— Что? — переспросила девушка. М-да, заявить такое Ванде — это нужно быть полным психом. Она всегда комплексовала по поводу своей внешности и лишнего веса, который был у неё в детстве. Но сейчас-то от её фигурки в восторге даже Савин. Гадости ей безнаказанно могли говорить только Егор и Андрей. Она их воспринимала, как белый шум и почти не обращала внимания. Остальные волки, я и Эд, обычно не опускались до подобного. А вот слышать такое от посторонних…
— Хотя нет, что-то в тебе явно изменилось, — задумчиво протянул Лео, приложив палец к подбородку. — Волосы выпрямила? Зря. Те нелепые кудряшки тебе шли гораздо больше.
— Лео, ты зачем пришёл? — уже прямо спросил я, стараясь не довести дело до убийства наследника рода Демидовых в центре своей гостиной.
— У меня есть пара важных дел, — встрепенулся Лео, поворачиваясь ко мне. — Во-первых, мне нужно поговорить с ней, желательно наедине, — и он показал рукой на Ванду.
— Зачем? — спросил я, краем глаза увидев, что Эдуард снова отставляет панель и складывает руки на груди. При этом в правой у него был зажат молоток.
— Это очень важное дело, — ответил Лео. — Я обратился к господину Вишевецкому, и он сказал, что его дочь можно найти у тебя. Но сейчас, когда я её увидел, то понял, что не могу с ней говорить. Как я мог забыть, насколько её ненавижу, — выдохнул Демидов, приложив руку ко лбу и откидываясь на спинку кресла. — Надо было сразу говорить с её отцом.
— За что ты меня ненавидишь? Я тебя даже не знаю! — воскликнула девушка. — Я с тобой даже ни разу не здоровалась в школе…
— Зато я с тобой здоровался. И это имело ужасные последствия, — Лео прикрыл глаза.
— Знаете что? — она обратилась почему-то ко мне. — Терпеть оскорбления я больше не намерена. Если захотите поговорить конструктивно, позовёте. Козлы!
— А я-то тут при чём⁈ — спросил я в спину удаляющейся Ванде. — Нет, ну нормально. Довёл её, как обычно, Егор, добил Демидов, а я остался крайним. — Выговорившись, я перевёл взгляд на Лео. — Что тебе нужно от Ванды?
— Уже ничего. Мне нужно сначала к ней привыкнуть, чтобы не наговорить лишнего, — тихо ответил он, всё ещё не открывая глаза и не отнимая руки ото лба.
— Мне стоит поинтересоваться, за что ты так с ней? — спросил я, переводя взгляд на Эда, который начал махать руками, показывая, чтобы я замолчал.
— Нет-нет-нет, не надо, — обречённо простонал Эдуард, после чего положил молоток на стол и встал прямо, заложив руки за спину. Ну ему-то, похоже, всё и так известно. Он обо всём, что творилось в школе, наверняка знает лучше, чем даже сами действующие лица.
— Я её имя слышал за последний год моего обучения в школе чаще, чем своё собственное. Я знаю обо всех её родственниках. Вот ты что-нибудь знаешь о родственниках Ванды Вишневецкой? — спросил Лео почему-то у Дубова.
— Эм, в общих чертах, — ответил на вопрос Егор.
— А я вот знаю о них всё! Что у неё четыре двоюродных брата и три двоюродных сестры. Знаю, как зовут всех её тёток, бабушек и дедушек, — Демидов резко выпрямился, глядя на меня каким-то странным взглядом. — Вот зачем мне нужна была эта информация? Но как я мог обидеть своего лучшего друга и не выслушать его? С ним же практически никто просто так не общался, потому что он член ненавистного всеми Рода, к представителям которого обращаются только случайно или при крайней необходимости!
— Ты сейчас о Ромке говоришь? — осторожно спросил я.
— Ну конечно, я говорю о Роме! О ком ещё я могу говорить? — Лео поджал губы. — Я думал, что за два года смог это всё забыть. Но нет, как только я её увидел, то вспомнил даже, что у её двоюродной бабушки есть собачка, которую её мужу подарил лично наш никчёмный президент. Злата, так зовут эту псину, и она любит выть, есть и требовать пирожки. А вот хомячок младшей сестрёнки, скорее всего, уже сдох, на радость всему семейству. Они вроде долго не живут… И это ты, Дубов, больше всех во всём виноват.
— Чего? — Егор даже привстал со своего кресла. — Я-то каким образом виноват в этом странном потоке информации, которая замкнулась на вас троих?
— Ты бы мог обратить внимание на девочку, с которой никто не общался на вашем факультете! Потому что с тобой тоже, насколько мне известно, а мне известно благодаря вашей подружке о каждом первокурснике в Школе, кроме Наумова, никто не общался! — И мой бывший староста обвинительно тыкнул в него пальцем.
— Ну, простите. Я тоже не хотел иметь проблем с вашим Гараниным. У меня от него и так башка болит, чтобы ещё усугублять, — ядовито ответил Егор, разводя руками.
— Это не оправдание! И это было просто невыносимо. Особенно, когда у тебя проблемы с ментальной магией и все мыслеобразы ты можешь спонтанно проецировать в окружающую действительность.
— Лео… — я попытался остановить Демидова, но ему, похоже, нужно было выговориться.
— О, я даже не думал, что у меня с кем-нибудь из Демидовых может быть что-то общее, — произнёс Эдуард на грани слышимости и тихонько рассмеялся. Подозреваю, что слышал его только я, и то, потому что сидел в непосредственной близости. Хотя реакция Лео на Эда была странной. Точнее, полное отсутствие этой самой реакции. Эдуард тем временем добавил: — А этот представитель своего рода не так уж и безнадёжен…
— Её имя и образ настолько въелись в мой мозг, что я уже реально верил в то, что она учится на Первом факультете. Я несколько раз здоровался с ней в гостиной, ясно видя, что эта первокурсница сидит на диване. Правда, когда Штейн сказал, что я несколько раз поприветствовал пустоту, то мне сразу стало понятно, что прорыв в менталистике застал меня слишком уж неожиданно и болезненно для моего самолюбия.
— Лео… — я ещё раз попытался прервать Демидова, но, похоже, это было бесполезно.
— Проникшись возмущением Романа, что Бурмистрова, как преподаватель, полное ничтожество и снова сломала у девчонки всё то, что он с таким трудом настроил, я достиг апогея своего позора. Потому что отправился к ней, чтобы разобраться во всём этом! На мою речь, Бурмистрова только поинтересовалась, а с каких это пор меня начали волновать дела первокурсников со Второго факультета, когда у них есть свой староста. Я тогда, чтобы не опозориться ещё больше, нёс какой-то бред и говорил, что успехи каждого первокурсника школы меня, как истинного старосту, интересуют вне зависимости от факультетской принадлежности. Тогда я понял, что инициатива очень плохо относится к менталисту, попавшему в силки безумия, вызванного собственной магией. На меня тогда свалили все дела, которые касались и первокурсников Второго факультета в том числе.
— Ну Ванда-то не виновата в этом, — покачал я головой, в очередной раз понимая, как много интересного пропустил в школе, ничем не интересуясь.
— Чисто технически, нет, — неохотно признал Лео, но тут же продолжил. — А вот когда Крис спросила меня, кто такие Вишневецкие, и почему мы должны пригласить их на нашу свадьбу, я понял, что пора воспользоваться частными уроками нашего преподавателя менталистики.
— Всё же обошлось, — неуверенно улыбнулся я, косясь в сторону ошалевшего Егора. Похоже, Дубов тоже был не в курсе большинства происходящих в школе событий.
— Да, — снова неохотно согласился Демидов. — Всё прекратилось где-то за месяц до выпускных экзаменов. Но это ничего не меняет! Те полгода я провёл в Аду, в котором мне везде мерещилась эта девчонка. Что с ней не так, а? — внезапно спросил он у меня, подавшись вперёд.
— В каком смысле «не так»? — переспросил я, не поняв вопроса.
— Сначала мы с Романом подумали, что она что-то с ним сделала. Просто я его знаю, как никто другой, и мне тяжело было поверить, что он обратил внимание на какую-то первокурсницу. Впрочем, он и сам верил в это с трудом. Мы его проверили на всевозможные чары, заклятия, проклятия, привороты и знаете, что? — Мы с Егором отрицательно покачали головами. — Ничего! Потом я отправил его кровь в мою лабораторию. И знаете что? Ничего! Абсолютно. Никаких ядов и приворотных эликсиров. Всё было чисто, как слеза младенца! И я до сих пор не могу смириться с тем ужасным фактом, что мой друг просто влюбился.
— Лео, мы знаем, что он эфирит и как Ванда на него влияет, — вклинился я, заставив его замолчать.
— Значит, что-то она с Гараниным всё-таки сделала? Хвала Богам! Я так и знал, — удовлетворённо выдохнул Демидов.
— Нет, специально Ванда ничего не делает. Она просто такая сама по себе. Такова её природа, — подключился Егор. — Так что это не отменяет твоих итоговых выводов.
— Какой кошмар, — ярый сторонник договорных браков покачал головой.
— И не говори, — я развёл руками и нервно хохотнул.
— А знаете, я вот с вами поговорил, и сразу как-то легче стало. Я внезапно понял, что мне всех вас чертовски не хватает: тебя, Наумов, с твоими вечными выкрутасами, Ванды вашей, твоей собаки ненормальной, где она, кстати? Ни за что не поверю, что эта псина умерла во время взрыва школы. Такие так нелепо не умирают и не тонут, — Лео снова обвёл взглядом гостиную, как и в первый раз, совершенно не задержав взгляда на стоявшем неподвижно Эдуарде.
— Жаль, — Эд покачал головой и вздохнул, после чего добавил довольно громко. — А он только начал мне нравиться.
Лео, услышав незнакомый голос, встрепенулся и, поднявшись из кресла, подошёл к Лазареву поближе, уставившись на него.
— Он его только что заметил? — Егор удивлённо посмотрел на меня. — Он всегда такой странный?
— Не знаю, вроде раньше таким улетевшим не был, — ответил я, растерявшись. — Но у Лео не так давно были проблемы с головой, точнее, с мозгами. Возможно, именно поэтому у него хромает концентрация, — я вспомнил ту чёрную сеть, которая окутывала кляксами мозг Демидова. Её тогда снял Эдуард, но какие-то последствия вполне могли остаться. — Хотя не могу исключить, что он просто принял Эда за какую-нибудь статую или картину. Демидовы же помешаны на Великой Княжне Веронике. У них всё поместье заполнено разными портретами сестры Эда. Мог и не обратить внимание. Они же похожи, близнецы всё-таки.