-нибудь мне объяснит?!
– Ты вообще на себя не похож, – говорит Мэл, разглядывая мои фотки для альбома. – Ни капельки.
Фото в цифровом виде я даже просить не стал – понятно же, что там сплошной мрак. Распечатанные снимки положено вкладывать в письма к родственникам… ну, знаете, когда сообщаешь: «Я окончил школу!» – и зачем-то прокладываешь карточку бесполезной папиросной бумажкой, суешь все это добро в двойной конверт и отправляешь родным в надежде получить от них немножко денег.
– Это твой троюродный брат, – говорит Хенна, разглядывая снимок. Мы с ней заехали к Мэл на работу – проверить, все ли у нее хорошо (хотя сейчас день, даже не смеркается).
– Нет у меня никаких троюродных братьев! Папа был единственным ребенком в семье, а у дяди Рика вообще нет детей.
Хенна удивленно моргает.
– А у меня их штук сорок!
– Прошу прощения…
В аптеку зашел какой-то тощий и ободранный тип.
– Если вы за метадоном, то вам сперва к фармацевту, – отвечает Мэл, продолжая рассматривать снимки.
– А вы разве не фармацевт? – спрашивает тощий.
Мы все оборачиваемся. От такого неожиданного внимания к своей персоне он прячет руки за спину и ретируется за дальний стенд. Черная футболка с изображением какой-то «металлической» группы висит на нем как на вешалке.
– Бедняга, – говорит Мэл. – До меня дошло, на что похоже твое фото! На шарж!
Хенна охает.
– Точно!
Я подхожу к ней поближе – ну, вроде как фотографии хочу рассмотреть. И этак невзначай задеваю рукой ее руку. Знаю, знаю, детский сад… Но она не отходит. Прошло уже больше недели после того, как нас тормознули копы. Мы не целовались и даже не обсуждали случившееся: просто некогда было, друзья всегда рядом, а при них как-то не тянет на подобные разговоры. Да и потом, эта история с копами такая страшная, странная и необъяснимая, что целоваться глупо. По крайней мере, пока.
– Зато шрама не видать, – говорю я.
Стараниями Джареда швы у меня уже рассосались, но без тоналки все равно видно огромную прореху, оставленную оленьим копытом. Да, знаю, со временем это будет выглядеть не так жутко… Только шрам-то останется.
– Все будет хорошо, – заверяет меня Мэл. – Вот уйдет покраснение – и вообще красавцем станешь.
– Шрамы только при первой встрече замечают, – подхватывает Хенна. – По крайней мере, близким людям на твои шрамы плевать.
– Угу, – мрачно соглашаюсь я. – А раз кто-то смеется над моей рожей, значит, он мне не друг.
Хенна легонько ведет пальцем по шраму на скуле, переходит на щеку и добирается до небольшой загогулины возле самого подбородка.
– Это по-прежнему ты, – говорит она. – Все будут видеть тебя.
Руку она убирает не сразу. Ох, как же хочется ее поцеловать!
– Э-э… – встревает тощий, подходя к прилавку с рецептом. – А можно еще пачку «Мальборо»?
Мэл хватает пачку со стенда обезображенных раком лиц и раскуроченных легких, пробивает ее… Тощему так неловко, что он с трудом отсчитывает деньги и роняет на пол пятидолларовую бумажку. Я хочу наклониться, но Хенна меня опережает и протягивает деньги хозяину.
– Я тебя знаю, – шепчет тощий, не глядя ей в глаза, и протягивает пятнадцать долларов моей сестре.
– Да?
Он поднимает на нее робкий взгляд и тут же отводит.
– Тииму…
Плечи Хенны вдруг сгибаются, словно на них взвалили стофунтовый груз.
– Эрик?.. Эрик Петерсен?
Тощий кивает.
– Ну и ну!.. – В голосе Хенны слышится только изумление, никакого намека на насмешку. Тощий все равно краснеет.
– Странные дела творятся, – говорит он, по-прежнему не глядя на нее.
– На сей раз, думаю, вампиры ни при чем, – кивает Хенна.
– Конечно, ни при чем! – уверенно отвечает Эрик. – Уж они-то первым делом пришли бы по мою душу.
Наступает тишина: никто даже моргнуть не решается, и Эрику окончательно становится не по себе.
– Номер девять, – доносится из динамиков голос фармацевта Пратипа, и Эрик тут же уходит к нему.
Мы молча провожаем его взглядом.
– Друг твоего брата? – тихо спрашивает Мэл.
– Да, они в одной рок-группе играли, – отвечает Хенна. – Я его не видела с тех пор, как все закончилось… Похоже, дела у него так себе.
Она обхватывает себя здоровой рукой и прямо вся съеживается. Я обнимаю ее, она приникает всем телом. Конечно, мне приятно, – и мысленно я ругаю себя за это, да толку-то…
– Это не про нас, – говорит Мэл, имея в виду Эрика. – Что бы ни стряслось, это не про нас. Мы такими не станем.
У нее такой тон, будто она пытается взять с нас обещание.
– Сестренка у тебя просто прелесть, похожа на хорошенького робота, – говорит Тина, менеджер «Гриллерз». – Так и съела бы ее!
Мередит сидит одна. Джаред завалил ее стол – ту часть, которая еще не завалена домашкой и школьными гаджетами, – таким количеством сырных тостов и черничного лимонада, что хватит перечеркнуть все ее успехи на занятиях чечеткой.
