сказывается на них. Когда мы перешли к экспериментам в различных средах, то полигоны были раскиданы по всему земному шару. От вод Адриатики до разряженного воздуха Эльбруса. Я лично смог первый раз побывать в своем доме в Шлиссельбурге только через полгода. Стоит ли говорить, что я на себе ощутил, что такое уставшие от оторванности женщины. Я насмотрелся и истерик гораздо безобразней этой и при мне случилась даже одна попытка самоубийства. Да-да, самоубийства. И больше того, мне потом пришлось давать показания, так как эта сотрудница обвинила именно меня в доведении ее до этой грани. Представляете? С тех пор в моей команде никогда не работают женщины. Увольте, я больше не хочу доверять их слабым нервам и образному мышлению.
Кто-то с пониманием кивал, а я подумал, что не в первый раз слышу такие интонации и речи. Словно он извиняется. Словно он оправдывается сейчас, так как неуверен, что ему поверили тогда. Странные мысли мне пришли в голову.
Раздался мелодичный сигнал, и голос оператора сообщил через настенный динамики:
– Готовность пять минут. Вагон уже на подходе. Поедем с комфортом. Всем одеваться!
Мы поднялись и направились к выходу из столовой. Потом дружно поднялись на нулевой этаж и прошли в тамбур со скафандрами. Мне предложили забрать мой уже практически дезактивированный за такое время, проведенное в растворе. Я оделся думая, что и правда бы не отмазался перед снабженцами за пропавший скафандр и, с шлемом наготове, стал ждать команды на выход.
В дверях со своей сумкой появился Павел и спросил:
– А где Катерина?
Наверное, не подумав, Вовка сказал:
– Решила воспользоваться советом и остаться проверить размажет ее или нет.
Дико поглядев на моего друга, Павел ни слова не говоря, бросил сумку и выбежал из тамбура.
– Ты дубина! – сказал я усмехаясь. – Он когда вернется тебе одно место оторвет.
– А что я еще мог сказать? – улыбался довольно мой друг – Катьки-то и в самом деле нет.
Я, ухмыляясь с нагловатой физиономии друга, сказал:
– Может она в туалете или еще где…
Голос оператора в динамиках сказал:
– Вагон подан! Все я ставлю аппаратуру в автоматический режим. Без меня не уезжайте только.
Швецов, одевая шлем и застегивая его, сказал глухо:
– Не телимся! Одевайте каски. И группами по пять человек за мной.
Он первым вошел в следующий тамбур и, пропустив еще четырех человек, закрыл за собой. Над дверью загорелась красная лампочка.
Подходя к выходу, Вовка заявил подражая интонациям Швецова:
– Следующий я, Коха и вы трое. – он указал на математиков нетерпеливо переступающих с ноги на ногу у входа.
Когда цвет лампочки сменился на зеленый, и мы готовились выходить, в тамбур вбежал с небольшой сумкой на боку молодой оператор и немедленно начал одеваться в один из выложенных предварительно Швецовым скафандров.
Войдя в тамбур, мы закрыли за собой дверь, и система мурыжила нас две минуты, не выпуская дальше, словно давая возможность одуматься. Но загорелась над входом зеленая лампа и мы решительно перешли в следующий тамбур. Так же постояв там с две минуты пока нас выпустят мы прошли в дезактивационный отсек. А за ним уже открылся перрон и необычный огромный вагон на монорельсе. Дверь в вагон была раскрыта и мы поспешили убраться с перрона. Закрыв за собой дверь мы стали ждать пока сработает какая-нибудь автоматика и нас впустят внутрь. Она и сработала, обдав нас дезактиватом и впустив сушиться в следующий отсек. Там в потоках ветра мы стояли минуты три пока по скафандрам лупили горячим воздухом. Дальше мы попали в сам салон. Высокие и широкие пластиковые кресла рассчитанные на человека в скафандре. Экраны заменяющие окна, чтобы сгладить неудобства поездки. И конечно шкафы с запасными баллонами и скафандрами в дальнем конце вагона.
– Кофе и чая тут не дождешься. – сказал из одного дальнего кресла Швецов и предложил нам садиться, пока ждем остальных.
Мы присели и я даже пристегнулся на всякий случай. После кувырканий в тракторе, я к ремням безопасности стал относиться уважительней. Вовка, презрительно хмыкнув на мои движения, только вслух удивлялся новой технике на нашем монорельсе.
– Техника старая. – сказал Швецов. – Эти вагончики на Луне и Марсе исправно бегают.
– Аааа, – протянул Вовка. – Тогда все понятно. Защита у них хорошая?
– Нормальная. – неопределенно ответил Швецов и замолчал рассматривая на экране перрон.
Через некоторое время вошли еще трое человек и, рассевшись, сказали:
– Сейчас там Павел и Катя уже одеваются.
– А что вы их не подождали? – Удивился Швецов.
– Они только вошли, когда мы уже в тамбур заходили.
– Дезактивата не напасешься по одному два человека ходить. – пробурчал Швецов недовольно, словно это было его хозяйство.
