Уже ярко светила луна и редкие яркие звезды. Уже я, откровенно не брезгуя, оперлась на руку Хадиса. Уже позади остался час пути. Уже впереди огни деревни видны были, когда на нас напали…
Выстрелы раздавшиеся, казалось, со всех сторон до ужаса меня перепугали. Я упала на дорогу, и весь короткий бой пряталась в объятьях Хадиса, которого даже не ранили, но который тоже предпочел залечь.
Когда вокруг нас уже не стреляли, а только плакали и стонали, я приподняла голову и попыталась оглядеться. Но замершая надомной тень уперлась тяжелым ботинком в спину и скомандовала негромко:
- Лежать!
Несколько человек выскочили на дорогу, поднявшись с поля. Один из них на бегу командовал:
- Осмотреть трупы. Оружие, патроны к себе. Раненых добить. Живых связать. Бегом. Быстрее.
Хоть голос мне и показался знакомым, но я была так напугана, что не посмела спросить. Вскоре меня подняли на ноги и посветили ручным фонариком с динамо-машиной в лицо. Уворачиваясь от жужжащего света я расслышала веселый голос, просивший у меня со стороны:
- Сашка?
- Серебряный? - Спросила я чуть не плача от пережитого.
Он откликнулся и я, вырвавшись из рук державшего меня, кинулась и обняла моего знакомого.
В это время раздались короткие пистолетные хлопки, и я поняла, что партизаны добивают раненых. Я услышала голос Хадиса умолявшего его не убивать и сама заорала как ненормальная:
- Не убивайте его! Не убивайте! Он друг. Он хороший!
Уже прицелившийся солдат с фонарем, освещающим прячущегося за раскрытыми ладонями Хадиса, поднял пистолет, отводя его от цели, и вопросительно посмотрел куда-то в сторону.
- Вяжите его, чего смотрите? - Раздался голос очень знакомый мне.
- Он ранен. - Сказал солдат и осветил кровь под Хадисом.
- Это не моя! Я не ранен! - Запричитал он и снова попросил: - Не убивайте меня. Не обращая на него внимания, солдат сказал:
- Рука в крови. Все равно вязать? Не хочется возиться с ним, если он сознание потеряет.
- Давай… тут недалеко остановимся, перевяжем его, чтобы не сдох. А в лагере посмотрим какой он друг.
Серебряный не дал мне посмотреть, как будут вязать моего воздыхателя и потащил меня с дороги в поле.
- Как тебя сюда занесло? - Спросил он на бегу.
- В город ездили. - Ответила честно я.
- Так все же вернулись, кто уезжал. - Удивился он и, показывая, что партизаны внимательно следят за передвижениями жителей и бойцов.
- Нас на собрание потащили в управу. - Ответила я, начиная чуть задыхаться.
Мне приходилось высоко задирать ноги, чтобы не спотыкаться при беге о спутанную траву. Но даже это не помогало. Несколько раз я падала, и Серебряному приходилось мне помогать. Наконец уже довольно прилично отбежав, мы остановились, поджидая остальных. Дождались, отдышались и собирались идти дальше, когда с визгом над нами взлетела ракета.
Командир группы выругался и жестко попросил в следующий раз внимательней быть. Кого-то видно пропустили из раненых и он послал сигнал о нападении.
- Да без разницы. Из деревни точняк выстрелы слышали. - Сказал незнакомый боец, и мы больше не теряя времени, поспешили прочь с открытого поля в сторону недалекого уже леса.
В темном лесном лагере, где дай бог пара костров горела, и то обложенных вокруг высокими изгородями я и Серебряный присоединились к греющимся, а вот Хадиса и еще одного шрама потащили в дом, где обитал, как я помнила Василий.
Серебряный, немного посидев и отогревшись от ночного похода, сказал мне никуда не отлучаться, а сам ушел, кажется тоже к Василию. Слухи о моем возвращении в лагерь быстро облетели его и буквально минут через пятнадцать, к костру пожаловал доктор. Он обнял меня, спросил как здоровье и потянул к себе в землянку поесть. Голодная я была жутко. Уминая у него консервы и хлеб, я отчаянно старалась есть помедленней соблюдая видимость приличий, но не получалось. Я за несколько минут затолкала в себя все и еще минут пять пыталась с набитым ртом все это пережевать. А, видя, как улыбается доктор, я чуть вообще не прыснула смехом. То-то я бы ему там все испачкала.
Уже отпивая из кружки простой кипяток, отчего прошибал по всему телу пот, я рассказывала о своей жизни в деревни. И уже даже рассказала о своей любви к тарелкам и шрамам, когда в землянку постучавшись спустился лично Артем.
- Здорово, малая. Идем, Василий тебя хочет видеть. Он что-то не понял на счет друга и прочего. Пошли, расскажешь.
Я поблагодарила за угощение доктора и, поцеловав его в щеку, поспешила за Артемом.
В комнате Василия у небольшой печки прямо на полу сидел Хадис и потирал почему-то скулу. Василий сидел за столом у керосиновой лампы и смотрел на карту. Напротив него сидел Сергей и незнакомый мне офицер. Еще один глядящий с автоматом замер над Хадисом и не спускал с него глаз.
- Привет, Саша. - Кивнул мне Василий, которому я всегда с Артемом передавала добрые слова. Сергей, которому я была обязана давним своим пленением, только кивнул и предложил сесть рядом с ним. Но я села ближе к Василию и рядом со мной опустился на скамью Артем.
