й сухощавый мужчина и поприветствовал собравшихся. К моему удивлению общаясь с аудиторией мужчина не прибегал ни к каким конспектам и записям. Он словно вот только решился поговорить, собрал народ и теперь просто изливался на него своими изречениями. Нигде не было указано что за ученый выступает перед собравшимися но я прекрасно осознавал что это и есть тот самый Кстесс. Личность не на много уступающая самому Полякову как по заслугам так и по легендарности. Из всей речи честно говоря я обратил внимания только на несколько его организационных высказываний.
– Через месяц когда новый подземный комплекс будет дооснащен отобранные специалисты заполнят его помещения и уже единым, а не разрозненным фронтом будут штурмовать поставленную перед нами задачу. Данных накоплено много. Изученного материала столько, что уже два поколения докторов наук благодарят этот проект за свои диссертации. Но пора забывать о частных интересах и собирать в новом комплексе тех кто не ради личных, но ради общих целей станет работать не покладая рук.
Он долго уверял собравшихся что объединение возможно и необходимо сделать в рамках одного проекта. И я думаю ему удалось многих заставить подумать, а собственно ради чего кто работает в этом проекте. Как он сказал: пора завязывать работать ради работы. Пора работать на мегарезультаты. На практическое воплощение предреченных открытий.
Дальше в качестве жеста доброй воли он начал делиться с аудиторией тем что его огромная группа в составе Поляковской смогла осуществить даже на вполсилы работающей установке "чаша". Я многого не понимал. И не потому что плохо учился в институте. Я осознавал что просто не владею темой разговора. Из всей информации что в двухчасовом семинаре Кстесс предоставил собравшимся, я понял только то, что его группа преодолела поражающий эффект переходных процессов. Теперь в поле поражения ответной волной можно было не просто выжить не превратившись в жидкий студень, но и проводить наблюдения без последствий для наблюдателя. Следующим шагом который наметил для своей группы Кстесс это создание накопителя темной материи.
– Возможность проводить наблюдения в очаге выброса позволит нам заглянуть нашим человеческим зрением и в саму бездонную вселенную базовой материи.
Почему Кстесс называл темную материю базовой, я понимал, так как его координатная теория и привязки всей вселенной к этому каркасу из невидимого материала были не новостью. Но в зале было слишком много противников такого мнения. Решиться при них произносить свои термины это провоцировать на непредсказуемую полемику. Но никто не сорвался с протестом. Все очарованные достижением специалистов Кстесса просто проглотили эту ненавязчивую рекламу своей теории.
По окончании сеанса Катя попросила Алексея рассказать, что еще хорошего было на семинаре и Алексей неверно истолковав вопрос ответил:
– Организация хорошая слов нет. Безопасность само собой. Накормили, напоили, на ночь хотели устроить. Кому это было необходимо дали в руки промаркированные записи собрания под роспись. Я взял тоже.
– Я имею ввиду еще по теме что-нибудь было? – сказала Катя.
– А, да… В общем еще одна из забавных теорий Кстесса, что никакого большого взрыва порождающего материю не было. Мол вся первичная материя суть отходы или следствия проникновения базовой материи в наш мир. Точнее, что, именно доказанная нашей лабораторией высокая плотность темного пространства, породило просачивание в пустоту нашего мира первой материи. Ее просто к нам выдавило. А до этого здесь было обычное Ничто. Ну совершенно обычное.
Катя смотрела на Алексея потом поглядела на Сергея Игнатьевича и сказала:
– Если я заявлю что это бред меня сразу анафеме предадут или выслушают коллеги в других лабораториях?
Улыбнувшись Алексей сказал:
– Никто серьезно слова Кстесса в этом вот аспекте не воспринял. Край Вселенной достаточно четко определен, а если бы его теория в полном объеме была верна, то края бы мы не обнаружили никогда. Конечно никто сейчас не отрицает сам процесс выдавливания в нашу сторону новой материи со стороны темного пространства. Но…
– Вполне возможно что он прав… – неожиданно заявил Сергей Игнатьевич и я пытался сообразить толи он решил поспорить ради спора, толи действительно считал возможным предположение Кстесса. – Надо посмотреть его выводы. Вы не захватили с собой?
– А он и не давал никому ничего… – покачал головой Алексей.
Засмеявшись Сергей Игнатьевич почему-то посмотрел в мою сторону и сказал:
– Молодец согласитесь, Альберт, бросить для затравки теорию имеющую частные подтверждения и не дать своих выкладок. Пусть кому понравилось мучаются. – повернувшись к Кате, которая поднялась со своего места и закурив отошла к дверям Сергей Игнатьевич сказал: – Катерина Александровна, у вас есть соответствующие допуски. Не могли бы вы каким либо образом ознакомить меня с работами Кстесса в этом вот аспекте.
Катя выдыхая через приоткрытую дверь дым сказала:
– Нет, Сергей Игнатьевич. Все что я могу сделать это договорится о вашей встрече с ним. Но я подозреваю, что вас этот вопрос интересует только как философский, а не как практический для наших задач.
