— И все же это было именно так. — Он пожал плечами.
— Я не удивляюсь, что она ушла. Кому хочется, чтобы тебя дурачили!
— Стечение обстоятельств…
— В большом городе могут жить целых десять Рикертов и пятеро из них могут быть Янами. Но чтобы двое из них были магистрами и искусствоведами!.. А может быть, вы сегодня себя плохо чувствуете? — спросила она заботливо.
Он ударил ладонью по столу.
— Идемте! Тут недалеко! Вы увидите табличку: «Ян Рикерт, магистр, искусствовед». Этот человек жив и сегодня со мной разговаривал.
— А вечером пойдем потанцевать. Ладно?
Генрик ничего не ответил. Вышли из кафе, она — улыбающаяся и довольная, он — мрачный, насупившийся, с твердой решимостью убедить весь мир в существовании двух Янов Рикертов, магистров и искусствоведов.
Пройдя двор, поднялись на второй этаж, остановились перед дверью с медной табличкой. Генрик два раза нажал звонок, потом постучал. Наконец дернул ручку. На этот раз дверь не открылась. Он снова постучал. Еще и еще раз, громко и настойчиво. На этот стук из соседней квартиры вышла толстая блондинка в халате.
— Вы к кому? — спросила она.
— К пану Рикерту.
— Он умер, сегодня его похороны.
— Я к живому пану Рикерту, — объяснил Генрик. Она посмотрела на него с подозрением.
— Здесь проживал только один Рикерт. Магистр. Сейчас похороны. Хоронят его на Коммунальном.
— Но простите, — начал объяснять Генрик. — Я был здесь всего полчаса назад. Мне открыл двери какой-то мужчина. Я спросил папа Рикерта, потому что ничего не знал о его смерти. Этот мужчина вел себя так, будто он и есть Ян Рикерт, магистр. Я просто в недоумении. Я-то думал, что Рикертов двое…
Блондинка в халате почувствовала, что здесь что-то нечисто. Она переступила порог квартиры и сказала:
— Три часа назад вынесли гроб. На кладбище поехали все знакомые и сестра покойного. Ключи от квартиры оставили у меня. А вы говорите, что здесь кто-то был…
— Был, был, — подтвердил Генрик. — Я позвонил два раза, но поскольку звонка не было слышно…
— Он не работает, — вставила она.
— …я нажал ручку, и дверь открылась. Потом я услышал шаги в квартире, и в темном коридорчике появился какой-то мужчина. Я спросил, могу ли я говорить с паном Рикертом, и тогда он пригласил меня в комнату, окна которой были занавешены шторами. Мы беседовали недолго, и он говорил со мной, как магистр Ян Рикерт.
— Это все так, — согласилась толстая блондинка. — Коридор темный, а окна в комнате закрыты шторами. Но квартира закрыта, в ней никого пет. А ключи у меня.
— Тот пан говорил, что принимает меня в темноте, потому что у него болят глаза: он побывал в автомобильной катастрофе.
Женщина в халатике кивнула.
— Пан Рикерт погиб в автомобильной катастрофе.
— Но я же разговаривал с ним! — вскричал Генрик. — Полчаса назад!
Блондинка юркнула в свою квартиру. Высунув голову из двери, она завизжала:
— Он мертв! Сейчас его хоронят!
— Простите… — начал было Генрик, но она не дала ему закончить.
— Не говорите ничего, умоляю вас! — крикнула она и обратилась к девушке, которая, по всей видимости, вызывала у нее больше доверия: — Может, пани будет так любезна и минуточку подождет? Я наброшу платье и сбегаю к дворничихе. Дома никого нет, муж на похоронах, а я осталась: неважно себя чувствую. Ведь не могла же я знать, — тут она начала креститься, — что пан Рикерт вернется в свою квартиру.
Она исчезла. Генрик взял девушку за локоть. — Пойдемте, — решительно произнес он. Блондинка снова выглянула из двери.
— Еще секундочку, прошу вас! Я ни за что не останусь здесь одна. Это быстро… — Она вновь скрылась за дверью.
Молодые люди сбежали с лестницы. На улице им удалось поймать такси.
— На Коммунальное кладбище, — бросил Генрик водителю.
— Неужели вы все еще не верите в смерть Рикерта? — спросила девушка.
— Я знаю, что он умер. Но, может быть, на похоронах я встречу того, живого.
Она поняла, усмехнулась.
— Колоссальная заварушка, а?
Генрику подумалось, что они все-таки зря едут на кладбище. Что с того, что он увидит всех участников похорон и среди них того, кто принял его в квартире Рикерта? Ведь он не видел его лица. Тот был в черном костюме, белой рубашке и с платочком в кармане. Но на кладбище все мужчины будут так одеты. Он мог бы узнать его по голосу. Но захочет ли он говорить с Генриком? Ведь нельзя же прийти на кладбище и заявить: «Час назад я разговаривал с Рикертом в его квартире». Примут за сумасшедшего, вызовут «Скорую помощь» и без долгих разговоров упрячут в сумасшедший дом. Он вышел из такси со смешанным чувством. Девушка взяла его под руку, и они пошли по кладбищу.
Гроб как раз опускали в могилу. Хоронящих было человек пятнадцать, и Генрик с девушкой без труда протиснулись к самой могиле. Генрик еще успел увидеть покрытые коричневым лаком доски гроба, скрывающие тело человека, сдавшего на комиссию палисандровую трость и который — если Генрик мог доверять своим чувствам — час назад разговаривал с ним в своей квартире.
С глухим стуком упали на гроб комья земли. Первую пригоршню бросила худая маленькая женщина в черном. Жена, а может быть, сестра, потому что именно о сестре упоминала соседка. Генрик постарался запомнить лица солидных мужчин — очевидно, коллег покойного. Среди присутствующих находилось несколько женщин. Возможно, они были женами этих солидных мужчин. Но только одна из них была в черном, та худенькая старушка. Сестра, решил он.
Внезапно он увидел знакомое лицо: седая дама из комиссионного магазина. Она, кажется, удивилась, увидев Генрика на похоронах. Седая дама имела все основания считать, что имя покойного стало известно Генрику всего несколько дней назад и именно от нее, и вот он является на похороны, как старый знакомый магистра.
Могильщики засыпали гроб землей. Генрик подумал с грустью: «Сейчас они закапывают тайну моей трости». Спустились сумерки. Люди понемногу стали расходиться. Седая дама из магазина тоже решила уйти. Генрик двинулся за ней следом. На главной аллее он поклонился и подошел к ней.
— Как это все печально, — сказал он. — Неделю назад вы сообщили мне о существовании магистра Рикерта. Я хотел нанести ему визит, когда неожиданно узнал о его безвременной кончине.
— …И так и не успели с ним поговорить, — окончила за него седая дама. Она, наверное, подумала, что Генрик — человек исключительно тонкой души, коль скоро он пошел на похороны человека, которому даже не успел нанести визит.
— Насколько мне известно, произошел несчастный случай, — сказал он.
— Магистр Рикерт ехал на своей машине, а когда он пересекал полотно железной дороги, из-за поворота вылетел скорый поезд и…
— Как это все печально! — сочувственно вздохнул он. — Представляю себе, как восприняла это известие его супруга.
— Он холостяк, кроме сестры, у него не было никаких родственников. Сестра приехала на похороны из Варшавы.
Они расстались на улице, у кладбищенских ворот. Седая дама свернула влево, а Генрик с девушкой пошли вправо. Его дом был в десяти минутах ходьбы.
— Приглашаю вас поужинать со мной, — проговорил он, помахивая портфелем, в котором он целый день таскал провизию, купленную по случаю так и не состоявшегося визита Юлии.
28 мая, вечер
— Как вас зовут?
— Розанна, — ответила она, прикрывая двери ванной. Вымыла руки, чтобы помочь ему готовить ужин.
— Вы сейчас придумали это имя или немного раньше?
— А не все ли равно? Мальчишки со Старого кладбища зовут меня Розанной. Там у каждого есть своя подпольная кличка.
— Но я не мальчишка со Старого кладбища и считаю, что настало время, когда мы должны быть друг с другом откровенны.
— А что это вам даст?
— Хотите ли вы помочь мне выяснить загадочные обстоятельства смерти Яна Рикерта?
— Хочу. Но при чем тут мое имя? Если окажется, что меня зовут Зосей, это облегчит наши розыски?
— Нет. Но я думаю, что полная откровенность нам только поможет.
— Ладно, — сказала она без особого энтузиазма.
— Кто вы, собственно? Чем занимаетесь?
— Я работаю в доме моделей. Шью. Но с сентября буду работать манекенщицей.
— Это ваша заветная мечта?
— Конечно. А у вас какая мечта?
— Пока одна. Чтобы вы перестали считать меня каким-то джентльменом-взломщиком. Достаточно взглянуть на мою комнату, чтобы понять: я не тот, за кого вы меня принимаете. Квартира обставлена неплохо, но чтобы добиться этого, я пять лет работал не покладая рук. Кроме того, для взломщика у меня слишком много книг.
— Вы думаете, что взломщик не может иметь в доме библиотеку?
— Не знаю. У меня нет знакомых взломщиков.
— Успокойтесь. Я хорошо знаю, кто вы и где работаете.
— Вы уверены?
— Я же знала, что вы живете в новом доме рядом со Старым кладбищем. Вчера зашла к дворничихе, сказала, будто у меня для вас письмо, и без труда выведала о вас все, что хотела.
— И вы не разочаровались?
— Нет. Но когда я сегодня увидела вас в кафе с дамой, я подумала, что она вам не подходит.
— Чем она вам не нравится? Она очень талантливая художница.
— У нее слишком заносчивый вид. Не выношу таких баб. Я хотела ее разозлить и поэтому все время вам улыбалась. Потом мне стало вас жаль, и я подошла к столику.
Генрик нарезал хлеб и вынул из портфеля банку сардинок, пирожные и бутылку вина.
— Это все для нее? — насмешливо проговорила она, намазывая масло на хлеб, и, так как он ничего не ответил, спросила: — Вы предпочли бы, чтобы здесь была она, а не я?
Генрик опять промолчал.
— Все-таки она не поверила, что вы разговаривали с Рикертом.
— А вы?
— А я верю.
— Почему?
— Вы не умеете врать, вы просто не в состоянии выдумать такую историю.
Он почувствовал себя уязвленным.
— Должен вам сообщить, что я написал несколько книг. И все они с начала и до конца были выдуманы.
— Это ничего не значит. Придумать на бумаге вы можете, по в жизни вы человек очень наивный и правдивый. Я разбираюсь в людях.