– Да ладно… – сказал сидевший рядом с ним. Из-за скафандра я его не узнал, но мне показалось, что это был Юрий.
Катя и Павел появились только через десять минут, когда многие уже откровенно нервничая поглядывали на часы. Только они вошли, как на них накинулись с упреками:
– Осталось девятнадцать минут до выброса. Мы можем не успеть!
Никому, не отвечая, Павел прошел в другой конец вагона и, набрав на панели управления нужный код, пустил наш вагон в путь домой.
Покинув раскрывшийся ангар, вагончик с поразительной скоростью набирал ход и я не совру, если скажу что, проскакивая каньон мы побили, отмету в двести километров в час. Через семнадцать минут после старта Павел первый раз заговорил:
– Мы уже далеко, но здесь тоже может хорошо тряхнуть. Может порвать путь. Может скинуть вагон с рельса. Так что пристегнитесь.
Все без исключения, даже недавно небрежно хмыкавший Вовка застегнули ремни и стали нервно ждать.
Тряхнуло. Я разочаровался. Я уж думал, будут мощные толчки, но все обошлось буквально легким головокружением. Мгновенная потеря координации и снова все в норме. Вагончик исправно несется к безопасному пристанищу вне Дикого поля, а мы в нем словно после американских горок довольно и облегченно улыбаемся.
– Слабоваты. – недовольно пробурчал один из физиков.
– Да брось ты. – ответил второй знакомый голос. – Мегатонна точно есть.
– Интересно чем они там.
– Только бы реактор не повторил подвиги предыдущих. – сказал Павел и добавил намекая всем помолчать: – Нечего гадать. Приедем все узнаем.
Через двадцать минут несущийся, как от пожара вагончик вылетел за условную границу Дикого поля, отмеченную множеством столбов уходящих вереницею в далекую даль.
– Готовность пять минут. – объявил смотрящий на наручные часы Павел. – Швецов, как разрешат, забираешь наш вездеход и готовишь его к поездке до лагеря. Топливом они должны были залить уже, но сам все проверишь. Внимание! Мы здесь не задерживаемся. Это чужой лагерь. Ни с кем не болтать. Никому ни на какие вопросы не отвечать без моего разрешения. Вообще ни с кем не общаться. Местный особый отдел поможет нам побыстрее добраться к себе. Из вагона выходим и двигаемся, куда я скажу. Всем все ясно?
Когда все кроме нас с Вовкой ответили, Павел удивленно посмотрел на нас и спросил:
– А вам что непонятно?
– Так это наш лагерь. Ну, куда прибывает поезд. Мы отсюда.
– А… Понятно. Забыл, честно говоря. – Сказал Павел и больше ничего не говорил до тех пор, пока вагон плавно не остановился у недавно выстроенного перрона перед огромными по нашим взглядам грузовым и защитным терминалом.
– Не встаем. Сейчас нас пропустят через дезактивацию. – сказал Павел словно уже не раз катался на этом вагончике, а не первый раз вместе с нами ехал. Хотя, как я тогда подумал, если уж Швецов знает что это за вагоны, то почему Павлу не знать процедуру.
Вагон действительно, после краткой стоянки и внешнего осмотра двумя сотрудниками нашего лагеря в легкой защите, вкатился в тот самый огромный ангар и экраны добросовестно показали нам всю процедуру поливки его дезактиватом под давлением. Вагончик прокатился за вторые гигантские двери и только тогда Павел сказал "Встали и пошли".
Мы поднялись и в два захода вышли из вагона на перрон. Нас никто не встречал. Но Павла это не расстроило, и он повел всю нашу команду к открытой двери в конце перрона. Там не было никакого пункта дезактивации. На идущую вдоль стены и исчезающую в перекрытии движущуюся дорожку, ученые положили свои вещи, а сами по очереди прошли в дверь с надписью "пост контроля". Когда я попал в эту комнату, меня голос из динамика над головой попросил подойти к датчикам разрисованным на стене. Я подошел. Голос над головой сочувственно спросил:
– Вы проходили процедуру подготовки к высокому излучению?
– Да.
– Когда?
– Меньше года назад.
Возникла непонятная мне пауза и через некоторое время голос равнодушно сказал:
– Тогда следуйте в дверь прямо.
Я сунулся в дверь рядом с датчиками, но меня голосом направили куда следует. Через дверь напротив входной я вышел в светлый тамбур, где уже переодевались первые прошедшие.
– Одежду складывайте в пластиковые контейнеры. – сказал Павел и показал пример раздеваясь до нага и оборачиваясь выложенными на скамейках простынями – Если ее фон безопасен вам ее вернут.
– Прямо, как в баню. – сказал кто-то из дальнего угла недовольным голосом.
Я, стесняясь своей наготы, тоже разделся в углу и, быстро обернувшись простыней, стал складывать одежду в контейнер. Карандашом висящем на веревке привязанной к ручке контейнера я написал на пластиковой крышке свою фамилию и поставил контейнер на бегущую дорожку копию той, что была в предыдущем зале.