- Что это за чмо? - без предисловий начал Василий, указывая кивком головы на Хадиса. Не зная, как объяснить, я все-таки попыталась.
- Солдат шрамов. Мой ухажер. Все никак отлепиться не могла от него. Василий неопределенно хмыкнул и сказал автоматчику:
- Давай его в расход, только не стрелять, а так… ну ты понял.
- Не надо его в расход! - возмутилась я. - Он же вам ничего плохого не сделал!
Покачав головой от моей глупости, Василий только повторил приказ. Хадиса подняли на ноги, и повели к выходу. Я как дура опять заревела, умоляя не убивать мальчика. Василий морщился и, наконец, спросил меня:
- Ты его что любишь или что?
- Нет. - Всхлипывая, возмутилась я. - Просто он мне сильно помог. Там в городе. Он мне и машину нашел доехать и вообще. Он добрый. Хороший.
- Тоже мне аргумент. - Скривился Артем и посмотрел на бледного со следами слез Хадиса. Потом кивнул и сказал солдату: - Пока в яму к другим. Пусть до утра поживет. Одним больше, одним меньше, не важно… Когда всхлипывающего Хадиса увели, Василий спросил у меня:
- Вы реально сегодня виделись с Вовкой Отморозью?
- Да. - Сказала я. - В управе много народу, не меньше тысячи собрали на встречу с ним.
- И что там было?
Я пожала плечами, не зная как объяснить. Потом все-таки нашлась и рассказала. Меня внимательно выслушали, и Артем после этого спросил:
- А сколько в зале охраны было?
- Да, не было охраны в зале. Может, и была, но я не видела. - Ответила я, пожимая плечами.
- Смелый. - Хмыкнул Василий и странно добавил: - Верит в свое предназначение и свой второй шанс.
- В смысле? - не поняла я, но Василий объяснять не стал, а Тёма сказал, что потом расскажет мне сказку на ночь.
Они склонились над картой и недолго обсуждали что-то непонятное мне. Потом Сергей положил на стол карту города, и тогда я поняла, что они говорят о возможностях убить Морозова.
- Обедает он в «Холмах». Агитировать завтра, наверняка, будет там же в Управе. Он три четыре дня обрабатывает народ, Странно, что он Сашку отпустил, очень у него удачно с насильниками глядящими получилось… Эффектно. - Сказал Артем.
Я невольно покраснела и даже хотела возмутиться, что это все правда, но меня вряд ли бы кто послушал, скорее просто бы выгнали наружу.
- Не важно. Это его выступление сарафанным радио дальше разбежится. Будут судачить да мусолить. Это не есть хорошо. - Отозвался Сергей. - Но если все, так как она говорит, то рискнуть можно. Человек двадцать я в город без проблем введу. Нужны гранаты. Или резонансный заряд тактический. Перестрелка нам там не нужна.
- Заряд из пятерки можно взять. - Напомнил незнакомый мне офицер. - Там все равно он без дела валяется. Ржавеет. Но тяжеленный он… вчетвером тащить придется. Как вы донесете его неясно. Да и народу погибнет много. И так Морозов агитирует не плохо, а из этой смерти шрамы вообще его национальным героем делают и на каждом углу начнут кричать, что глядящие не жалеют свой народ ни капли. Резонатором ради одного шрама тысячи людей подстерегли и положили.
- А я говорил, что надо было его на въезде в город мочить. - Сказал Василий. - Севу бы провели в город, он бы снял его. А теперь вообще непонятно, как и что делать. Но давать ему уйти нельзя. Хватит, уже один раз дали. Вот и делай после этого доброе дело. Я не удержалась и спросила тихонько у Артема, чтобы Василий не услышал:
- А когда вы ему дали уйти в прошлый раз?
Тёма заулыбался, но, помотав головой, сказал, что потом расскажет. Но Василий, услышав его, насупился и сказал:
- Ага. Пусть расскажет, как спас эту мразь, как мы ее выходили. Как мы его от расстрела и лагеря отмазали. И как он в итоге у него машину угнал. Пусть расскажет…
- Все добрые дела в мире наказуемы. - Кажется, привычно отшутился Артем. Но никто не улыбнулся, словно считали это аксиомой. Посмотрев на Сергея, Василий сказал:
- Давай тогда готовь своих. Двигайте прямо сейчас в город. Там уже в том подвале отоспитесь и займетесь делом. Гражданку подберите в схроне. Пусть они оденутся и позови меня я посмотрю. И пусть погрязнее выбирают. Тут ему пришла в голову мысль, и он спросил у незнакомого мне глядящего:
- А сколько у нас лагерных роб осталось в загашнике? Двадцать найдется?
- Да больше найдется. - Уверенно ответил тот. - Мы же их на тряпки да на поваров тратим.
- А давай тогда, Серег, наряжай их в арестантов. Да пусть повозюкаются. Ну, чтобы новенькими робы не выглядели. И если что, вы беглецы. По лесам сидели, когда сбежать смогли. Боялись выйти к новым властям. Да и старых еще опасались. Понятна идея? И оружие, если что, при побеге еще захватили. Ну, ты продумай там. Дай установку, что и как говорить своим, если провалитесь на подходах. Сергей поднялся и, застегивая куртку, сказал:
- Роба в такой холод не лучший вариант.
- Зато вместо петли на шею, лагерь. - Резонно заметил Василий. - А там глядишь, и освободят, коли поверят. Сергей кивнул и, выходя, сказал: