ми откуда поступил образец я не знал. Да и время с момента обнаружения прописать не мог. Я сдал этот шмот мяса в сканер и пока тот проводил анализы позвонил в кабинет Кати. Ее отчего-то бледное лицо и обеспокоенный голос мне не понравились, но я сделал вид что не заметил их.
– Екатерина Александровна, для полноценного оформления мне нужны данные по обнаружению этих …. Ээээ… образцов. Да и другие данные бы мне пригодились. Мог бы меня господин майор проконсультировать?
Катя ответила резковато:
– Господин майор и так оказал нам любезность просто доставив эти образцы к нам в лабораторию. К обнаружению этих образцов он не имеет никакого отношения. Нам нужны только данные сканера и общее описание. И поторопитесь, до ночи эти образцы должны быть уничтожены.
– В данном случае нужно было бы поручить такую работу биологу. – попытался я тоже показать норов.
– Я знаю. Но у нас в лаборатории нет ни одного биолога. А образцы очень важны. Работайте.
Я отключил связь не дожидаясь пока Катя сама ее отключит. То что данные важны я и так понимал, но так же я понимал шестым чувством, что не просто образцы воняют отвратительно, но и вся эта история пованивает невиданными проблемами. Что за образцы которые перевозит курьером майор? Что экстренное уничтожение материала? И с каких пор физическая лаборатория занимается изучением органики?
Сканер отвлек меня от настороженных мыслей потребовав долива группы реактивов. Прочитав чего этому чудовищу не хватает для счастья, я достал из стального шкафа нужные патроны с реактивами и заменил ими опустевшие. Сканер довольно квакнул и продолжил возню с образцом. Страдая бездельем пока машина изучала материал я достал тренажер мастера по стрельбе и начал, как он и требовал осторожно нажимать и отпускать курок. Самое смешное, что в отличии от моих ожиданий, занятие это оказалось не таким нудным. Я с какой-то непонятной сосредоточенностью не глядя на руку напрягал и расслаблял пальцы. Закончив работу с образцом сканер уведомил меня и я скормил ему другой. С виду такой же кусок мяса ну разве что чуть меньше. Упаковав отработанный материал и прилепив на фольгу по инструкции бирку выплюнутую сканером со штрихкодом с данными последней работы с образцом я отложил его подальше от себя. Маска хоть и спасала от вони, но соседство с гниющей чьей-то плотью меня раздражало. На восемнадцать образцов у меня ушло два с половиной часа. Сканер честно старался быстрее отрабатывать задачи, но некоторые исследования требовали значительного времени.
У меня уже вся кисть ныла от упражнений с тренажером, когда сканер тихо мяукнул уведомляя об окончании работы. Сложив все образцы обратно в контейнер и закрыв его я стал просматривать данные перепроверяя простое оформление документации.
– Коровы, собаки… – бормотал я читая чьи органические образцы мне попались. Качая головой я пролистал все и остановился только на предпоследнем образце в которым синим по белому на экране значилось принадлежность к человеку. Нет я не запаниковал, не стал названивать Кате, с требование объясниться. Я просто запаковал все эти данные как положено по инструкции, но в отличии от предписанных правил скопировал данные даже не на сервер хранилища, а в личные файлы моего терминала в кабинете Сергея Игнатьевича. Поведя вторую шифровку всех данных вкупе я отзвонился Кате:
– Я закончил.
– Мы идем. – коротко сказала Катя и погасила связь.
Войдя в кабинет майор первым делом снова вскрыл контейнер и голыми руками полез проверять все ли образцы на месте. Закрыв короб он взял его за ручку и сказал Кате:
– Я был рад вам помочь. Надеюсь, это то что вам было нужно.
– Я еще не смотрела данные. – сказала негромко Катя. – Но в любом случае вы сделали невозможное. Куда вы сейчас?
Поглядывая на меня искоса майор сказал:
– Сейчас сожжем образцы, а потом обратно.
Покивав сама себе Катя спросила:
– Водитель не сознается, что авария была инсценирована?
Улыбнувшись майор ответил:
– Никто даже не подумает подозревать после пяти метров снесенной стены.
– Хорошо. Пойдемте я вас провожу до машины.
Они вышли и в кабинет немедленно вошел Кирилл. В самой бесцеремонной манере он отстранил меня от компьютера:
– Где файло? – спросил он небрежно.
– В смысле? – не понял я.
– Где данные по образцам?
Я показал папку с данными и он начал странные манипуляции с информацией. Раздробив сжатые данные на четыре модуля он подвел к терминалу свой мобильный видеофон и я с раскрытыми от изумления глазами наблюдал, как он отправляет через него данные в неизвестность.
Пока шла операция передачи файлов вернулась Катя и встав за спиной Кирилла наблюдала за процессом. Только все закончилась, как она скомандовала:
– Сотри в логах слежения сегодняшний вечер. Типа мы тут просто чай-кофе пили и не работали.
Кирилл поднялся и куда-то вышел. Вместо него зашел Алексей и сказал:
– Екатерина Александровна, я домой. Можно? А то у меня с утра выезд в девятку на семинар Кстесса. Он там покажет что они наработали. Мне и с ним самим бы поговорить…
– Иди. Мы уже закончили. И Кстессу привет. Спроси когда он к нам вернется.