Покивав мой босс поднялся и поблагодарив пошел собираться домой. Рабочий день окончился.
Я тоже пошел в свой кабинет и еще раз проверив все ли погрузил, покатил тележку к выходу. На выходе тихо переговариваясь стояли Катя и Алексей. Они дали мне пройти, но так словно брезговали со мной соприкоснуться.
В хранилище сдав приемщику груз я задержался получая от него расписки о приемке. Он откровенно никуда не спешил. Потом уже пустую тележку я закатил в холл нашей лаборатории и собирался уже убежать когда Катя выглянув из своего кабинета попросила:
– Альберт, зайдите ко мне.
– Екатерина Александровна, у меня тренировка. Уже опаздываю.
– И что? – удивленно вскинула брови Катя. – Зайдите.
Я прошел в ее кабинет, где сидели еще Кирилл и Алексей и встал на пороге. Изображая из себя саму невинность, я нетерпеливым взглядом смотрел на Екатерину, и словно просил, что бы многоуважаемая меня побыстрее отпустила.
Катя хмыкнула и предложив мне присесть начала:
– Альберт. Через месяц наша лаборатория переедет уже на новое место. Я на днях подам штат, который забираю с собой. Вас в нем нет. – Она поглядела на мое лицо ожидая какой-то особенной реакции, но я спокойно слушал продолжение. – Вы хорошо поработали. Принесли нам пользу, но я не вижу вам дальнейшего применения в своей лаборатории. Так что вам лучше сейчас озаботится самому и переговорить с отделом кадров о вашем дальнейшем прохождении практики. Уверена, что вам помогут.
Я кивнул и вопросительно посмотрел ей в глаза.
– Я могу идти, Екатерина Александровна?
– Вам все понятно? – спросила она.
– Конечно. – кивнул я. – Мне было очень приятно поработать с вами. Опыт, знания и информация мною накопленная и сохраненная помогут мне в дальнейшей работе.
Они так и не поняли моего юмора. Кирилл даже не смотрел в мою сторону. Алексей морща лоб молчал. Катя положив руки на свою рабочую планшетку просто рассматривала мое лицо.
– Идите, Альберт. Завтра мы более предметно поговорим о том, где бы вы хотели работать. Раз у вас сейчас какая-то тренировка…
– По стрельбе. – вставил я разворачиваясь. – Знаете, у вас тут настоящий живой мастер своего дела служит.
Нервный смешок Кирилла и его ехидное замечание только меня позабавили:
– Вместо того чтобы проявлять интерес к работе, ты стрелять учишься. Тебе не в науку надо было идти, а в охранники.
Я стараясь не засмеяться сказал:
– Вы думаете? – я специально обратился к нему на вы. – Да я с вами полностью согласен. Есть у меня некие предрасположенности к обычной службе. Ваша проницательность меня удивляет…
– Хватит… – как-то тоскливо и тихо попросила меня Катя. – Аль…берт, идите на вашу тренировку.
Я и пошел. А в тире-то я оторвался. В тот день я впервые стрелял боевыми патронами и с удовольствием растрачивал боезапас. Мастер и инструктор, которые были в зале, долго пытались мне вдолбить что эмоции при стрельбе не нужны. Я кивал и продолжал уничтожать народное добро. Плюнув на мою непрошибаемость мастер сказал продолжать стрелять и привыкать к оружию. И я продолжал. А чего еще было делать вечером если даже в бар не сходить чтобы не мозолить глаза отдыхающим своей стажерской физиономией. Я стрелял до половины одиннадцатого вечера. Мастер и инструктор давно ушли по домам и я сдав дежурному оружие тоже поплелся в гостиницу.
Кирилла в комнате не было. Впрочем как и его вещей. Разумно решил куда-нибудь перебраться от меня подальше. Я упал на постель и выкурив сигарету, даже потушив ее в пустой пачке, не раздеваясь уснул.
Сон девятый:
Владелец серо-зеленых глаз укоризненно смотрел на меня и молчал.
– Претензии? – спросил я нагло. – Проблемы?
– Да нет особых. – пожал плечами сидящий напротив меня мужчина.
– А чего я опять тут? Почему меня просто было не отправить опять тонуть, гореть, дохнуть под плитой? Или это новое развлечение? Авось я и тут от тоски и глупости помру?
– Так хочется еще раз умирать? – спросил мужчина.
Я отвернулся к стене со странным не симметричным узором на пластиковых обоях и честно признался:
– Нет. Каждый раз не могу отличить реальность от сна. Сначала понимаю что это сон. Потом когда начинаю умирать начинаю паниковать, как будто все взаправду.
Покивав мужчина сказал:
– Так и должно быть. Иначе не поймешь. Надо что бы ты верил в то что каждый раз это твоя и только твоя смерть. Пусть в другом мире, в другое время, но только твоя.
Вопросительно глядя на мужчину мне не надо было даже в слух спрашивать зачем такая пытка.
– Это путь к очищению. – сказал он.
Я уже устал от этого идиотизма. Устал доказывать, что ни в чем не виноват. Что даже угрызений совести я не испытываю ни за что. Единственное, что я смог спросить было: