В течение пятнадцати лет я пытался получить точные датировки черепа из Брокен-Хилла, привлекая к сотрудничеству различных специалистов, в том числе и минералогов из Лондонского музея естественной истории. Мы полагались в основном на два метода: ЭСР (электронно-спиновый резонанс, см. главу 2) на материале фрагмента зуба и метод урановых серий, для которого брались частички костей и грунта из того же местонахождения. Самим бы нам нипочем не хватило духу отколоть, пусть и сверхаккуратно, кусочек эмали от зуба драгоценнейшего черепа, но тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Какой-то безответственный музейный работник или посетитель отколол краешек коренного зуба и, вместо того чтобы сообщить об этом, приклеил его обратно. Это заметила моя остроглазая коллега, Лоррейн Корниш, растворила клей, и мы получили отличный кусочек зубной эмали для датировок. Следующим препятствием для нас стало определение доли радиоактивности, набранной эмалью за время нахождения в земле, – это один из неизвестных параметров для метода ЭСР. Его высчитывают по радиоактивности осадков в самом местонахождении, которое в случае Брокен-Хилла просто исчезло в ходе шахтных работ. Но все же в музее сохранились кусочки осадочного грунта и сцементированные костные сростки: одни попали в музей, так как представляли известный интерес для минералогов, а другие специально собрали после обнаружения черепа. По этим образцам можно было попробовать реконструировать обстановку захоронения.
Самый плохой сценарий для ЭСР – если приходится датировать материалы, пролежавшие в воде, так как вода искажает сигнал ЭСР. А в случае с черепом обводнение могло иметь место: в записях ведения шахтных работ то и дело мелькают сообщения, что с уровня, где найден череп, приходилось постоянно откачивать воду, потому что он расположен ниже уровня грунтовых вод. Но были и кое-какие признаки против обводнения, два самых важных из них я уже упоминал. Первый – та самая структура, которую шахтеры приняли за “кожу”. На самом деле это сцементированный минералами слой осадка, осевший на более или менее горизонтальную поверхность, и он не мог образоваться под водой. В записях, относящихся ко времени находки, имеются указания, что “кожа” располагалась рядом с черепом и большой берцовой костью под крутым углом, откуда можно заключить, что этот слой упал откуда-то сверху. И второй: мы знаем, что на черепе и даже внутри него находилось множество костей мелких животных типа кротов, и в старых записях ясно говорится, что слои с этими мелкими косточками располагались много выше слоя с черепом. Логично предположить, что по мере подкапывания основания осадочных слоев, вышележащие слои опускались вниз и череп, как и мелкие косточки, тоже изначально залегал в более высоких слоях, выше уровня грунтовых вод.
Что же показал сигнал ЭСР с учетом всех этих факторов? Он дал возраст зубной эмали ближе к 300 тысячам лет, чем к 500. По двум другим материалам (бедренной кости и “коже”) оценки возраста получились ближе к 200 тысячам, чем к 300. Вполне возможно, что “кожа” формировалась в слоях выше черепа и бедренной кости и лишь потом, упав вниз, они оказались в одном месте. Поэтому она может быть и моложе костей, но все равно ни одна оценка исследованных материалов не приближает нас к возрасту 500 тысяч лет. На первый взгляд возраст оказался на удивление недревним, но он согласуется с сопутствующими артефактами, близкими к орудиям начала среднего палеолита. Также он вполне согласуется с оценками по фауне мелких млекопитающих – исследования вели палеоантропологи Маргарет Эвери и Кристиан Дени. Они изучили скопления косточек, ассоциированных с черепом, и пришли к выводу, что комплекс видов похож на аналогичные африканские комплексы, в частности из Твин-Риверс, возрастом от 200 до 300 тысяч лет. И что же получается? Если возраст черепа из Брокен-Хилла, одной из наиболее сохранных фоссилий Homo heidelbergensis, действительно 300 тысяч лет, что это говорит о человеческой эволюции, о происхождении нашего вида?
На самом деле очень важные вещи. Как я уже объяснял, ископаемые из Брокен-Хилла являются краеугольным камнем в доказательствах постепенного перехода от архаичных людей к современным, который имел место в Африке. Считая возраст Брокен-Хилла порядка 500 тысяч лет, мы получаем разрыв в 300 тысяч лет между ним и самыми ранними находками современного человека – время наверняка достаточное для требуемых изменений. Но новые датировки пододвигают Брокен-Хилл к возрасту Омо-1 (195 тысяч лет) и к ископаемым из Флорисбада и Гуомде, которые немногим моложе, но выглядят вполне по-современному. Так что, по-видимому, эволюционный переход к ранним современным людям, существовавшим 250 тысяч лет назад, происходил быстрее или же Африку в ту эпоху населяли популяции разных людей. Доходила ли эта разница до видового уровня, предполагая сосуществование нескольких видов? Мы уже об этом говорили, и я напомню про удивительные вариации ископаемых из Омо-Кибиша приблизительно одного возраста, где череп Омо-1 выглядит по-настоящему современным, тогда как череп Омо-2 имеет более примитивную черепную коробку с угловатым затылком; а есть еще взрослый череп из Херто, у которого затылочная часть на вид тоже архаичная. Помимо них в Африке известны и другие ископаемые примитивного облика (например, из Нгалоба и Эйаси в Танзании) приблизительно того же временного интервала, что и древнейшие люди современного облика, – ниже мы обсудим наиболее интересные примеры. Так или иначе, обдумывая все эти факты, я переосмыслил свои прежние убеждения и считаю теперь, что нам нужно говорить не об одном месте, “очаге”, происхождения нашего вида, а скорее о множественности “очагов” африканского происхождения[17].
Я упоминал в прошлой главе, что многие африканские местонахождения дают нам орудия, но мы не знаем, кем были их изготовители, потому что от них почти ничего не найдено. Тут нужно вспомнить в первую очередь артефакты из Западной Африки: самые древние из известных ископаемых людей этого региона датируются всего 15 тысячами лет (скальное укрытие Иво-Элеру в Нигерии). В Иво-Элеру вела раскопки команда археолога Тёрстена Шоу, и в 1965 году он обнаружил плохо сохранившийся скелет, а вместе с ним орудия позднего каменного века. По одному этому можно было предположить сравнительно молодой возраст находок. Его уточнили с помощью радиоуглеродного анализа кусочка угля – около 13 тысяч лет. В 1971 году скелет, и с особенным вниманием череп и челюсть, был исследован Доном Бротуэллом, моим предшественником в Лондонском музее. Он заключил, что если этот экземпляр как-то и связан с нынешним населением Западной Африки, то выглядит он совсем иначе. Я изучал этот скелет во время подготовки диссертации, и он меня очень удивил. Я тоже решил, что он не слишком похож на нынешних африканцев, но зато удлиненной и низкой формой черепа напоминает ранних современных людей из Схула, а может, даже более древних типа Омо-2 – совсем странно для столь недавнего возраста. Я решил посвятить этому ископаемому новое исследование, собрав в одном проекте археолога Филипа Олсворт-Джонса, специалиста по датированию Райнера Грюна и антрополога Катерину Харвати. Для начала вместе с Тёрстеном Шоу мы проверили, нет ли каких-нибудь указаний на более древний возраст находки. И не нашли таковых. Затем мы получили кусочек кости – тут нам помог нигерийский археолог Филип Ойеларан, – и я передал образец Грюну для непосредственного датирования. Грюн применил метод урановых серий, получив нижнюю границу возраста 20 тысяч лет, никак не старше. Его оценки соответствовали и археологическим характеристикам, и стратиграфической последовательности, и прежним результатам радиоуглеродного датирования.
Возможно ли, что и Бротуэлл, и я ошиблись, посчитав форму черепа какой-то особенной? Тут подключилась Харвати – применив новейшие технологии морфометрического сканирования точных слепков черепа (оригинал находится в Нигерии), она выяснила, что мы были правы. Череп и впрямь отличается как от нынешних африканских черепов, так и от всех экземпляров современных людей в ее коллекции. По результатам Харвати, череп следовало соотносить с поздними архаичными ископаемыми из Африки, такими как Нгалоба, Джебель-Ирхуд и Омо-2. Все они не моложе 140 тысяч лет. Какой урок мы должны вынести из этой работы? Действительно, костные остатки плейстоценового возраста в Западной Африке сохраняются неважно, и у нас нет никаких других материалов, кроме как из Иво-Элеру, а потому мы должны быть очень осторожны в интерпретациях отдельного скелета. Но все же признаки архаики в нем вряд ли являются следствием болезней или болезненных деформаций – похоже, они и в самом деле были свойственны местным обитателям, тогда как в других областях уже жили, и довольно давно, люди современного облика.
Такое же видение ситуации дает работа антрополога Изабель Кревкёр. Изучив более тщательно коллекцию ископаемых из Ишанго в Конго, она пришла к выводу, что это были люди позднего каменного века – они сопоставимы с Иво-Элеру не только по возрасту, но, что удивительно, и по архаичным чертам черепа, челюстей и скелетов.
Африканские черепа: вверху из Нгалоба (экземпляр Лаэтоли H.18) и внизу из Иво-Элеру. Они похожи, хотя возраст архаичного по признакам черепа из Нгалоба 140 тысяч лет, а второго, из Иво-Элеру, – менее 20 тысяч лет.
У теперешних африканцев генетическая изменчивость наивысшая по сравнению с другими населенными континентами, а также наибольшая морфологическая изменчивость черепов. Обычно это объясняют большими размерами популяции, многочисленностью древних популяций и самой долгой эволюционной историей африканского человечества. Но может ли африканская история уходить еще глубже, чем нам представляется? К примеру, так: ранняя современная морфология формировалась постепенно в какой-то области, скажем, в Восточной Африке, а затем распространилась по всему континенту, целиком и полностью заместив архаичные африканские формы, а потом и внеафриканские (насколько мы можем судить по мтДНК)? Или это было нечто похожее на модель ассимиляции, на мультирегиональную эволюцию, но в пределах Африки: полуизолированные популяции из разных концов континента перемешивались, соединяя в разных комбинациях современные гены, морфологию и поведение? И так как Африка – огромный, разнородный по климатическим и ландшафтным условиям континент, там вполне могли формироваться самые различные человеческие популяции. Исходя из этого, можем ли мы предполагать, что происхождение современных людей было не столько общим единонаправленным событием, сколько долгим периодом разъединений и слияний разных популяций? И тогда замещение поздних архаичных людей разрастающимся современным человечеством могло быть не полным, а лишь частичным, то есть они до конца не вымерли? А если так, не существовали ли ранние формы сапиенсов, и даже их предшественники гейдельбержцы, параллельно с последующими поколениями современных людей? Здесь могло бы крыться объяснение архаичных признаков у черепов Херто, Омо-2 и Иво-Элеру, отчасти напоминающих архаические черепа, приписываемые