– Хочу ребенка, – продолжает Тина, плотоядно глазея на мою сестрицу.
– Ну так роди от Рональда, – предлагает Джаред, хватая с чьей-то тарелки ломтик картошки фри.
– Он бесплоден, – шепчет она громче, чем обычно говорит.
– Тогда усынови, – не унимается Джаред. – Заодно доброе дело сделаешь.
Тина кривит лицо.
– Ага, Рональд ведь у нас такой положительный – любого социального работника охмурит! – Она окидывает недовольным взглядом оба зала. – Скверный вечерок. Все не в духе.
Что правда, то правда. За один вечер у меня было больше недовольных клиентов, чем за последние полгода. Один придурок даже вернул мне стакан воды.
– Что-то странное витает в воздухе, да? – замечает Тина. – Столько детей с собой покончили… – Мы с Джаредом переглядываемся, но вслух ничего не говорим. – Такое гнетущее чувство, особенно когда едешь ночью домой через лес. Бог его знает, что там прячется, за этими деревьями.
Тине было лет двадцать, наверное, когда напали похитители душ – то есть вряд ли она могла иметь прямое отношение к событиям, возраст уже не тот. Но в таких случаях я всегда начинаю гадать, о чем молчат люди. То ли притворяются, что не знают, то ли нарочно все забыли?..
Мередит высовывается из-за столика и подзывает меня взглядом (хотя вообще-то сидела лицом к залу Джареда: он-то в отличие от меня на лимонад не скупится). Подхожу к ней.
– Чего?
Она показывает мне планшет, на котором открыто несколько интернет-страниц.
– На главных новостных сайтах ни слова о происходящем. Даже если поискать.
– А тебе и незачем искать. Мы с Мэл сами разберемся…
– Просто искать нужно в правильных местах! – перебивает Мередит и показывает пару закрытых чатов на странных форумах для любителей каких-то сомнительных японских игрушек и подпольных видеоигр.
Вообще-то мне хочется снова ее отругать, но глазами я невольно пробегаю по открытым страницам… Сплошные «голубые глаза», «убитые хипстеры» и «Бессмертные». Очень много «Бессмертных».
– Тут почти все – домыслы и фантазии, – продолжает Мередит. – «Бессмертные» могут оказаться кем угодно, однако люди решили, что это какой-то народ из параллельного измерения. Эльфы или, может, ангелы. Голубой свет – это энергия, не то смертоносная, не то живительная. Возможно, от нее-то олени и сбежали. – Она кладет голову на стол. – Никто точно не знает, потому что хипстеры ни с кем не разговаривают. Но подобные истории происходят не только у нас.
– Прямо как с вампирами, – бубню я себе под нос. И тут вижу ее встревоженное личико. – Тебе не о чем волноваться! Такие крохи, как ты, никому не нужны.
– А вдруг концерт «Сердец в огне» отменят?.. – спрашивает она.
Вы можете подумать, что это эгоистично и глупо с ее стороны – волноваться о каком-то концерте, когда кругом гибнут люди. Но нет, Мередит не за концерт переживает. Ей хочется услышать, что все будет хорошо. Возможно, так оно и будет, только от моих «возможно» легче ей точно не станет.
– Уф, ну и настроение сегодня у народа! – К нам подбегает Джаред с полными кофейниками. – Принести тебе еще чего-нибудь, Непердит?
– Горячий сырный тостик? – тонким голосом просит моя сестрица.
Джаред улыбается.
– Будет исполнено! Кстати, я видел, что подъехали Мэл и Хенна… – Он косится на меня. – С ними Нейтан.
Я забираю у него кофейники и иду в свой зал. Тина стоит у входа и уже жалуется Хенне и Мэл на своего Рональда.
– …а его ногти на ногах… это просто что-то с чем-то…
– Привет! – говорю я.
И они говорят «привет» в ответ. Это такая перекличка, да? Привет, я тут, вы со мной, да, мы здесь, с тобой, и все классно, поэтому: «Привет!»
Я кивком показываю на Мередит.
– Она волнуется. Роет инфу в инете.
– Я же велела ей ничего не искать! Так она и послушалась… – Мэл вздыхает и уходит к сестре.
– Ладно, ребятки, сегодня даю вам скидку на все меню, как для персонала, – объявляет Тина. – Хоть кого-то осчастливлю.
– Спасибо, Тина, – говорю я.
Она улыбается и… никуда не уходит. Так и стоит рядышком, поглядывая то на меня, то на Хенну. И стоит… и стоит. Наконец до нее доходит: «Ой!» – вскрикивает она и убегает пичкать несчастных посетителей сырными тостами.
– Ты как? – спрашиваю я Хенну.
– Норм. А ты?
– Я… хорошо. Странно. И хорошо.
Она улыбается.
– Я тоже.
Набираюсь храбрости.
– Слушай, Хенна…
– Знаю. Мы не закончили. – Она опускает глаза на свой гипс с кучей подписей. Самая большая принадлежит Джареду, самая маленькая – мне. Зато на ладошке она единственная, других нет. – Я тут все думаю… Помнишь, о чем мы говорили перед самой аварией?
Вот черт.
– Не особо.
Ясное дело, она понимает, что я вру, но виду не подает.
– Ты сказал, что любишь меня. А я ответила, что это не так.
– Откуда тебе знать?
– По-моему, ты и сам до конца не знаешь, Майки. – Она постукивает пальцем по гипсу. – Но я хочу поцеловать тебя еще раз.
Я усмехаюсь.