– Хорошо. – ответил Алексей и пропуская Кирилла в комнату сам скрылся.
Кирилл кивнув Кате снова сел за мое рабочее место и поиграв клавишами показал наглядно:
– Екатерина Александровна, вот смотрите… все чисто. Никаких действий с двадцати ноль ноль не производилось. Файл с данными удален. В Москве его уже поймали.
– Я поняла…. – нетерпеливо сказала Катя и потребовала: – Сейчас вместе идите в гостиницу и ложитесь спать. Постарайтесь по дороге изобразить что вы тут просто казенный спирт пили. Там возле парка народу много собралось, видела когда провожала вояку.
– У меня работы много. – попытался протестовать я.
– Не заставляйте меня повторять, Альберт. – сказала спокойно, но твердо Катя.
По дороге в гостиницу мы с Кириллом, конечно, не стали притворяться пьяными, просто болтали о насущный вещах:
– Она со всеми на вы? – спрашивал я.
– Катька? – переспросил Кирилл: – Да. На работе да. А только работа оканчивается даже мы к ней на "ты". Сложно привыкнуть первое время. Но надо. Были у нас сотрудники которые этого не понимали Катька от них быстро избавилась.
– Уволила? – удивился я.
– Нет. – ответил спокойно Кирилл. В полумраке мне было сложно разглядеть его лицо. Но голос был настолько флегматичным что я не нуждался в сопровождении его мимикой собеседника. – Из проекта вообще сложно уволиться. Перевели их в другие лаборатории и даже другие лагеря. А тебя вот она сказала ни за что не переведет… пока ты сам не захочешь.
– В смысле? – не понял я.
– Да так… – сказал он слегка махнув рукой, – Просто не все понимают на кой черт тебя держать в лаборатории после того, как ты разгребешь наши Авгиевы конюшни. Лучше на твое место было принять девочку биолога. Тем более эксперименты уже скоро все перейдут на органику. Я так откровенно говорю чтобы ты понимал… Это не цветник. Здесь своя конкуренция, свои законы… всегда и у всех есть свои недоброжелатели. Меня вон Сергей Игнатьевич ненавидит, наверное. И если бы он не был просто прикомандирован к нашей группе, а постоянным ее участником нашел бы способы на мое место взять кого-нибудь из своих. Сейчас ты с ним работаешь и он так сказать взял тебя под опеку, но и это не на долго. Скоро он отбудет обратно на свою "тройку" и ты без работы останешься. Если заберет тебя с собой хорошо. А если нет, то с тоски сдохнешь. Работу более сложную, чем так которой ты сейчас занимаешься никто тебе не поручит. Вот и думай.
Я и думал. Мне открытым текстом намекнули чтобы я валил подальше. Причем в то, что это забота о моем не скучном времяпровождении, я не верил ни на грош. Я мешал им. Но непонятно чем. Не тем же что спокойно и безропотно проделал всю грязную работу с образцами.
– А Катя сказала, что не хочет меня переводить?
– Ага. Мол у тебя контракт не просто с министерством, но и в нем прямо указано твое место работы. В случае если она тебя переведет ты разорвешь контракт без потерь со своей стороны. А она никогда в жизни не объяснит почему позволила специалисту получившему подъемные и на которого были потрачены такие средства по проезду содержанию и прочему вырваться из под власти контракта.
– Я не получал подъемных. У меня же практика. – сказал я как между прочим.
– Не важно. В общем Катя не хочет заморачиваться. По ней так проще тебе дать возможность отработать год и избавится от тебя.
Мы дошли до гостиницы и в холе упали в глубокие кресла перед огромным экраном телевизора.
– Я раньше думал, что в научной среде все несколько возвышенно. Нет таких вот…
– Чего таких вот? – не понял Кирилл и протягивая мне свою карточку попросил: – Купи мне кофе, чего-то уже и встать не могу.
Я не ленивый. Сходил к автомату принес ему и себе кофе.
– Я забыл сказать чтобы без сахара. – опомнился Кирилл. – Ну да ладно… Не важно и такой выпью. Спасибо.
Он отпил горячего кофе и с удовольствием закрыл глаза. Я тоже пил напиток, переваривая слова коллеги.
– Практикант – это самое бесправное существо. – сказал смеясь Кирилл. – Я практику проходил на орбите. Расчетчиком орбит. Я думал помру там… я делал все только не то что был обязан делать. Орбиты и ситуации рассчитывал компьютер, а я летал по станции контроля пространства словно футбольный мяч. Сделай то, сделай это… Через полтора года я с визгами радости свалился обратно на Землю и с полным дипломом смог уже на работу нормальную устроится. Но свою практику я до сих пор с содроганием вспоминаю. Я там забыл все что помнил из института вообще. Когда мне начальник станции предложил подписать полный контракт с ним, я подумал он издевается. В космос я больше ни ногой.
Я усмехнулся и подумал, что может он и не лучший из людей встреченных мной по жизни, но и не самый плохой и циничный.
– А ты как выхватил такой контрактище к нам? – спросил он ставя пустой стакан на столик перед нами.