дреем. Но я уперлась. Я ему в дороге все сказала, что о нем думала. Так эта сволочь на привале, решил меня силой взять. Отвел подальше, мол, надо серьезно поговорить. И давай лапать везде, где мог. Еле отбилась. Вот скажите, не дура ли? То сама к нему в постель прыгаю, то откровенно посылаю? Но я не могла. После Артема и всего того расставания не могла и все. И еще меня стало буквально тошнить от Андрея в тот же день в машине. У него был сладковатый аромат у одеколона и я буквально возненавидела этот запах. Это был запах того, кто меня силой, словно свою игрушку из близких мне рук вырвал. Я ему в машине пыталась объяснить, что я живой человек и что мне больно и обидно, как все произошло. Я рассказала, кто такой Артем для меня. Я рассказала, как Серебряный ко мне стал относиться. А Серебряный тоже не последний человек в моей жизни. Вот уж в крайнюю очередь я бы стала внимания обращать на Петра, но там он был прав. Образина этот Андрей, натуральная. И не внешне, а внутренне. Он людей ни во что не ставил вообще. Люди это было быдло для него. Но только местные. Его соотечественники, наоборот, к нему относились с легкой надменностью. Альберт с ним просто старался не общаться. И даже когда он забирал мои вещи из дома Андрея, он послал впереди себя Катю. Катя сделала очень мягкое замечание Андрею о том, что основа для действий офицера контроля любого уровня это морально этические нормы. Причем, если нет выработанных и устоявшихся норм по отношению к местным жителям, то подписанный договор подразумевает равное отношение между землянами и нами. С низшими договора не подписывают, сказала она, но в этом я крепко усомнилась. А, следовательно, Андрей обязан в своей работе и своих личных отношениях руководствоваться и обращаться с аборигенами, как с гражданами земных государств. Но естественно в споре между гражданином и нет принимать сторону гражданина. Долг у него такой - через контроль защищать интересы граждан. Андрей долго голову чесал, переводя с русского на русский.
Когда же он и после этого почти месяц меня домогался, и у него это почти получилось, Катя вынесла ему замечание от министерства энергетики. А на следующий день уже даже без повода вынесла выговор и отправила данные о нем на Землю. Пришел ответ уже из его ведомства, что ему вынесено предупреждение о неполном служебном соответствии и находиться ему теперь предстояло под вторичным контролем. Андрей понял, что связался не теми девочками. Он просто не думал, что Катя так вступится за меня глупенькую и дерзкую. Но она вступилась. И сидя под деревьями на берегу я не боялась больше, что на меня сзади нападет Андрей и попробует опять меня достать.
Словно услышав мои мысли тогда, на берег подомной вышел мой второй защитник - Альберт. Он нагибался к песку и поднимал камушки, о чем-то усиленно думая. Я окликнула его тихонько. Но он не услышал. Тогда я кинула в него веточкой, и только после этого он поднял голову.
- Катя где? - Спросила я его, смеясь. Альберт посмотрел на часы и сказал:
- Спит еще. Она будильник на час поставила. Будет в два переправлять материалы. Сегодня ночью пока ты спала она там все вручную отфасовала и подготовила.
- Алька, мне, правда, стыдно. - Сказала я, специально называя его, так как его звала жена. - Но если бы она меня разбудила, я бы помогла, а когда я вижу свои сны, я сама проснуться не могу.
- А я тебя не стыжу. - Сказал он, улыбаясь, и пошел дальше. Видно о чем-то серьезном думал. Обычно он был не против поговорить со мной.
Я тоже поднялась и пошла, не спеша и наслаждаясь отличным утром к приемному терминалу. Подойдя к стеклянным дверям, я нажала на стальную, больше моей ладони круглую панель на стекле и изнутри терминала раздался мелодичный звон. Почти сразу динамик над дверью изрек:
- Ну, и чего тебе не отдыхается?
- Скучно! - Сказала я, глядя перед собой.
- Зато нам нет… Но проходи. В столовой собрание сейчас. - Сказал голос и стеклянные двери разъехались в стороны.
Дневная группа приема-передачи была относительно не велика. Два техника, один синтез оператор, радиолог, и даже пятеро специалистов общего профиля. Если по честному, то я, к примеру, не знала, зачем на приеме больше трех человек нужно. Но инструкции висели и их соблюдали. И когда дневная группа говорила, что им не скучно я сильно удивлялась. Каждые день делать одно и то же. Каждый день заниматься рутиной.
Но, зайдя в столовый комплекс терминала, я застала там почти всех земных сотрудников лагеря. Поняла, почему мне так сказал оператор в динамик. Было точно не просто не скучно. Они сидели за столиками и смотрели, как синтез оператор, что-то чертит на грифельной доске. Я, конечно, ничего не понимала из нарисованного, да и его слова для меня были еще больше непонятны. Но все присутствующие слушали внимательно, не перебивая и только иногда перешептываясь между собой. Когда синтез оператор закончил, поднялся к доске радиолог и, обращаясь ко всем, сказал:
- Мы видим в этом случае испарение воды взрывного характера. То есть, если что приемопередатчик надо закидывать на середину реки. Да, объявлять радиационную опасность, поднимать из шахты приемопередатчик со всей бижутерией и тащить к воде. Шины, конечно не резиновые и кран до середины реки не достанет. Но заваливаем его, так что бы вода скрыла полностью. А фокус-выход настраиваем на середину.
- А во время процесса, когда вода просто испарится мгновенно, приемо-передатчик не пострадает? - Спросил молодой специалист, что мне так нравился последнее время.
- Коля, иди, учи матчасть. - Сказал раздраженно радиолог и пояснил: - Даже я еще помню что «линзу» только прямым попаданием развалить можно. И то она продержится, пока волна не спадет. Сама волна будет удерживать части.
Я сев вначале у выхода из столовой аккуратно перебралась к Николаю и спросила того шепотом:
- А что происходит?
- Да, - Вяло отмахнулся только что осаженный парень и сказал неохотно: - Теоретическая подготовка, на случай если еще кто-то воспользуется Темнотой.
Темнотой или Темным, специалисты называли какое-то невидимое пространство, через которое они якобы и пришли на нашу планету. Зачем такие сложности были нужны, если бы кто-нибудь решил повторить их переход, я не знала. Но спрашивать и отвлекать Колю не решилась. Радиолог, стоя у доски и что-то расписывая, продолжал нас стращать:
- Так как у нас тут не Дикое поле, и мы не можем позволить выход просто энергии. Даже аналог килотонны нас сотрет к черту. То выбора нет. Мы должны преобразовать энергию в материю. Синтез-оператор должен четко помнить свои действия по этой ситуации. Если нет даже намека на код, и если передаваемая информация не основана на базовой таблице элементов. То все в углерод. Ясно?
- В углерод? В углеродные соединения? - спросил синтез оператор.
- Да в углерод. - Кивнул радиолог. - Если непонятно почему обратись к Альберту. Он участвовал в разработке инструкции на эти случаи.
- Да, нет… мне понятно, почему углерод. - Смутился оператор, - Я просто думаю, нафига нам будет столько углерода? Даже, если в соединениях, то энергии от килотонны… Радиолог устало посмотрел на него и сказал:
- И? Ну давай, двоечник, скажи нам всем, сколько это будет, по-твоему, на входе? Ты же сам только что все это рисовал… Но вместо синтез оператора откликнулся Николай:
- Хорошо, тогда что нам делать с килограммовым алмазом?
Посмотрев на него, собравшиеся заулыбались детскости вопроса, а я не долго думая, сказала:
- Мне подаришь. Николай посмотрел на меня удивленно и спросил:
- А тебе, зачем эта радиоактивная дрянь? Я, улыбаясь, не стала отвечать, а радиолог, прерывая улыбки коллег сказал:
- Дальше. После преобразования извлекаете полученный материал и в контейнер и готовите к отправке на Землю. Они там даже после тройного преобразования смогут понять с какой точки вселенной эта дрянь нам на голову свалилась. А скорее еще раньше засекут сам источник и потом сообщат. Радиолог вытер руки мокрой тряпкой и спросил:
- А почему мы пользуемся мелом и этим доисторическим…. Этой доской. Притащите сюда как-нибудь из актового нормальную доску и маркеры. Надоело. Руки сохнут потом от мела. Мы здесь чаще собираемся, чем там. Давайте вопросы, если есть. А то все сейчас под инструкцией подпишитесь, а потом сказать не сможете, что что-то не знали. Коля сидевший рядом со мной первым спросил:
- Господин майор, а вообще, с какого перепуга нам это рассказывают? Неужели есть факты, что кто-то еще во Тьму кроме нас выходит?
- Есть. - Кивнул радиолог и пояснил: - Причем механизм их выхода отличен от нашего. Мы лишь слышали отголоски передачи данных или предметов. Синтезировать на основании их мы ничего не смогли. Но подозреваем, что наши эксперименты с Тьмой не остались для них незамеченными. Все-таки энергию ядерных фугасов сложно не заметить. Больше того у нас нет, конечно, основания подозревать, что они захотят вывести нашу аппаратуру из строя мощной волной. Но, к примеру, узнав порядок энергии, которым мы пользуемся, они могут послать нам, так сказать, «привет» этим же уровнем энергии. Именно на такой случай и введена подобная инструкция. С завтрашнего дня начнутся полевые тренировки по приему такого сигнала. Сорок минут, которые сигнал пробивается к нам, это не так много. В идеале после получения о нем информации мы должны быть готовы к его приему и безопасному погашению уже через десять минут. Максимум двадцать. Все просчитано. Вскрыть шахту. Поднять приемопередатчик это четыре минуты. Краном перевести по рельсам аппаратуру к воде это еще три минуты. И ввести фокусную точку новую в программу это меньше минуты. За это время весь персонал должен уже прибыть в терминал сюда или в убежище.
- И сколько будут идти тренировки? - Спросил синтез оператор.
- Пока три раза в норматив не уложитесь. - Сказал радиолог.
- А вы с нами будете проводить их? - Спросил все тот же оператор.
- Нет, тренировки лягут на Екатерину. Она старшая в лагере и она, кстати, сама высказала желание вас погонять.