Завальнюк оглядывается: на скамейке сгрудились упавшие листья, причудливые сучки, сквозь наполовину обнажившиеся деревья просвечивают силуэты движущихся автомобилей. Да, одним гигантским вздохом отсечена лучшая часть его молодых дней, без подготовки, без перехода отделена от того нового, что ему предстоит; собственно, это ведь не первое серьезное испытание, и надо снова определиться, подвести итог, понять, какие необратимые потери он понесет в будущем. Он глядит на уцелевшие листья, они воспряли, расправились, задышали как ни в чем не бывало. Завальнюку хочется тоже расправиться, глубоко вздохнуть. Черт дери, думает, слава богу, ничего страшного не случилось, никто из близких не умер, не предал, не отрекся друг, еще столько впереди неожиданностей, новых витков жизни. Теперь он идет стремительно, отбросив обиду, — все кажется ему таким несущественным по сравнению со вкусом и запахом жизни, с силой, бьющей в природе.
Он доходит до конца бульвара; за липой, почти не пострадавшей от урагана, мелькает одинокая фигура. Митина! Вот уж некстати. Завальнюк решает проскользнуть незамеченным, ему невмоготу сейчас говорить, утешать, ему не хочется нарушать нового поднимавшегося в груди состояния подъема, безотчетной веры в себя. Теперь, увы, эта девушка всегда будет неприятно ассоциироваться с пережитым. Странно ощущая свое небезразличие к ее присутствию, он пересекает улицу, с трудом заставляя себя не обернуться.
А Любка смотрит ему вслед, ошеломленная: не может быть, чтобы человек, которого она так ждала и искала, мог сделать подобное. Ведь она шла сюда, переломив ужас, она готова была испытать любые муки, а он ничего не понял, не захотел выслушать. Как же так, ведь Завальнюк заботился о ней, вытаскивал, рисковал! Значит, его презрение пересилило, когда он увидел ее за деревом и не захотел остановиться? Пусть, пусть, плача и ожесточаясь, подумала Любка и бегом бросилась прочь.
Так, плача, она спускалась по эскалатору метро, решив никогда больше не видеть доктора, который ее оперировал.
Поезд толкнуло, замигало электричество, вагон наполовину опустел. Минут сорок, и Митин снова будет в Москве. В ожидании обещанных каникул Любка помогает Кате разбираться в наследии старухи. А он безмерно счастлив, что обошлось с его девочкой, постепенно она распрямляется. Может, в его жизни подошел решающий момент и надо собраться с мыслями, не ошибиться. Или это только кажется…
Сквозь дрему он увидел, как в тамбур вошла женщина в цветной шали поверх шубы, с яркой сумкой на молнии. Митин скинул усталость. На него пахнуло чем-то забытым, он всмотрелся сквозь стекло: не может быть! Никогда он не видел ее больше, ни разу за все эти годы не свела его судьба с женщиной, которая перевернула его представления о жизни, погнала в тайгу, на Север. Ах, Настя, Настя! Сейчас при виде ее он не испытал вражды, мстительного желания расплаты, лишь любопытство к себе прежнему. Как легким крылом его задел ветер воспоминаний, ее магнетизм, притягивавший его намертво при ее приближении. Настя!
Вдруг она поняла, что это он. Без паузы, без промедления метнулась к нему.
— Мотя, — выдохнула. — Боже мой, Мотя! — Она воровато оглянулась. — Я еще на вокзале приметила. Подумала: похож до чего. А потом себя осадила: у тебя все мужчины на него похожи. — Она смотрела, не мигая, долго, ничего не предпринимая. Потом заговорила чуть задыхаясь: — Если б ты знал, как жизнь со мной посчиталась, если б ты только знал! — Она вглядывалась в него, узнавая и не узнавая. — Сначала показалось, ты сильно переменился. Морщин сколько, седина. — Она протянула руку, дотронулась до волос. — А сейчас смотрю — нет, нисколечко. Ты — это ты.
Митин молчал, у него было странное ощущение, как будто в его жизнь хочет вторгнуться нечто чужеродное, властно требуя места в его душе, но душа не хочет нового, она не вмещает уже ничего, кроме того, что есть. И от этого испытываешь легкое удивление. От того, что с этой женщиной все уже было — и было с ним.
— Ну, рассказывай, — сказал он бодро, спокойно, сразу стараясь перекрыть поток откровенности, относившийся к ним обоим. — Рассказывай, где ты, что. Дети есть?
Она покачала головой.
— Слушай, Мотя, мне надо сказать тебе. Я понимаю, что здесь не место, но будет ли другой случай? Я много раз думала: если встречу — сразу скажу. В моей жизни за все эти годы было одно светлое пятно — это ты. Когда мы с тобой встречались, я мечтала отбросить тебя, выйти в «большой круг». Я стала женой Рубакина, добилась своего, сижу с ним, к примеру, в миланской опере, слушаю, а сама думаю: эх, был бы здесь Мотька со мной, все другое было бы. Оказалось, нужен один человек на маленьком пятачке, с которого просматривается мир. И нужна уверенность, что тебя поймут. Я и тогда, слышишь, тогда тебя любила, а остальное была поза, у меня прямо тяга была вывернуть себя худшей стороной, иногда в мыслях я такой и бывала. От глупости. Эх, как плохо было Рубакину со мной, если б ты знал!
Она начала озираться, словно боясь, что не договорит, войдут.
— Ты по-прежнему с ним? — спросил Митин, почти ничего не ощущая, кроме тягостности и неловкости.
— Нет. Я его оставила. Тоже по-свински. Мне надо было аборт делать, а я боялась, он догадается, и сбежала. Сейчас я в порядке, работаю, налаживать буду изучение языка по ускоренной методике. Может, слышал — по методу Лозанова?
— А новый муж? — Митин показал на тамбур.
— Какой муж, так, кавалер-партнер. — Она откинула прядь золота, закрывавшего пол-лба. Лоб был прежний, чистый, высокий, вот-вот нимбом засветится. — Не хочу я их никого, — сказала она. — На дух не хочу. Знаешь, я тебе призналась с одной только целью, чтоб мы были добрыми знакомыми. Больше ничего. Чтоб я тебе не была враг номер один. Понятно?
— Ну какой ты враг, — отмахнулся Митин. — Ты никогда мне врагом не была. Это ведь я ошибся. За что ж тебя винить…
— Нет, отчего же, ты вини! За ошибки платят. Я-то расплатилась всем, буквально всем, что у меня было хорошего.
За окном мелькали избы, играющие дети, колодцы, переезд и стрелочница с флажком.
— Я ведь о тебе все знаю. — Ока грустно улыбнулась. В улыбке засверкали знакомые ровные зубки с щербинкой посредине. — И что потерял жену, и что дочь у тебя взрослая. Даже что снова собираешься жениться — на актрисе. — Настя посмотрела на него. — Она хорошая актриса, с нервом. — Настя вынула из волос роговую заграничную заколку, подержала во рту, подбирая волосы сзади. — Ну, я пошла, милый. Пусть хоть вагонная встреча с тобой будет у меня. На память. Бывай, как говорится!
— Держись, — сказал. — Все образуется. Уж поверь мне. Ты очень красивая. А красивые не пропадают. Их берегут как ценности природы, как слитки золота. — Он говорил первое, что приходило в голову, не веря в то, что говорил.
— Зайди как-нибудь, — прошептала она, помахав рукой. — Вспомним, какие мы были.
— Хорошо, — сказал он, — приду.
Она судорожно стала рыться в сумочке, достала какую-то диковинную ручку с плавающими внутри рыбками, которые брызнули разноцветными точками, на билете нацарапала адрес.
— Это недалеко от тебя, — сказала, запахивая цветастую шаль. — Значит, придешь?
Он взял билет с адресом, сознавая, что никогда не зайдет. Настя исчезла, он поглядел в окно — стояла непроглядная темень. Что ж, с 23 декабря день начнет прибавляться.
…В Москве он прямо заехал на квартиру к Старухе. Катя жила там сейчас, через неделю нужно было на кладбище устанавливать доску на могиле Крамской.
В тот день с утра без конца звонил телефон. Катя бегала по магазинам, на столе должны были стоять любимые Старухины блюда; потом, когда все уже было готово и время уже истекло, решили не дожидаться Любкиного прихода с экзамена, скоро ли она освободится?
На улице их уже ждали люди, стояли Слава Ларионов, Лютикова, много незнакомых. Было ветрено, того и гляди снег усилится, трудно придется на кладбище. Митин чуть поотстал, помедлил у дома, мелькнула мысль, что на этом вот доме тоже прибьют доску с именем Старухи.
— Подожди! — зазвучал Любкин голос. Вдали послышался легонький перестук ее сапожек, в арке мелькнул силуэт в стеганом комбинезоне на молниях, с шапкой густых кудрей.
— Уже? — ахнул Митин. — Ну, молодец! Небось первая напросилась?
— Ага! Напросилась и провалилась, — засмеялась Любка.
— Заливаешь, — сказал Митин, — не такие у тебя бывают глаза, когда ты проваливаешься.
— Минуточку, — попросила Любка, обнимая его, и, не дожидаясь согласия, понеслась в подъезд.
Она открыла почтовый ящик. Из него вывалилась телеграмма. Любка пробежала ее глазами, вспыхнула, а из ящика на нее сыпались журналы, вырезки из газет, письма с марками разных стран и городов.
Все шла и шла к Крамской почта.
ПОВЕСТИ В ДИАЛОГАХ
ОБЕЩАНИЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Вестибюль торгово-бытовой точки небольшого города-новостройки вблизи Москвы. Налево — вход в парикмахерскую, направо — через дорогу — в пивной бар «Радость».
Летний день в разгаре.
В зале парикмахерской С в е т л а н а. Это красивая женщина средних лет. В двадцатые годы о ней сказали бы — «из бывших». Она кончает прическу молодой полноватой женщине, привлекающей внимание с первого же взгляда. Это — Л и д и я. В соседнем кресле у О л е с и, стриженой, смешливой, бреется В а л ь к а К а л е н д а р е в. На стуле, рядом с телефоном, играет кассетный магнитофон.
…А может, снова, дорогая,
В Томашев на день закатиться?
Там та же вьюга золотая
В беззвучности сентябрьской длится…
В том доме белом, в тех покоях,
Где мебель сдвинута чужая,
Наш давний спор незавершенный
Должны мы кончить, дорогая,
Должны мы кончить, дорогая…
О л е с я (Светлане). И что тебе нравится? Чужая мебель. Томашев. (Календареву.) Помнишь, как мы с тобой, бывало… (Поет, чуть качнувшись.) «У меня есть сердце, а у сердца песня, а у песни тайна…» (Продолжая брить.) А Сличенко у тебя нет?
К а л е н д а р е в. Нет. Но если прикажешь, дорогая…
О л е с я (заканчивая бритье, с мнимой беспечностью). Рада, что ты наконец объявился. А то с утра, как назло, одни бабы. Всем, видите ли, «под тиф». (Передразнивает.) «Как у вас». Работаешь в сантиметре от кожи. (Помахивает пальцами.)
К а л е н д а р е в. Можно пива выпить. Наверное, уже завезли. Вот-вот открытие. (Вглядываясь.) Да ты что невеселая? Совсем забыла меня, одуванчик? (Пытается обнять.)
Л и д и я (в соседнем кресле у Светланы залюбовалась в зеркале своей прической). Прямо не узнать! Метаморфоза какая-то.
С в е т л а н а. Новую модель на вас попробовала.
Л и д и я (встала). Уютно у вас. Обои шикарные, мебельный гарнитур. И где только доставали?
К а л е н д а р е в (оживляясь, скороговоркой). Это все Нерукотворов. Особенно мебель «Рамона» — в большом дефиците.
Л и д и я. Что — в большом дефиците?
К а л е н д а р е в (вставая с кресла). Да всё. К примеру, такая цепочка, как у вас. (Рассматривает.) Вроде бы с крестиком, а все же не крестик, у-ух, какой дефицит. (Играет цепочкой.) Откуда, если не секрет? Очень нужна для любимой.
О л е с я (тихо). Брось, а то не отвяжется.
Л и д и я (услышав, Календареву). Вы и правда интересный мужчина… (Вздыхая.) Но сейчас мне не до мужчин. (Снимает цепочку.) Если для любимой очень нужна, возьмите. Я уж не так ею теперь дорожу.
К а л е н д а р е в. Да вы что? Это же юмор. Вы что, юмора не понимаете?
Л и д и я (вскидывая глаза). Все мои ошибки от этого. (Надевает цепочку.) Тем более я тут человек новый, вас вижу в первый раз.
К а л е н д а р е в. Извините, мое упущение. (Протягивает руку.) Календарев Валентин.
О л е с я. Все мы тут новые.
Л и д и я (Календареву). Вы тоже недавно приехали?
К а л е н д а р е в. Да как сказать… Вроде бы давно — и вместе с тем позавчера. Вообще-то я больше в электричках живу. (Показывая на Светлану и Олесю.) Вот они… Опять забыл. (Представляя.) Светлана Барышева. В прошлом — художница. Ныне — выдающийся модельер прически. Удостаивалась высших призов на ВДНХ, а также в салонах Парижа и Сингапура. Английский — свободный, по-французски может изъясняться. Однако склонна к меланхолии и усложнению простейших жизненных ситуаций. (Показывает.) Олеся Огаркова. Очаровательная ее напарница и бессменная наперсница. Не женщина, брызги шампанского.
О л е с я. Лютик, притормози.
К а л е н д а р е в. В общем, обе они спланировали сюда с бо-о-льших высот…
Светлана кончает убираться, улыбаясь направляется в вестибюль.
(Кричит ей вдогонку.) Но прошлые их заслуги не забыты! Все мы и лично товарищ Нерукотворов уверены, что…
Л и д и я. Да почему… Нерукотворов?
К а л е н д а р е в. Он может все.
Л и д и я (смотрит на часы, вздыхает). А меня он не может с квартирой устроить?
О л е с я. В один момент. (Оборачивается.) Иван Сидорыч!..
Мы видим рядом на стуле у кассетника Н е р у к о т в о р о в а. Это моложавый крашеный брюнет в темной кожаной куртке.
Иван Сид… (Тот испаряется.) Исчез. А что вы умеете?
Л и д и я. Я? (Мнется.) Пробовала стенографией заняться. Не получается.
К а л е н д а р е в. Подались в кино?
Л и д и я (ошарашена). Откуда вы узнали?
К а л е н д а р е в. Сразу видно. (Очень оживленно.) Ну и как?
Л и д и я. Снялась в эпизоде. Но это пройденный этап.
К а л е н д а р е в. Да почему же! (Подмигивает Олесе.)
Л и д и я. Надеялась в настоящий фильм попасть. Пустой номер.
К а л е н д а р е в. Это вы зря!
Л и д и я. Им внешность нужна. А я теперь на кого похожа? (Махнула рукой.) Облиняла как крыса.
К а л е н д а р е в (искренне). Да что вы?! Вы же прекрасно смотритесь! В массовках всегда люди нужны. Или даже пару реплик можно получить.
Л и д и я. Реплики меня не устраивают. Или роль, или ничего.
О л е с я. Ладно, коли так. (Оглядываясь.) Куда же он запропастился?
Фигура Н е р у к о т в о р о в а высвечивается уже в баре, за столиком.
Только что был. Обещал мне фен с насадками достать. Загляните напротив, в новый фруктовый бар, он наверняка уже там.
Л и д и я. Кто?
К а л е н д а р е в. Нерукотворов. Намекните ему о ваших затруднениях. (Провожает Лидию.)
Л и д и я (останавливается). А вы-то кто?
К а л е н д а р е в. Я? (Подумав.) Спец по открытиям.
Л и д и я (деловито). НОТ? Или бюро рационализации?
К а л е н д а р е в. Не совсем. А вы случайно ничего не открываете?
О л е с я. Ну кончай ты эту волынку!
К а л е н д а р е в. А то могу предложить свои услуги. Допустим, здесь, напротив, вечером состоится официальное открытие фруктового бара «Радость».
Л и д и я. А вы при чем?
К а л е н д а р е в. Так это ж я открываю. В нашем городе фруктовый бар — событие областного масштаба. (Подвел Лидию к двери, целует руку.) Значит, договорились? В восемь — напротив.
Л и д и я (внезапно садится на стул у двери, Олесе). А можно я песню дослушаю?
О л е с я (неохотно). Слушайте, раз сели.
Л и д и я (облегченно). Большое спасибо.
Календарев запускает на полную громкость кассетник.
…В том белом доме, в тех покоях
Доныне места не находят…
Чужую мебель расставляют,
И затоскуют, и выходят…
А я, а я там все оставил:
Ту тишину, что вечно длится,
Что ж, может, снова, дорогая,
В Томашев на день закатиться?
Уже на фоне первых слов песни прожектор высвечивает вестибюль. С в е т л а н а курит у окна. Входит Е в г е н и й Л е г к о в. Он белокур, зарос шевелюрой, рубаха расстегнута до пупа. Присаживается к столику, с интересом разглядывает модный журнал.
С в е т л а н а (оборачиваясь). Ваша очередь? Заходите.
Л е г к о в (продолжая листать журнал). Минуточку.
С в е т л а н а (затягивается, после паузы). Модами заинтересовались?
Л е г к о в. Женщинами. Женщины симпатичные. (Взглянув на Светлану.) Послушайте, мастер, а вы бы не хотели… скоротать вечерок в обществе абсолютно отвыкшего от общества человека… Без особых претензий (с ликованием), но в настоящий момент неслыханно обеспеченного.
С в е т л а н а (хмуро). Покупаете?
Л е г к о в (посмотрел с интересом). Фр… фрр… Прямо шерсть дыбом. (Весело.) Просто излагаю фактическую ситуацию. Честно излагаю.
С в е т л а н а. Мне первой излагаете?
Л е г к о в (отшвырнув журнал, весело). Угу! Больше никому не успел. (Потягивается, точно разминает мышцы.) Только что приземлился. Так как?
Светлана отвернулась к окну, курит.
Да вы не сомневайтесь! Человек я разносторонний, легкий. Не устроит одно — предпримем другое. Что вы любите? Если без обиняков, я страшно соскучился по женскому голосу, смеху. Соглашайтесь, не прогадаете.
Светлана, не реагируя, роется в кармашке халата.
Значит, и разговаривать не хотите. (Более внимательно присматривается к ней.) А я, признаться, совершенно ошеломлен. (Маленькая пауза.) Откуда вы такая взялись здесь?
С в е т л а н а (заглядывая в зал, негромко). Олеся! Клиент торопится.
Л е г к о в (подбегая, стремительно хватает ее за руку). Это вы бросьте. От меня так просто не отделаешься.
Светлана вырывает руку, идет к двери. Легков догоняет ее.
(Меняя тон.) Ну, ладно. Ну, не буду. Поговорим спокойно.
С в е т л а н а. Не о чем. Проваливайте.
Л е г к о в. Не могу. У меня здесь встреча, вызвали срочно.
С в е т л а н а. Нашли место!
Л е г к о в. Бывшая жена вызвала.
С в е т л а н а (впервые с интересом). Значит, надеетесь минут за двадцать подстричься, за полчаса — жену обслужить и потом уж… (Показывает на себя и на него.)
Л е г к о в (пожимает плечами). Про жену предсказать трудно: может, за час, может, за три минуты. (Взглянув на часы.) Хотелось бы поскорее, поскольку никаких положительных эмоций от этой встречи не жду.
С в е т л а н а. Любопытно. От нее не ждете, а от меня… (Смотрит почти с отвращением.)
Л е г к о в (весело). Фр… фрр… И от вас не жду. С кем-то же надо время провести, деньги потратить. (Широко улыбается.) Да не бойтесь вы, черт дери! Просто вы мне приличным человеком показались. И без предрассудков.
С в е т л а н а. Вот как? (Усмехнулась зло.) Ну, а почему бы вам не потратить ваши накопления на бывшую благоверную? Как у нее по части предрассудков?
Л е г к о в (спешит соскользнуть с этой темы). У нее по этой части все в порядке. Итак, обещаете подумать над моим предложением? Как говорится, мы друг другу ничего не должны, воля ваша. Сколько вам еще работать сегодня?
С в е т л а н а. Долго! (Выбросила окурок, резко повернулась, вышла на улицу.)
Л е г к о в (двинулся было вслед за ней, передразнивая походку, но задержался). Ух ты, бух ты! Небольшая осечка.
Входит Ш и к а р н а я Ж е н щ и н а в кружевном платье, широкополой шляпе, из-под которой развеваются длинные богатые волосы. В руке корзинка с ягодами, мнется, не зная, куда поставить корзинку, куда пристроить шляпу. Легков, не трогаясь с места, протягивает руку.
Позвольте?
Ж е н щ и н а. Буду обязана. (Отдает то и другое Легкову, заглядывает в зал, нервно.) Светлану Николаевну не видали?
Л е г к о в (ухмыльнувшись). Кого?
Ж е н щ и н а. Вы не знаете Светлану Николаевну? Значит, впервые здесь?
Л е г к о в. Можно сказать и так.
Ж е н щ и н а. А-а… Тогда все понятно. (Садится, смиряясь с тем, что приходится ждать, берет журнал.) О такой женщине два раза не надо спрашивать. Жаль, я не мужчина.
Л е г к о в. Это было бы катастрофично.
Ж е н щ и н а. Что?
Л е г к о в. Если бы вы были мужчина. (Подошел к окну, постоял.) А что в ней такого особенного?
Ж е н щ и н а (листая журнал, рассеянно). В ком?
Л е г к о в. В этой Светлане Николаевне.
Ж е н щ и н а. Сразу не объяснишь. Тем более вы ее не видели.
Л е г к о в. Может быть, такая? (Передразнивая походку Светланы.)
Ж е н щ и н а (вскочила). Не т а к а я, а такая. (Показывает очень точно.)
Л е г к о в (смеется). У вас это лучше получается. Но все же ничего особенного в этой (показывает) я не нашел.
Ж е н щ и н а. Значит, вам не дано. Такой уж уродились.
Л е г к о в (с заминкой). Может быть. Но вы мне помогите, я очень способный. Что в ней? Неприветливая, неяркая… Правда, что-то в лице есть. Вот вы…
Ж е н щ и н а. Прекратите! При чем здесь я! Если хотите, я — тоже чуть-чуть ее произведение. Знаете, что такое настоящая женщина?
Л е г к о в. Понятия не имею!
Ж е н щ и н а. Женщина — это стиль. У Барышевой талант вкуса. Не просто выдумки. Она и мне стиль нашла. Ее руки… да таких рук нигде не встретишь. Даже сегодня я из-за нее из Москвы приехала. Несмотря ни на что.
Входит С в е т л а н а, кивает, здороваясь. Женщина кидается к ней.
Наконец-то! (Обернулась к Легкову: мол, сами видите, какая. Уходит в парикмахерскую.)
Из парикмахерской в вестибюль входит Л и д и я.
Л и д и я (увидев Легкова, ошарашенно). Приехал… Не может быть!
Л е г к о в (поднимаясь). Как видишь.
Л и д и я (прижимая руки к груди). Я тебе так признательна, так признательна, ты даже не представляешь. (Взглянув на Легкова исподлобья.) На твоем месте не всякий поступил бы так.
Легков молчит.
Поверь, я в полной мере сознаю, как виновата перед тобой.
Л е г к о в. Что у тебя ко мне?
Лид и я. Так, пустяки. Кое-какие неприятности. Я думала, может, ты поможешь…
Л е г к о в. Я?
Л и д и я (беспечно). Да. Ведь он уехал. Мы с дочуркой одни теперь остались.
Л е г к о в. Ну и живите на здоровье. А я при чем?
Л и д и я. Ты? Совсем ни при чем. Но мы оказались в довольно сложной ситуации.
Л е г к о в (пожимая плечами). Сложностей в твоей ситуации не избежать. (Встает.)
Л и д и я. Нет, ты погоди. Это все крайне серьезно. Ты разве не понял — он не вернется, он… совсем уехал.
Л е г к о в. Ну и что? Что из этого?
Л и д и я. Видно, он… он не хочет нас больше. (Начинает плакать.) Я даже не знаю, где он. И теперь нас выселяют.
Л е г к о в (садясь, хмуро). Та-ак. Значит, он с тобой побыл, ребенка завел. А теперь ему просто надоело?
Л и д и я (переставая плакать, почти обрадованно). Правильно. Надоело.
Л е г к о в. И ты решила, самое время обратиться ко мне?
Л и д и я. Ага.
Л е г к о в (после паузы). Ловко ты все это распределила: кому кататься, кому саночки возить. (С интересом.) Тебе, значит, кажется, что я такой? Дернешь за веревочку — отбежал, другой раз дернул — прибежал?
Л и д и я. Вовсе нет. Просто ты единственный человек, кто может помочь. Ты же не оставишь меня в трудную минуту.
Л е г к о в. Ясно. А в мою трудную минуту ты подумала обо мне? (Закуривает.) Может, ты восстановишь в памяти, как удачно уложила пять лет нашей совместной жизни в три минуты телефонного разговора? Может, припомнишь свой воркующий голос, когда просила войти в твое положение, так как ты встретила необыкновенного человека и беременна. (Тушит окурок.) Я вошел в твое положение. Все бросил и уехал. Верно?
Л и д и я (горестно вздыхая). Конечно, ты имеешь право. Меня трудно простить. Но ты попробуй. (Плачет.) Прости меня, ради бога. Иначе я не выпутаюсь. (Делает движение к нему.) Мы могли бы…
Л е г к о в (резко). Нет, не могли.
Л и д и я. Ты устал. Я понимаю. Но это вот-вот решится в горисполкоме.
Мгновенно в дверях вестибюля — фигура Н е р у к о т в о р о в а.
Н е р у к о т в о р о в (словно эхо, издалека). Товарищ Легков, надо записаться. Вот здесь. (Показывает на свой блокнот.) Прием по средам и пятницам.
Л и д и я (радостно). Мне кажется, я уже вас видела где-то.
Н е р у к о т в о р о в. Разумеется.
Л и д и я (показывая на Легкова). Он придет в пятницу.
Н е р у к о т в о р о в (прикладывает палец к губам, оглядываясь, будто его преследуют). Тс… тс… Вы меня не видели. Меня не было здесь. (Исчезает.)
Л е г к о в (взрываясь). Не будет этого. Не надейся. (Смотрит.) Я наконец освободился! Понятно? Хватит с меня! Разыскивай своего необыкновенного, налаживай отношения… Ясно? (Видя, что Лидия пережидает его тираду.) Выселить вас не имеют права. У жены с ребенком равные с ним права.
Л и д и я (горестно). Какая жена! Мы и не расписывались.
Л е г к о в (смысл случившегося наконец доходит до него). На что же ты рассчитывала? Я тебя спрашиваю, о чем ты думала, когда заводила ребенка, требовала развода? (Передразнивая.) «Милый, мы не должны больше видеться. Никогда».
Лидия опускает голову.
Год ты гуляла, забыв, что я существую даже. Когда я кидал вещички в чемодан, спросила ли ты, куда меня понесло с насиженного места? А теперь ты разыскиваешь меня черт-те где и хочешь, чтоб я снова впрягся и тянул тачку? На это ты рассчитываешь?
Л и д и я (вспыхивая). Ну что ты, теперь все будет иначе. Ты увидишь. (Переставая плакать.) Знаешь, я почти получила роль в кино. Наверняка все хорошо устроится. Ну что тебе стоит похлопотать?
Л е г к о в (махнул рукой). Но учти: больше ты меня не трогаешь. Все!
Л и д и я (после маленькой паузы). Скажи, ты уже где-нибудь остановился?
Л е г к о в. Нет.
Л и д и я. Может, ко мне заедешь?
Л е г к о в (привычно, скороговоркой). У меня еще дел навалом. Бумаги…
Л и д и я. А я подожду.
Л е г к о в. Это уж лишнее. Успею — зайду, попозже.
Л и д и я (пишет на бумажке). Обещаешь? (Дает адрес.)
Л е г к о в (что-то прикидывает, машинально). Сказал, приду, если получится. (Прячет бумажку.)
Лидия выходит, улыбаясь чему-то. В вестибюль возвращаются С в е т л а н а и Ж е н щ и н а. Теперь ее длинные волосы уложены по последней моде, с кудрявым шаром вокруг головы; она еще более неотразима. Обе не замечают Легкова за портьерой двери.
Ж е н щ и н а (очень оживлена). Глупо, наверно, но мне кажется — все у меня обойдется. (Посмотрелась в зеркало, обняла Светлану.) Правда ведь?
С в е т л а н а (держит ее руку). Уверена. Через месяц вы приедете. (Бросает взгляд.) Сделаем чуть покороче.
Ж е н щ и н а (качает головой, горестно). Через месяц вряд ли. Они говорят, после операции три недели лежать, потом санаторий и дома. (Пауза.) Может, ко мне выберетесь? Вчера мне сказали — химию перед наркозом нельзя. Я прямо убита была.
С в е т л а н а. После — нельзя.
Ж е н щ и н а. Да, да. Я уже выяснила. (Снова посмотрелась в зеркало; заметив в дверях Легкова, засуетилась.) Вот еще мужчина к вам, а я задерживаю Ой, чуть не забыла! (Легкову.) Где-то здесь мои ягоды.
Л е г к о в (достает с подоконника). Вот. И шляпа.
Ж е н щ и н а (Светлане, подавая корзину с ягодами). Это вам. Мне утром в театр принесли. Я ведь сегодня тоже репетировала. С таким настроением провела сцену. Даже с подъемом. Будто ничего не случилось.
Пауза.
С в е т л а н а. Да, да…
Ж е н щ и н а. Помните, я все горевала, что не получается «Уж полночь близится, а Германна все нет…» Сегодня что-то наметилось. Даже артисты зааплодировали. Я ведь в театре пока никому ни слова.
С в е т л а н а. Сами узнают.
Из зала слышна песня про Томашев. Женщина напряглась, вытянулась навстречу музыке. Села, обмахиваясь шляпой. Еще прислушалась.
Ж е н щ и н а. Хорошо поет Эва Демарчик. (Смотрит на Светлану; почти с отчаянием.) Нагляжусь на вас, а то ведь долго не увидимся. (Внезапно начинает подпевать, потом чуть громче, тихо, выразительно.) «В том белом доме, в тех покоях доныне места не находят, чужую мебель расставляют, и затоскуют, и выходят, а я… а я там все оставила, ту тишину, что вечно длится…» (Обрывая.) Ну, прощайте, милая. (Встала; не глядя, почти выбежала.)
Долгая пауза. Светлана закуривает. Легков после сцены с Лидией и Женщиной уже не бравирует, не ерничает, он такой, какой есть.
Л е г к о в. Никогда бы не подумал. Такая красавица!
Светлана молча курит, словно не слыша.
У нее что-нибудь серьезное?
С в е т л а н а. Да.
Пауза.
Л е г к о в (вскипая). Черт дери! У меня сегодня такое ощущение, будто я бревно, свалившееся на дорогу. Всем я мешаю, все куда-то идут через меня. Задевают, пинают ногами. А я не могу сдвинуться с места. Отвык от людей.
С в е т л а н а. Вы из ссылки?
Л е г к о в. С высокогорного пастбища. Десять месяцев назад бросил здесь все и уехал. (Закурил.) Общался только с четвероногими. Это, знаете, словно на другой планете побывал. (На мгновение задумался.) Комфорт по части быта там, естественно, отсутствовал, а зарплата (показывает выше головы)… Да, вот еще… Тратить деньги абсолютно не на что. Вы понимаете, о чем я? Жизненное пространство, пища, воздух — все бесплатное. А остальное — за копейки.
С в е т л а н а (плохо слушая). Значит, вы ветеринар?
Л е г к о в (оживляясь). В том-то и дело, что нет. Пришлось приспособиться. Не так-то просто общаться с животными, прикармливать, взвешивать. (После паузы.) Еще труднее оказалось поладить с самим собой. В условиях полного одиночества.
С в е т л а н а (с иронией). Ну и как?
Л е г к о в (его уже чуть понесло). Тем более у меня кроме личных, так сказать, мотивов отъезда были еще корыстные цели. Сугубо научного свойства.
С в е т л а н а. Не много ли для инопланетянина, высокогорное пастбище, бывшая жена, высокая зарплата… (Затягиваясь.) А на закуску научный интерес?
Л е г к о в (смотрит на нее, искренне). Господи почему именно чистейшая правда всегда вызывает у людей недоверие? Как чуть приврешь — все в порядке, а с правдой… Мне казалось, у женщин какое-то сверхчутье. Вы разве не видите, что я не уголовник?
С в е т л а н а. Чутье у меня давно отбито. Это, знаете, как у суки, которую однажды накормили мясными шариками с мышьяком. (Резко отбрасывает окурок.)
Л е г к о в (растерялся). Ну вот, опять на дороге застрял. Поверьте, не хотел.
С в е т л а н а (перебивая, нервно). Ну и как же вы существовали в условиях полного одиночества? Поделитесь опытом.
Л е г к о в (обиделся). В другой раз. (Взглянул на часы; совсем растерянно.) Опоздал вещи взять. И не подстригся. Может, успею. (В дверях.) Вы ведь здесь до вечера?
С в е т л а н а. Не имеет значения…
Берет со стола сигареты, входит в парикмахерскую. Увидев, как О л е с я поспешно скинула руки К а л е н д а р е в а со своих плеч, берет сумку, кошелек.
О л е с я (чуть неискренне). Что это ты надумала?
С в е т л а н а. В спорттовары схожу, мяч Димке обещала. Лето кончается, а он и поиграть не успеет.
О л е с я. Только по-быстрому.
С в е т л а н а (в дверях). Там клиент появится, такой заросший до бровей, в случае чего — займись. (Поспешно уходит.)
В дверях появляется Г е н н а д и й. Это плечистый, сильный мужчина. Если бы не неряшливость в одежде и ожесточенность в чертах лица, можно было бы посчитать его молодым и представительным. Короче, в данный момент он из тех, кто в чудеса не верит. Заглядывает в парикмахерский зал. Мнется в дверях, увидев Календарева и Олесю почти в обнимку. Поколебавшись, входит.
Г е н н а д и й (Олесе). Светлана Николаевна здесь?
О л е с я (отпрянув от Календарева). Отлучилась, товарищ Барышев. (Бесцеремонно разглядывает его.) Раньше вы, бывало, здоровались.
Г е н н а д и й (хмуро). Здорово.
О л е с я. Ее ждать будете? Или я обработаю.
К а л е н д а р е в (подходит к кассетнику). Геннадий Палыч, мое вам. Не хотите стричься, соку можно выпить. Говорят, напротив фирменные банки завезли.
Г е н н а д и й. Куда Светлана-то делась, спрашиваю?
О л е с я. Спрашиваете? Отвечаем. (Подумав.) То ли сапоги австрийские дают, то ли геркулес выкинули. А может, к клиенту укатила. Из газеты у нее какой-то завелся, все к себе вызывает.
К а л е н д а р е в. Будет тебе. Здесь она, Геннадий Палыч, вышла ненадолго. Влечет ее природа и красота.
Г е н н а д и й. Ты, Календарев, не встревай. (Олесе.) И часто она к клиентам отлучается?
О л е с я. А вы что, из ОБХСС? Так у нас с этой организацией полный порядок. Самого шефа брею.
К а л е н д а р е в. Не слушайте вздорную женщину.
О л е с я. Думать, товарищ Барышев, раньше надо было. Мы еще не забыли ваших подвигов. Скажите спасибо, что Светлану только на время сюда перевели. Из-за вас, если помните, и лично по ее просьбе.
Г е н н а д и й. Ну и что?
О л е с я. Подумайте только, какая удача! Художник-модельер образцово-показательного салона в столице уходит в рядовые мастера расчески торгово-бытовой точки в городе-новостройке. И это — с верхним-то художественным и свободными иностранными! (Убирается у зеркала.) Да и я вот сдуру за ней поплелась.
Г е н н а д и й. Не тебе судить.
О л е с я. И привет, Геннадий Палыч, оставьте ее в покое.
В вестибюль возвращается Л е г к о в, быстро проходит в зал парикмахерской.
Л е г к о в (оглядывая зал, Олесе). А напарница ваша?
О л е с я. Отлучилась. (Попеременно смотрит на обоих мужчин.) Так кто из вас первый, садитесь. Мы из вас Алена Делона сделаем.
Л е г к о в (решаясь). Ну, валяйте. (Садится.)
Геннадий направляется к двери, за ним — Календарев.
О л е с я (Легкову). Значит, понравилась вам Светлана Николаевна?
Л е г к о в. Да… заметная женщина.
Геннадий резко обернулся.
К а л е н д а р е в (весело). Ну, ну, Геннадий Палыч. (Толкает его к двери, тот упирается. Олесе.) Ждем тебя, мимоза.
Уходят.
О л е с я (стрижет). Поостерегитесь о Светлане расспрашивать. Геннадий Палыч из ничего может скандал учинить. Правда, сейчас он другой, а раньше… Пил по-черному. Да и ножиком баловался.
Л е г к о в. Кто он ей?
О л е с я. Муж. По паспорту. (Любуется.) Больно волос у вас хорош. Как хочешь можно укладывать. (Вздыхая.) Феном бы еще лучше, да хороший разве достанешь? (После паузы.) Вы где поселились-то?
Л е г к о в. Еще не решил. (Быстро взглянув на часы.) Как там, в доме приезжих, очень забито?
О л е с я (кивает). Есть сложности. Но они устранимы. Администратор знакомый у меня.
Л е г к о в. Смотрю, с вами не пропадешь.
О л е с я. Смотрите хорошенько.
Затемнение. Когда появится свет, мы увидим, что уже поздний вечер. Л е г к о в возвращается с чемоданам и кейсом. В вестибюле никого нет, на дверях парикмахерской — записка: «Переучет».
Л е г к о в. Так… Осечка номер два. Вот тебе и обещанный гражданкой. Олесей дом для приезжих И женский смех. (Садится на ступеньки, уныло задумался. Достает из кармана записку Лидии с адресом. Несколько раз перечитывает, колеблется, затем медленно поднимается и уходит.)
Полчаса спустя в фруктовом баре «Радость». Деревянные столы, соответственно декорированная стойка. К а л е н д а р е в и Г е н н а д и й. Перед каждым батарея пустых кружек, два полупустых фужера. Оба почти трезвые.
Г е н н а д и й (хмуро). Там, на станции, в закутке старичок инвалид работал. Он все под бобрик или под фокстрот шмалял… И вдруг, представляешь, появилась эдакая малявка. Личико махонькое, плечики узенькие, а бюстгальтер пятого размера.
К а л е н д а р е в. Ну?
Г е н н а д и й. Усадила Светка меня в кресло, голову мою помотала туда-сюда. (Вздох.) Я и отгулял. Отзвенела роща.
К а л е н д а р е в. А она?
Г е н н а д и й. Она-то? И она. Отгуляла. (Вздох.)
К а л е н д а р е в. Что до моей благоверной, то она на полных два месяца со стройотрядом уехала. А? Во женщина! Идейная. Не поверишь, скольких я по косточкам пересчитал, а по этой тоскую, как пес на веревочке. Стихи ей по ночам пишу. Видал, как жизнь-то складывается? (Помолчав.) Жаль, незнаком ты с моей бабой, бесподобная половина подобралась у меня.
Г е н н а д и й (чуть запинаясь). Спалил бы все к черту! Салоны, смотры! Я ей, Календарь, бутерброды намазывал. Явится с Димкой из сада — сапожки стаскиваю. По клиентам шляется. «Из газеты». (Сжав кулаки.) Убью! Все одно убью!
К а л е н д а р е в. Эх, Геннадий Палыч! Жизнь человеческая — драгоценность. Как музыка. Разве ее уничтожишь?
Г е н н а д и й. А меня уничтожать она может? Ей, значит, подавай житуху, изобилие, а мне? Одно дерьмо? На чьей шее, спрашивается, она всего достигла? На моих ночных рейсах с капустой и картошкой. А потом появляется этот доктор, черт знает что ей сулит.
К а л е н д а р е в. Не надо, Геннадий Палыч. Светка не такая. (Мечтательно.) Помню, приехала она как-то из отпуска по Енисею. «Ах, — говорит, — Валька, какое это колдовство, когда долго плывешь и мимо березы, холмы с колокольнями! Кажется, вечно жить будешь, ничего никогда не кончится»…
Г е н н а д и й. Говорить-то она умеет.
К а л е н д а р е в. И Олеську она этому выучила. Хочется ей, чтоб каждая ушла счастливая. «Сталь, говорит, найдут чем заменить, а в зеркало каждый посмотрится». (Пауза.) Думаешь, зря она картины свои рисует? В ней что-то на волю рвется.
Г е н н а д и й. И портреты эти… к такой матери, со стен посрываю и изрежу. Пусть Димкой больше занимается.
К а л е н д а р е в (мечтательно). Помню, в то время я еще неженатик бегал… С Олесей амуры крутил. Ах, какая девочка Олеська была! Бесподобная. (Оглядывается, показывая на оформление.) Здорово все-таки мы здесь всё отделали, а? (Засмеялся.) Надо бы весь город потрясти, чтобы проснулись. А то спим-то сколько, раскисаем. Ждем, когда нас дядя развлечет. Скука. А надо самим, надо, чтоб весело! (Пауза.) Может, комнату игральных автоматов открыть? И финскую баню с бассейном?
Г е н н а д и й (угрюмо окаменел, говорит медленно). А у меня ведь с тем доктором как получилось… Дежурил я с ночи. И, как назло, то одно лопнет, то другое полетит. Завалился домой без ног, весь в нигроле, а она выпорхнула… с иголочки, губы размазаны. Покривилась на меня: «Помылся бы», — и пальчиками в воздухе помахала. Так брезгливо помахала. Я как рявкну: «Карбюратор барахлил, женушка. Между прочим, с техникой дело имею, не с одеколонами». Она еще хуже смерила меня: «А набрался тоже с карбюратором?» Это мне, трезвому? Тут я ей впервые и врезал. Думал, в себя придет. О ребенке вспомнит. А эта сволочь, доктор, объявляется, провожает ее каждый день. И под окном стоит, от меня защищает. Можешь ты это, Календарь, в разум взять — от меня, мужа, какой-то жук ее защищает? И слова у нее, и повадки — все стало чужое. От ее вида одного я уже накалялся, а она еще подбрасывает. «Век будешь капусту возить», «Ребенка хоть не позорь, в сад трезвый являйся». «Господи, за что этот крест?» Тут я, правда, с тоски набрался, чтоб ей доказать. (Пауза.) Веришь, вернулся, а доктор тот внизу ждет, сумочкой ее помахивает. Я вроде как свихнулся. Не понимал, что делаю… зачем. Год прошел, а кажется…
К а л е н д а р е в. Лучше не вспоминать.
Г е н н а д и й. Не могу… Понимаю, что каюк мне будет, а укоротить себя не могу.
К а л е н д а р е в. Видно, нельзя вам (показывает на фужеры) — этого. Разве женщину можно пальцем тронуть?
Г е н н а д и й. Убью! Хуже мне уж не будет!
К а л е н д а р е в. Помните, когда мы, Геннадий Палыч, познакомились, я еще в помассистентах ходил, Все у нас пело и играло, все было впереди.
Г е н н а д и й. Да. Цельную жизнь мне тот доктор перекроил.
К а л е н д а р е в. Не расстраивайтесь, Геннадий Палыч. Теперь все уже прошло, лютиками поросло.
Г е н н а д и й (вдруг стихает, вся его агрессивность испаряется). Не… С чем я остался-то? Она на меня и не смотрит. Сына приеду навестить — одолжение делает.
К а л е н д а р е в. Другую найдете. Лучше.
Г е н н а д и й. Не… (После паузы; бьет себя в грудь.) Скажи мне, Календарев, было у нее что с этим доктором?.. Было или нет?!
К а л е н д а р е в. А леший их знает. Не докапывайтесь, Геннадий Палыч. Одна мне попалась идейная… я и прилип. (Помолчав.) Пойдем. Что-то сердце мое… то замрет, то дребезжит, как сорванное. (Помолчав.) Черепаха и та панцирь имеет. А человек? Его кто хочешь обидеть может, проткнуть острым чем… он же совершенно голый перед любым врагом.
Г е н н а д и й (после паузы). Думаешь, наладится у нас с ней? Когда-никогда?
К а л е н д а р е в. Куда она денется. Ребенок, Геннадий Палыч, в семейных баталиях решающий пункт. (Вдруг поднимается, хватается за сердце, пережидая боль.) А моя вот, дурочка, все тянет с этим… Тянет.
З а т е м н е н и е.
Раннее утро следующего дня. Л е г к о в привалился к закрытой двери парикмахерской. Вид у него сникший, как у человека, которого за одни сутки перемололо. Он сидит, подперев голову, над ним вывеска: «Переучет».
Появляется С в е т л а н а. Увидев Легкова, молча снимает вывеску, отпирает дверь.
Л е г к о в (дернулся радостно). С добрым утром!
С в е т л а н а. Похоже, вы здесь прописались.
Л е г к о в. Я бы охотно. Только напарница ваша надула. Обещала койку в общаге, а сама «переучитывается».
С в е т л а н а. Старый знакомый у нее приехал. И бар открывался, гуляли. (Проходит в зал, Легков — за ней.) Так и ночевали тут?
Л е г к о в (с заминкой). Нет… Ночевал я… в другом месте.
С в е т л а н а. Что ж там не задержались?
Л е г к о в. И так с большим перебором вышло. (Отвернулся, хмуро.) Ошибку допустил. (После паузы.) Если уж не повезет, то намертво.
С в е т л а н а (кивая с некоторым сочувствием). Это точно.
Л е г к о в. А вы-то что в такую рань приплелись?
С в е т л а н а. Куда одна денешься… Сын в садике. (Закуривает.) Вы же не поделились опытом.
Л е г к о в. Каким?
С в е т л а н а (иронично). Как жить в условиях полного одиночества.
Л е г к о в (повеселев). Идея нужна, Светлана Николаевна. Без идеи один не просуществуешь.
С в е т л а н а. И у вас, конечно, она была?
Л е г к о в. Была. Проверял на животных одну мыслишку. И что радует, кажется, успешно.
С в е т л а н а (с пропавшим интересом). А говорите, не везет.
Л е г к о в. Черт его знает! Может быть, в этом смысле и получится. Все зависит от Сельскохозяйственной академии. (Решаясь — ему ведь очень хочется рассказать.) Понимаете, какая штука, оказывается, можно многое продлить: энергию, молодость.
С в е т л а н а. Хм. У четвероногих?
Л е г к о в (сбавляя тон, неохотно). Представьте себе, человек до конца дней полон энергии, не знает немощи. И все это в результате простейшей физиологической манипуляции, которую мне удалось теоретически вычислить (достает из кармана сложенную бумагу) на этом листе бумаги.
С в е т л а н а (усмехаясь). Я смотрю, товарищ…
Л е г к о в. Евгений Легков.
С в е т л а н а. …вы «большой ученый»…
Л е г к о в (не замечая иронии). Почти все подтвердилось экспериментально. (Чуть задумался.) И что самое парадоксальное, если б не личные обстоятельства… может, я бы никогда не осмелился перенести это с бумаги в жизнь! (Смотрит на нее.) Опять не нравится?
С в е т л а н а. Много вас таких развелось — все улучшаете природу. Себя бы улучшали.
Л е г к о в (восхищенно). Ну, молодец! Ну, какая женщина! Правильно, все дело в этом. С одной стороны, мне до чертиков хочется обнародовать новые данные, а с другой… Я ведь до конца не выяснил, к каким последствиям приведут мои наблюдения. Или… может быть, заблуждения. Потрясающе, что вы сразу догадались об этом!
С в е т л а н а. Шли бы вы куда-нибудь. Олеся только после обеда заявится.
Л е г к о в. Некуда! (После паузы.) Неужто я вам так противен?
С в е т л а н а. Какая разница…
Л е г к о в. Большая.
С в е т л а н а. В эти игры я отыгралась. Для меня вы все на одно лицо.
Л е г к о в. Грубо, но честно. (Уныло, близоруко ищет свой кейс, запихивает записи.) Не поминайте!.. (Пошел.) Удивительно, что вы хамите, а меня все равно к вам дико тянет. (Ушел.)
С в е т л а н а (ей не по себе, швырнула полотенце, подошла к окну, видит — Легков стоит в полной растерянности. Долгая пауза. Распахнула окно, вполголоса). Эй! Друг четвероногих! (Он не оборачивается.) Товарищ ученый! (Тот услышал.) Вот возьмите (кидая ключи), в соседнем доме, квартира семнадцать. Олеся, как придет, вам позвонит. (Вернулась, включила радио.)
З а т е м н е н и е.
Спустя две недели. Комната Светланы. Воскресный вечер. На стене большой акварельный портрет женщины во весь рост. На столе остатки еды. Включен телевизор. Звучит мотив песни про Томашев. С в е т л а н а начинает убирать со стола. Л е г к о в курит в кресле.
Л е г к о в (останавливая ее). Погоди…
С в е т л а н а. Лучше отделаться.
Л е г к о в. Ты замечательная. Таких женщин просто не бывает. (С наслаждением затягивается. После паузы.) А квартиру мы сменим. Поскольку лично начальник отдела в ВАСХНИЛе вроде бы поддерживает мою идею. Пусть-ка потрясут бронь на жилье.
С в е т л а н а. Остановись.
Л е г к о в. Я что-нибудь не так сказал?
С в е т л а н а. Ты сказал все прекрасно. Не будем портить сегодняшний вечер.
Л е г к о в. Не будем. Поэтому я хочу все решить сейчас же.
С в е т л а н а. Брось, охота была. (Садится, прижимается к нему.) Давай сегодня еще побудем… такими.
Л е г к о в. Какими?
С в е т л а н а. Лучшими, чем на самом деле.
Л е г к о в. Значит, вообще-то ты другая. По будням бьешь соседей сковородкой, вываливаешь мусор из ведра в окно, а потом… по моему спецзаказу, ты — божество.
С в е т л а н а. Женьк, ну не надо. Нам хорошо. Остальное не имеет значения.
Л е г к о в. Имеет. Основополагающее. Два человека подошли друг другу. Мы подошли друг другу — это ж раз в столетье бывает!
С в е т л а н а. Реже.
Л е г к о в. Ты вроде отмахиваешься от меня?
С в е т л а н а. Господи, ну почему тебе хочется все довести до полной ясности? Нам с тобой ясность ни к чему.
Л е г к о в. Нет, детка. Так у тебя со мной не получится.
С в е т л а н а (спокойно). Это у тебя не получится.
Л е г к о в. Ну что ты? (Тихо.) Что ты ко мне цепляешься? Пока я этого не заслужил.
С в е т л а н а (вставая). Просто я знаю… все наперед.
Л е г к о в. Что ты знаешь?
С в е т л а н а. Неважно. (Целует его.) И кто бы мог предположить, что ты такой въедливый.
Л е г к о в. Должна была догадаться. Я такой. «Стремлюсь во всем дойти до сути». Ты против?
С в е т л а н а. Я — за.
Л е г к о в. Так что, по-твоему, у нас впереди?
С в е т л а н а (улыбаясь). Ну ты и тип!
Л е г к о в. Нет, это ты тип. Не увиливай, не выйдет. (Хватает ее в охапку.) Что? Говори сейчас же!
С в е т л а н а. Оставь меня в покое.
Л е г к о в. Итак…
С в е т л а н а (вяло). Ну, для начала объявится твоя жена.
Л е г к о в. Бывшая.
С в е т л а н а. Вот это как раз не имеет значения. Отношения между людьми складываются не по штемпелям.
Л е г к о в. Допустим, она объявится. Дальше что?
С в е т л а н а. Дальше? Все как по нотам. Ты не захочешь оставить женщину в безвыходном положении. Начнешь пробивать прописку. Пока она бегает устраиваться, ты согласишься разок посидеть с ребенком.
Л е г к о в. Здорово! А потом?
С в е т л а н а. Потом? Ты станешь нянькой. Приходящей, живущей — это уже детали.
Л е г к о в. А себе какую ты отводишь роль в этом увлекательном развитии событий?
С в е т л а н а. Самую незавидную. Начну сочувствовать, давать советы. (Почти весело.) За неимением свободного времени удобней будет советоваться по телефону. Ты и не заметишь, как с нашей любовью будет покончено.
Л е г к о в. И наступит…
С в е т л а н а. Дружба. Крепкая, мужская. По преимуществу односторонняя.
Л е г к о в. То есть?
С в е т л а н а. Дружить буду я. Ты будешь принимать дружбу. А я это не могу. Пробовала, не могу. Мне еще клок неба захочется.
Л е г к о в (хохочет). Где ты набралась всего этого?
С в е т л а н а (пожимает плечами). Из коллективного опыта.
Звонит телефон. Легков снимает трубку, передает ее Светлане.
Да. Не могу… И потом тоже, не звони.
В вестибюле парикмахерской у автомата возникает фигура Г е н н а д и я.
Г е н н а д и й (потерянно). Почему ты не можешь?
С в е т л а н а. Занята.
Г е н н а д и й. Димку, значит, спровадила?
С в е т л а н а. Ты прекрасно знаешь, что он с детсадом уехал. Между прочим, собирался его навестить.
Г е н н а д и й (почти агрессивно). Почему же говорить не можешь?
С в е т л а н а. Мое дело. Не звони больше.
Г е н н а д и й (резко). Ты что, не одна? Спрашиваю, не одна? Берегись, Светлана!
С в е т л а н а. Займись чем-нибудь.
Г е н н а д и й. Выйди, я сказал! Потолковать надо.
С в е т л а н а. Все сто раз перетолковано.
Г е н н а д и й (бешено). Не все! Если не поняла — объясню!
С в е т л а н а. Оставь меня в покое. (Вешает трубку.)
Геннадий исчезает.
Л е г к о в (ходит вдоль комнаты, попыхивая сигареткой). Радуйся, Легков, пока она кому-то отказала. И на том спасибо. (Останавливается, смотрит на портрет женщины на стене.) А эта откуда взялась? (Пристально рассматривает картину.)
С в е т л а н а (еще не оправилась от разговора). Узнаешь?
Л е г к о в. Певица? Та самая? Не может быть! (Смотрит.) В точности, какой я ее увидел в первый раз у тебя. И шляпа, и корзинка. Потрясающе! (Вглядывается в картину.) Но глаза… и рот… Нет, показалось.
С в е т л а н а (недоверчиво). Неужто нравится? А я как-то не пойму.
Л е г к о в. Не то слово! (Задумался.) Странно, глаза как у… постой! А где же остальные картины?
С в е т л а н а (отмахнулась). Э… Календарев чудит. Надумал из меня самодеятельность делать. Ему, видишь ли, выставка в клуб нужна. Для галочки. Вчера они с Олеськой все и сволокли. (Засмеялась чему-то.) Ну их!
Л е г к о в. Вот как! (Спохватившись.) Черт, я же забыл! Рыбец в академическом буфете обломился. (Распаковывает.) Видала, какой? Повезло. И это. (Выкладывает на стол шампанское.) Я у тебя везучий.
С в е т л а н а. Гуляем?
Л е г к о в. Имеем право.
С в е т л а н а. Кто это имеет право?
Л е г к о в. Например, я. Во-первых, деньги, как выяснилось, совсем неплохая штука. Во-вторых, как ты верно однажды заметила, — свобода. О!.. Знаешь ли ты, что такое свобода? Нет, ты не знаешь…
С в е т л а н а. Разумеется.
Л е г к о в. Свобода — это право принадлежать себе. Никакого насилия над личностью. (Режет рыбу.) Представь, оказалось, это крайне трудно. Более того, выяснилось, что самое труднее быть самим собой.
С в е т л а н а. Еще бы.
Л е г к о в (пробуя рыбу). Большую часть жизни, милый мой Светик, мы живем по чьим-то предначертаниям. Так? С утра уже тебя опутывает невидимая схема привычных условностей. Это ты должен, туда ты обязан, к этому привык. Заведенный черед, созданный многими людьми и обстоятельствами, рано или поздно по капле вытесняет твое собственное, единственное. Только тебе предназначенное природой. И однажды…
С в е т л а н а. Однажды ты приходишь к свежей мысли, что жизнь прошла впустую.
Л е г к о в (режет). Еще чего! Просто однажды ты просыпаешься и спрашиваешь себя — когда последний раз ты делал то, что истинно любишь? Где люди твоей души, почему ты окружен «нужниками»? И куда все ушло? (С азартом открывает бутылку.) Знаешь, почему я сделал тебе сразу все предложения?
С в е т л а н а (с заминкой). Потому что… как следует не подумал.
Л е г к о в. Потому что с тобой я такой, какой есть. Что ты усмехаешься? Не веришь?
С в е т л а н а. Верю. Ты из тех, кто говорит правду. Хотя, если честно, давно никому не верю — одни обещания.
Л е г к о в (заводясь). В этом ты права. Все норовят от тебя отделаться. Раньше зовет тебя человек летом на рыбалку съездить или в море с маской по дну походить, потом, в спешке, в делах он это все забудет. Понятно, ритм века! Но сейчас-то уже в тот самый момент, когда он тебе говорит, он точно знает, что всего этого не будет. Твердо знает. Просто он тебя обволакивает словами, чтобы отвязаться, чтобы отделаться по-хорошему. Болезнь века — всеобщая необязательность.
С в е т л а н а. Да, дружочек. Люди слова — как белые журавли, все на счету. Так что подождем до завтра.
Л е г к о в. А завтра что?
С в е т л а н а. Завтра? (Беспечно рассмеялась.)
Л е г к о в. Если ты о Лидии — мы с ней все обсудили, как только я приехал. (Маленькая заминка.) Я… отдал дань прошлому. И представь, она поняла все. (Наливает снова.) Так что же может произойти?
С в е т л а н а (с усмешкой). Сегодня, милый, ты — на коне. (Отбирает бутылку.) Все женщины у тебя — блондинки, все люди — братья.
Л е г к о в. Пусть так. (С аппетитом начинает жевать рыбу.) Но к моим заявлениям, касающимся нас с тобой, это не имеет ни малейшего отношения. Ясно? Впрочем, сама убедишься. (Обнимает ее.) Бог мой, никак не привыкну, что такая женщина со мной…
Кончается музыка. Пауза.
Послушай, почему мы не пьем?
С в е т л а н а. Хватит.
Л е г к о в. Чуть-чуть. Для полноты жизни. Знаешь, в горах я все время думал об этом. О полноте жизни.
С в е т л а н а. Да?
Л е г к о в (потягиваясь). Казалось, будто мысль перетекает через все твое тело и ты изумленно следишь за ее движением. Я тебе, по-моему, уже говорил?
С в е т л а н а. Может быть.
Л е г к о в. Оказывается, думать без помех — величайшее счастье.
С в е т л а н а. Неужто?
Л е г к о в (не слушая). Никогда бы не поверил, что смогу быть абсолютно один… и несказанно счастлив. Всегда мне были нужны люди. Много людей. (После паузы.) Знаешь, у одного поэта висел на стене плакат «Жажду одиночества», и… и (вдруг начинает смеяться) на плакат взирали толпы друзей, ежедневно ломившиеся к нему. Вот это про меня. Наверно, я жаждал одиночества именно потому, что не вылезал из компаний. Фантастическая смесь честолюбия и человеколюбия.
С в е т л а н а (улыбается). Портрет нашего Нерукотворова.
Л е г к о в. При чем здесь Нерукотворов?
Звонок телефона. Светлана снимает трубку. На другом конце у трубки возникает Н е р у к о т в о р о в.
Н е р у к о т в о р о в (покашливая и причмокивая). Приветствую, мамочка. Для чего я вам понадобился?
С в е т л а н а. Вы? (Растерянно.) Вроде… ни для чего, Иван Сидорыч.
Н е р у к о т в о р о в. Значит, показалось. (Отстранился от трубки, огляделся.) А Олеся к вам не забегала?
С в е т л а н а. Нет.
Н е р у к о т в о р о в. И не звонила?
С в е т л а н а. Не-ет.
Н е р у к о т в о р о в. Ну дела! А впрочем, у вас ведь гость.
С в е т л а н а. Вам и это известно?
Н е р у к о т в о р о в (уже начинает спешить). Нам, Светлана Николаевна, все известно. Между прочим, вашего гостя повсюду ищут.
С в е т л а н а. Ищут?
Н е р у к о т в о р о в. Да, деточка. Лидия объявилась.
С в е т л а н а. Лидия?
Н е р у к о т в о р о в. Утверждает, что товарищ Легков вещи у нее забыл. Ну ладно, гуляйте, молодежь. Некогда мне. (Исчезает.)
Прежняя мизансцена. Л е г к о в и С в е т л а н а.
Л е г к о в. Ты что? Не слушаешь меня?
С в е т л а н а. Я?
Л е г к о в. Тебя словно не было здесь.
С в е т л а н а. Что ты, очень даже внимательно…
Л е г к о в. Знаешь, порой я верю, что придет время, когда мысль моя найдет сказочное продолжение — всего будет в достатке, чего человек ни пожелает. Неограниченная добыча пищи, энергии, постоянное очищение среды.
С в е т л а н а (улыбаясь). Хорошо. И главное, просто, как помидор.
Л е г к о в. Я так и знал.
С в е т л а н а. Что?
Л е г к о в. Когда это произносишь вслух, все сразу опошляется. (Задумался.) Ну, милая, не хочешь пить, будем танцевать. (Встает, ставит пластинку.) Хотя за признание ВАСХНИЛом моих очевидных заслуг надо бы выпить. (Целует ее.) Люби меня, ладно?
С в е т л а н а (после паузы). Уговорил.
Л е г к о в (после паузы). Чего же ты ждешь от меня?
С в е т л а н а. Ничего.
Л е г к о в. Тебе ничего не надо?
С в е т л а н а. От тебя — нет. Только то, что есть. Ни больше ни меньше.
Л е г к о в. Если бы я сейчас поверил тебе — это конец. Ничего не хотеть, не ждать. Смерть при жизни.
С в е т л а н а. Почему же? У меня свой мир — сын, работа.
Л е г к о в. Не уверяй, что тебе этого достаточно, не поверю.
С в е т л а н а. Ошибаешься.
Л е г к о в (махнул рукой). Не ошибаюсь. Я тоже так существовал, а потом переменил все.
С в е т л а н а (прильнув теснее). Попробовал надуть судьбу.
Л е г к о в. Можно сказать и так.
С в е т л а н а. Эх ты! Бунтарь. (Высвобождаясь.) Все бунты, как правило, кончаются поражениями. Человек возвращается к прежнему. Только с потерями. И немалыми.
Л е г к о в. Что же ты предлагаешь?
С в е т л а н а (с силой). Видеть все без самообмана, со всей жестокостью. (После паузы.) Находить хорошее и помогать ему.
Л е г к о в. Нет. Я вижу, ты рукой на себя махнула.
С в е т л а н а. Наоборот. Поэтому и не обольщаюсь, с меня хватит.
Л е г к о в (запальчиво). Учти, я не собираюсь мириться с этим.
С в е т л а н а. Ну хорошо. Хорошо.
Снова фруктовый бар. За одним из столиков Л и д и я. Вдоль бара, по проходу, как маятник прохаживается Р ы б к и н, худой, похожий на гончую, которая вынюхивает добычу. Входят О л е с я и С в е т л а н а с сумками, наполненными апельсинами, занимают стол у входа.
О л е с я. Что с тобой? Ну что, говори! Ты на себя не похожа.
Рыбкин прерывает «качание маятника» у их стола.
Р ы б к и н. Апельсинчики?
О л е с я. Ни копья не получишь.
Р ы б к и н. Обижаете. Хотел предупредить. Геннадий Палыч два раза заглядывал, вами интересовался. Как бы с ним опять что не вышло.
О л е с я. Сколько выклянчил у него?
Р ы б к и н. Опять обижаете. Он пустой, как и я. (Светлане после паузы.) К сыну вашему за город поскакал. Может, вы авансируете до завтра?
С в е т л а н а (вынимает из сумки деньги). На. Не надоело, Рыбкин?
Р ы б к и н (не реагируя, направляется дальше; вспомнив что-то, возвращается). Извините, забыл поблагодарить. (Олесе.) Не знаешь, что за мадемуазель пришвартовалась у крайнего столика?
Светлана и Олеся оборачиваются, видят Лидию.
О л е с я. Хм. Как же ты проморгал? Кинозвезда! Сниматься приехала.
Р ы б к и н. Богатая?
О л е с я. Спроси у нее.
Р ы б к и н (адресуясь к Светлане). Последний раз… (Подумал.) Вот раздам долги и уеду.
О л е с я. Знаем мы твои долги.
Рыбкин, не удостаивая ее ответом, направляется к столику Лидии. В бар влетает В а л ь к а К а л е н д а р е в. Он очень возбужден. В руке плакат: «Сегодня в 9 часов вечера торжественное открытие молодежного кафе». Укрепляет плакат, радостно здоровается с Олесей и Светланой, но, увидев вдали Лидию, делает вираж и, оттеснив Рыбкина, садится рядом с Лидией.
(Светлане, глядя на Календарева.) Новенькое, подруга, оно всегда новенькое. И ничего тут не попишешь.
С в е т л а н а. Дай человеку покуражиться.
О л е с я. А помнишь, милая, какой Валька молодой был? Как рок танцевал? Фейерверк!
С в е т л а н а. Он и сейчас такой. Праздничный, веселый.
О л е с я. Нет, подруга, сейчас он не такой. (Чистит апельсин, ест.) Сейчас, Света, он всякий. (Жует.) Ну, а твой как?
С в е т л а н а. Легков? В Москву уехал по делам.
О л е с я. Если не секрет, какие такие дела у него в Москве?
Возникает Н е р у к о т в о р о в.
Н е р у к о т в о р о в (Олесе). Он ходит по этажам. (Подает телеграмму Светлане.) Барышева — тебе. Заглянул в парикмахерскую, смотрю — а ты здесь.
С в е т л а н а (сделав радостное движение). Не стоило беспокоиться. (Комкает телеграмму.)
Н е р у к о т в о р о в. Да ты не стесняйся. Там секретов нету. Приезжает.
О л е с я. А вы, Сидорыч, не можете носа не сунуть?
Н е р у к о т в о р о в. Знаешь, нам из Москвы только ведомственные идут. Или о покойниках.
С в е т л а н а (быстро пробегая телеграмму). Спасибо.
О л е с я. Завтра к нам, папуля, не собираетесь? Мы вас югославской краской снабдим.
Н е р у к о т в о р о в (огрызаясь). Мне и этой до гроба хватит. (Исчезает.)
В другом конце бара.
К а л е н д а р е в (Лидии). Подумаешь, неудачная проба! И из-за этого расстраиваться? Уверен, вас ждет большое будущее.
Л и д и я (медленно, с достоинством пережевывая пищу). Не уверяйте. Я законченная неудачница. (Жует.)
К а л е н д а р е в (сочувственно). Слава богу, аппетит у вас не пропал.
Л и д и я. Недоставало еще, чтобы у меня аппетит пропал.
К а л е н д а р е в. Я не настаиваю. Напротив. (Подпирает рукой голову, смотрит ей в рот.) В вашем ротике так симпатично исчезают тресковая печень, салат под майонезом… Нет, простите, яйцо под майонезом. «Наша закусь — объедение, поднимает настроение», — сказал поэт.
Л и д и я. Нескладно сказал. (Жует.) Мне не настроение поднимать надо, а о жизни думать.
К а л е н д а р е в. Тресковая печень думать тоже очень помогает.
Л и д и я (взрываясь). А знаете ли вы, что неправильный режим питания ставит головной мозг в неблагоприятные условия функционирования?
К а л е н д а р е в. Что? А… естественно. Так что же будем делать?
Л и д и я. Надо с мужем посоветоваться. (Жует.) А перед встречей с ним я всегда очень нервничаю… Да вы ешьте.
К а л е н д а р е в. Спасибо. (Драматично.) Значит, вы замужем?
Л и д и я (уклоняясь). Нервничать вредно. Хотя у нас в мозгу имеется около четырнадцати миллиардов нервных клеток, но на протяжении жизни функционируют-то только два. И если нервная клетка разрушилась, она уже не регенерирует, то есть на ее месте новая не вырастает. Ясно? Поэтому у нас такой внушительный запас. (Вздыхает.) Но ведь и он не безграничен.
К а л е н д а р е в (уверенно). Неужели нам не хватит тринадцати миллиардов девятисот девяноста клеток, чтобы решить проблему… без вашего мужа?
Л и д и я. Лучше бы вы ели. А то с сердцем у вас непорядок, задыхаетесь как на стометровке. Небось грипп на ногах переходили?
К а л е н д а р е в. Я, задыхаюсь? Никогда!
Л и д и я. Между прочим, грипп только во время эпидемии укладывает треть земного шара. (Значительно.) Кто же, по-вашему, избегает его? Думали?
К а л е н д а р е в (быстро). Те, у кого высокий процент элемента пси.
Л и д и я (очень заинтересованно). Пси?
К а л е н д а р е в. Ну да. Гриппом не болеют люди с экстрасенсорной возбудимостью, то есть у кого много пси.
Л и д и я. Не может быть!
К а л е н д а р е в. Может. Приходите вечером — будут подробности.
Л и д и я. Ну пусть… А Нерукотворов ваш где?
К а л е н д а р е в. Нерукотворов? (Оборачивается.)
Н е р у к о т в о р о в возникает за соседним столом.
Все — ваше. (Подходит к Нерукотворову.) Иван Сидорыч. (Полупоклон.) Надо помочь хорошему человеку.
Н е р у к о т в о р о в (раскрывает бумаги, блокноты; не поднимая головы). Помоги.
К а л е н д а р е в. Дама просит познакомить ее именно с вами.
Н е р у к о т в о р о в (быстро глянув на часы). Вызови на завтра…
К а л е н д а р е в (шепчет на ухо). Она здесь.
Н е р у к о т в о р о в (оглядывается на Лидию; равнодушно). Только побыстрее. (Когда думает или ждет ответа, складывает губы трубочкой и втягивает воздух с легким присвистом.)
Календарев подзывает Лидию, та, с огорчением оглянувшись на остатки еды, подходит.
Л и д и я. Здравствуйте. (После паузы). Моя фамилия Легкова.
Н е р у к о т в о р о в (быстро). Лидия… (Листая большой блокнот, записывает.) Отчество?
Л и д и я. Ильинична. (Привычно.) Двадцать семь… замужем, то есть была.
К а л е н д а р е в (удовлетворенно). Ах, были!
Н е р у к о т в о р о в (записывает). Ну-с, на что рассчитываете, мамочка? (Присвист.)
Л и д и я. Теперь уже ни на что.
Н е р у к о т в о р о в. Я вас о трудоустройстве спрашиваю.
Л и д и я (вздыхая). Хотела быть киноактрисой. Не повезло.
Н е р у к о т в о р о в (записывая). Какой профиль?
К а л е н д а р е в (шепчет). Амплуа, на которое претендуете.
Л и д и я. Амплуа? (После маленькой паузы.) Руководящих деятелей производства.
Н е р у к о т в о р о в (пишет). «Производственная героиня». Так. (Присвист.) Скорее всего Минская киностудия. Фотография есть с собой?
Л и д и я. Фотография? Я как-то не ожидала.
Н е р у к о т в о р о в. Тогда минуточку — не шевелитесь. (Пишет.) Глаза — синие… рост — сто шестьдесят три… линия бедер…
К а л е н д а р е в (шепчет ей). Заметано! Уж если линия бедер…
Н е р у к о т в о р о в (кончая писать). Через три дня. В это же время, мамочка. А ставка у вас какая?
Л и д и я. Ставка? Я давно не работала.
Н е р у к о т в о р о в (крайне взволнованно). Значит, ставки у вас нет? Это в корне меняет дело.
Л и д и я (запальчиво). Пусть не сразу на производственную героиню. Я согласна на женщину с неудавшейся жизнью. Для начала.
Н е р у к о т в о р о в (быстро листая блокнот). Могу временно рекомендовать диспетчером по грузотранспорту. Оклад высокий.
Л и д и я. Да вы что! (Подумав.) Там же одни мужчины!
Н е р у к о т в о р о в. Я вам, товарищ (заглядывает в бумаги) Лидия Ильинична Легкова, не предлагаю разгружать грузовик. Или водить. Есть вакантные единицы диспетчеров. Подсаживаетесь в определенном месте, проверяете наличие указанного в путевке товара-груза, доезжаете до следующего пункта, пересаживаетесь… работа живая, перспективная. (Присвист.) Трое суток в пути — неделю отдыхаете.
Л и д и я. Не могу трое суток. У меня ребенок, год с лишним.
Н е р у к о т в о р о в (пишет). «Нужны ясли». А жилплощадь? Обеспечены?
Л и д и я. Пока — да. Муж добился на время.
К а л е н д а р е в. Разведенный.
Н е р у к о т в о р о в (пишет). «В площади не нуждается». Это ваш главный козырь. (Захлопывает блокнот, теперь уже окончательно.) Желаю удачи. (Складывает бумаги, уходит.)
Календарев подхватывает Лидию под руку, провожает до дверей, та оглядывается на свой столик, он уже убран.
К а л е н д а р е в. Приходите к девяти. Повеселимся.
Л и д и я. Не могу. А что будет?
К а л е н д а р е в. Открывается эстрадно-молодежное кафе.
Л и д и я. А бар кому мешал?
К а л е н д а р е в. В общем-то, никому. (С интересом.) Значит, вы разведенная с ребенком?
Л и д и я. Еще точно не знаю. А вы?
К а л е н д а р е в. Я знаю.
Л и д и я. Что?
К а л е н д а р е в. Что ребенка у меня пока нет и что неразведенный.
Л и д и я. Странно. Вряд ли у меня получится вечером.
К а л е н д а р е в. А от чего это зависит?
Л и д и я. От одного звонка. (Машет Календареву рукой, уходит.)
За другим столом.
О л е с я (Светлане). Гляди-ка, клиентка твоя в гору пошла. Всерьез Вальку клеит. Знали б, мы бы ей в первый день другую прическу соорудили.
Входит Л е г к о в, в руке «дипломат». С ним возвращается К а л е н д а р е в.
Л е г к о в (видит Светлану, лицо его меняется; вообще у этого человека что на уме, то на лице). Света… (Идет к столу, садится. Олесе.) Не помешал? (Не ожидая ответа, Светлане, как будто никого нет.) Ну как ты? Думал, выпрыгну из этой чертовой электрички — так хотелось тебя видеть. Нет, девочки, пора на магнитных подушках поездам ходить, чтоб сверхскоростные были. (Обнимает ее.)
С в е т л а н а (озираясь, смущенно). Ты что, ей-богу… Смотрят все.
Л е г к о в. Ну и что?
С в е т л а н а. Пойдем отсюда.
Л е г к о в. Из всего ты делаешь секрет. (Снова обнимает.) Не дури, сейчас мы устроим праздник. У нас есть что отметить. (Подмигивая, торжественно вынимает две бутылки шампанского.)
К а л е н д а р е в. Шикарно!
Р ы б к и н. Ого!
О л е с я. Даже слишком.
Л е г к о в. А вечером продолжим. (Поглядев на Светлану.) Ты не против?
К а л е н д а р е в (вспыхнув). Хотите, устроим фейерверк в вашу честь? (Сник.) Нет, вечерком не получится. Открытие эстрадно-молодежного кафе. Специальная программа.
О л е с я. Ну и что? Потопчемся, молодость вспомним.
К а л е н д а р е в. Все уже по минутам заметано, запятую не переставишь.
Л е г к о в. И что будет?
К а л е н д а р е в. Мое небольшое выступление, потом…
О л е с я. Потом суп с котом.
К а л е н д а р е в. Потом краковяк, танго, вальс — что хочешь.
О л е с я. Ладно тебе. Ребята к быстрому привыкли, а мы к танго вернемся.
К а л е н д а р е в. Ну и вернешься ради открытия. (Весело.) Да что ты завелась? Установка такая, понимаешь?
О л е с я. Не ври, какая еще установка? Все давно что хотят танцуют. Уж скажи, что тебе до фонаря, что салон, что бассейн, — лишь бы открыть.
К а л е н д а р е в (миролюбиво). Ну дай провести мероприятие спокойно.
О л е с я (со слезой). Ты же сам любил все современное, последнее, заводное, сам нас агитировал! (Махнула рукой.)
К а л е н д а р е в. Спокойно. (Обнимает ее.) Времена меняются, ласточка. И мы от них не должны отставать.
О л е с я. А мы? Не время, что ли?
К а л е н д а р е в. Ну… в общем-то, да. Но есть и помоложе кадры.
О л е с я. Ладно, посмотрим, что под твои краковяки будут твои молодые кадры танцевать.
К а л е н д а р е в. Ну что ты завелась? Все будет, дай срок. (Мечтательно.) Ах, братцы, какие же я в Москве ансамбли открыл бесподобные: «Автограф», «Второе дыхание», «Последний шанс». (Легкову.) Не слышали?
Л е г к о в (с трудом отрываясь от Светланы). Да… «Последний шанс» — это вы точно сформулировали… (Растерянно трет лоб.) Вспомнил! Болван! У меня (роется в «дипломате») ведь еще кое-что припасено. Вам (протягивает Олесе футляр) и вам (дает Календареву пластинку).
О л е с я (рассматривает футляр). Ой, что это?
С в е т л а н а. Наверное, гантели.
К а л е н д а р е в. Обручальные кольца…
О л е с я (вскипает). Ну, Легков! Ну, угодил! (Бросается его обнимать.) Бывают же такие мужики, как сюрпризы природы. (Показывает оранжевый фен для укладки волос.) Мечта! И как вы догадались?
Л е г к о в (довольный). Видение ночью было. Похожее на него. (Показывает на Календарева.)
К а л е н д а р е в (рассматривая пластинку). Ух ты! Надо же, «Арсенал». Это что, прямо на прилавке?
Л е г к о в. В Академии — киоск с книгами и пластинками. (Придвигает шампанское.) Осторожно! Внимание, начали! (Раскупоривает.)
О л е с я. Отпразднуем нашу встречу.
Л е г к о в. Насчет пластинок, если откровенно, Нерукотворов посоветовал. В наш киоск, говорит, небось не заглядывал, так учти, даже в Доме композиторов того не найдешь. Я и…
В с е (переглядываясь, в один голос). Нерукотворов???
Л е г к о в. А что, знакомый?
К а л е н д а р е в. Какой он из себя?
Л е г к о в. Обыкновенный. Густой брюнет, не худой, не толстый. Все воздух в себя втягивает.
К а л е н д а р е в. А… пиджачок не кожаный?
Л е г к о в. Кожаный. Разумеется, кожаный. Да что ты разгорячился? Он у тебя украл что?
О л е с я. Невероятно! Это же наш Нерукотворов. (Оглядывается.) Только что он был здесь.
Р ы б к и н (уверенно). Не было его.
К а л е н д а р е в. Гуляй! Пять минут назад мы общались.
Р ы б к и н. Не может этого быть. Он уже неделю как уехал. Сам провожал.
О л е с я (Рыбкину). Будет врать-то. Мы все его здесь видели. (Легкову.) Этот человек, Женя, всю музыку заводит в нашем городе. Без него просто все остановилось бы. Неужели… он и до Академии дотянулся? Фантастика!
Л е г к о в. Здесь-то он кто?
О л е с я. Кто? (Пожимает плечами, оглядывает присутствующих.) По кадрам в горисполкоме… Или администратор Дома культуры — понятия не имеем. Только всё у нас — через Нерукотворова.
Л е г к о в. Исключено, в ВАСХНИЛе у начальника отдела рабочий день от и до.
К а л е н д а р е в. Странно в высшей степени. Ну что же, выпьем за Нерукотворова Второго.
Все дружно пьют.
Что он вам обещал? Данные ваши записывал?
Л е г к о в. Записывал.
О л е с я. А дело у вас к нему серьезное?
Л е г к о в. Дело жизни.
К а л е н д а р е в. Да ну! Расскажите.
С в е т л а н а. Оставьте человека в покое.
Л е г к о в. Что особенного? Сейчас выпьем, и расскажу… Итак, россияне, за здоровье самой потрясающей женщины, которую мне доводилось встречать на этом свете, за Свету.
К а л е н д а р е в. За Свету на свете.
В с е. Ура!
Л е г к о в. Не буду перечислять ее достоинства, рисовать портрет и обнародовать наши, гм… родственные отношения, скажу только, что долго тянуть с этим мы не собираемся и скоро надеемся увидеть всех вас… у нас…
С в е т л а н а. Перестань.
Л е г к о в. И не подумаю.
С в е т л а н а. Прошу тебя.
Л е г к о в (взрываясь). Ну что ты все прячешься? В тебе прямо какой-то заячий дух сидит! Слова нормального не дашь сказать. За пазухой ничего не держу, привык все выкладывать как есть. И вообще… Не понимаю я этой двойной бухгалтерии! Для себя — для других. (Весело.) Тем более мы находимся в кругу твоих самых близких… Так ведь?
О л е с я. Это уж бесспорно.
Л е г к о в. Поехали!
Пьют. Возгласы. Легков целует Светлану.
К а л е н д а р е в (вытирая губы). Теперь, если позволите, вернемся к делу вашей жизни. И о роли Нерукотворова.
Л е г к о в. Идет! (Чуть задумался. Дальнейшая речь сопровождается взмахами руки, которая очерчивает в воздухе треугольник: взлет, падение, подведение итога.) Когда-то, на заре… так сказать, у меня завелась одна мыслишка: нельзя ли выработать «морозоустойчивость» у нашей нервной системы к частым переключениям, звуковым перегрузкам, смене ритма жизни. (Оглядывает лица присутствующих, не видя никакого энтузиазма.) Задача необъятная, как вы понимаете. Я долго маялся с этим. Потом выделил более скромную проблему — нельзя ли регулировать наш гормональный баланс в нужном направлении…
О л е с я. Кто больше ест — больше и жиреет!
К а л е н д а р е в. Не спеши, девочка. Состаришься!
Л е г к о в. Верно, спешить в этом деле не надо. Два человека, съедающие в точности одну и ту же пищу (взмах), никогда не прибавляют равного веса, будь у них один и тот же рост, вес и возраст. Кто-то даже от этого количества поправится, а кто-то похудеет.
К а л е н д а р е в. Я, например. Что ни приму — все не в коня.
О л е с я. У тебя на баб много энергии расходуется. А конь ни при чем.
Л е г к о в. Я и подумал: если понять сам механизм регулирования, могут открыться неслыханные возможности для науки. (Взмах.) Прошли годы, и однажды мне показалось — кое-что найдено. (Сразу теряя весь запал.) Вот и все.
О л е с я. А дальше?
Л е г к о в. Дальше — неинтересно. (После паузы.) Я словно помешался. Доходило черт знает до чего. Мне необходим был эксперимент на животных. Понимаете? Как воздух. А жизнь опутала меня со всех сторон делишками, счетами, заботами. Я стал психовать. (Взмах.) Меня выносить невозможно стало… Короче: «Его забросили друзья, а после них ушла жена». (Взмах.) Этот факт и решил все. Уехать! Проверить. (Залпом выпил стакан.) Идею поддержали ученые, и вскоре я уехал в высокогорный совхоз.
К а л е н д а р е в (после паузы). «Ну, а Тартюф?» Нерукотворов-то что?
Л е г к о в (с трудом улавливая вопрос). А… Нерукотворов… (Наливает всем.) Он не придавал моей затее особого значения. У нас ведь теперь все что-нибудь открывают. Потом согласился — наука поддержала, ущерба государству нет. Пусть. (Взмах.) А теперь вот я им задал задачу.
О л е с я. Какую?
Л е г к о в (не сразу, потом загорелся). Как какую? Надо же решать проблему в широких масштабах! (После паузы.) Нерукотворов забегал, потребовал с меня кучу бумаг: акт комиссии, дегустационное заключение о качестве… и прочее. (Радостно оглядывает всех.) А когда удостоверился в рекордном привесе мяса, начал срочно продвигать. Обещал очень быстро.
К а л е н д а р е в. Ну раз он обещал вам, Женя, остается только ждать. Теперь готовьтесь к Ленинской. Или в академики.
О л е с я. Вот порезвимся!
Л е г к о в (мечтательно). Хотелось бы еще кое-что попробовать. Ты прав, Календарев. Теперь идея сама себя и пробьет, и протолкнет. Я свое сделал (его уже понесло), скажу наперекор герою одной потрясающей пьесы: «Жизнь практически выиграна». Даже если ничего другого не успею сделать на этом свете… все равно. Я принес часть себя в этот мир… Он — прекрасен. (Обнимает Светлану, поднимает бокал.) За жизнь, которую мы сами заслуживаем!
В вестибюле бара появляется Г е н н а д и й. Он тих и опрятен. От него веет миролюбием. В руках у него громадный букет пахучих трав и полевых цветов. Он останавливается в дверях бара, минуту прислушивается к разговору за столом, настроение его заметно меняется. Рыбкин из зала замечает его, подходит…
Р ы б к и н. На лоне, Геннадий Палыч, побывали? Быстро.
Г е н н а д и й. Давно она тут?
Р ы б к и н. Смену отработала, за апельсинчиками отстояла, а после уж… (Показывает.)
За столом.
Л е г к о в. А теперь тост скажет Светлана!
С в е т л а н а (страшно смешалась). Не люблю тостов.
Л е г к о в. Говори! (Поднимает Светлану со стула.)
С в е т л а н а (высвобождаясь). Ну, пожалуйста, не трогай меня.
О л е с я (поднимаясь). Тогда я скажу. Я пью за вас, Женя, — за стопроцентного мужчину. Где они были, настоящие мужчины? Все они были не стопроцентные, а сорокаградусные.
К а л е н д а р е в. Кто-то из нас должен оскорбиться.
О л е с я. Вся их мужская жизнь качалась между пунктами «завязал» — «развязал».
К а л е н д а р е в. Откуда такой вывод, маргаритка?
О л е с я. Я все мечтаю услышать: «До вечера, милая. Я… за тобой заеду». Я заеду за тобой. Ах, как это звучит, точно музыка в церкви! Мы ведь как привыкли: «Забежишь ко мне?»; или: «Подожди, пока освобожусь»; или: «Займи столик, а то я задерживаюсь». И так всю дорогу. (Легкову.) За вас…
К а л е н д а р е в (прерывая). Все! Завтра мы с Женей пригоним такси к парикмахерской (показывает на соседнюю дверь) и доставим вас обеих сюда.
О л е с я (игнорируя). Значит, за Легкова, который соответствует своему мужскому назначению. (Пьет.)
В зал входит Р ы б к и н, вызывает Светлану к Геннадию. Сам присаживается к столику.
В вестибюле Г е н н а д и й и С в е т л а н а.
С в е т л а н а (увидев Геннадия с цветами). Значит, все же побывал?
Г е н н а д и й. Из детсада. Вот. (Кладет букет.) Димка тебе насобирал.
С в е т л а н а (чуть виновато). А я… не успела. С утра работала, потом…
Г е н н а д и й. Вижу.
С в е т л а н а. Что ты видишь?
Пауза. Геннадий машинально ощипывает цветы.
В кои веки присела с людьми.
Г е н н а д и й. Ну, я пошел.
С в е т л а н а (поражена его поведением). Хочешь… посиди с нами?
Г е н н а д и й. Некогда мне.
С в е т л а н а. Выпьешь рюмочку и пойдешь.
Г е н н а д и й. Не пью.
С в е т л а н а. Заболел?
Г е н н а д и й. Права вернули. Надо отвыкать.
С в е т л а н а. Вернули? (Удивленно.) Значит, год целый прошел. (Задумалась.) Ну слава богу, а то уж я тебя бояться стала.
Г е н н а д и й. Это верно. Больше этого не будет.
С в е т л а н а. Чего?
Г е н н а д и й. Ничего. Живи как знаешь.
С в е т л а н а. Я и живу.
Г е н н а д и й. Ну и хорошо.
С в е т л а н а. А Димка как там… не скучает?
Г е н н а д и й. Нет вроде. (Повернулся, пошел, остановился у двери.) Больше навязываться тебе не буду. С Димкой мы договорились, как видеться. (Ушел.)
Светлана потерянно смотрит вслед; забывшись, стоит с цветами в руках.
В баре.
Л е г к о в (Олесе). Куда Света пропала?
Р ы б к и н. Сейчас появится. Потерпи, друг.
Л е г к о в (нетерпеливо встает). Нет, так не пойдет. Сейчас мы ее вернем.
Р ы б к и н. Не трудитесь. Она с мужем.
О л е с я (Рыбкину). Да качай ты отсюда, ей-богу. «С мужем». Был, да весь сплыл. Понял?
Р ы б к и н. Много на себя берешь.
К а л е н д а р е в. Что это вы все сразу расстроились? (Легкову.) Один небольшой тост, и она явится как солнца луч среди ненастья. (Встает.) Сейчас нам стало известно о новом достижении, даже научном открытии — и оно принадлежит нашему другу Евгению Легкову. Есть идея…
О л е с я. По-моему, опять речь толкает.
Р ы б к и н (бормочет). И такой заметной личности, государственного масштаба, можно сказать, Барышеву хотят подсунуть.
О л е с я (Рыбкину). Доиграешься!
В дверях С в е т л а н а с цветами.
Р ы б к и н (Олесе). Не нравится? А мне, по-твоему, все у вас нравится? Думаете, если приезжий, так ничего и не узнает? (Громче.) Пусть товарищ Легков поступает как хочет, только такой яркой индивидуальности очки втирать не позволю… Все доложу о докторе… и прочее.
К а л е н д а р е в (миролюбиво). Заткнись! На. (Дает выпить.)
Л е г к о в (чуть угрожающе). Пусть скажет. Он еще не до конца выговорился.
Р ы б к и н. Я свое приму, не волнуйся, Календарев. (Пьет.) Но когда человек собирается сделать непоправимую глупость, он хотя бы должен иметь полную, всестороннюю информацию.
К а л е н д а р е в (резко). Притормози, парень!
Р ы б к и н. Ты же любишь веселье, «открыватель»?
Л е г к о в (наливаясь гневом). Что она тебе сделала? Может, ты ей чересчур много задолжал? А? (Двигает на него стол.) Информатор замочный. (Увидел Светлану.) Идем отсюда. (Тащит ее.) Идем, я сказал!
К а л е н д а р е в (растерянно). Да куда же вы? Не уходите. (Рыбкину.) Я тебе, у… (Замахивается, потом бежит за Легковым, дергает его.) Остановитесь же… скоро открытие, ребята! Надо же всем вместе. Так нельзя, праздник же! (Растерянно.) Ушли. А так здорово все началось.
З а т е м н е н и е.
Комната Светланы сразу после ресторана. С в е т л а н а зажигает свет, опускается в кресло с цветами на коленях; Л е г к о в помещает цветы в вазу, вынимает из портфеля пластинку, ставит. Звучит знакомое: «А может, снова, дорогая…»
Л е г к о в. Думаешь, о тебе забыл? Вот! В том же киоске.
С в е т л а н а (кивает; после паузы). Послушай, Жень, давай уедем.
Л е г к о в (еще не осознавая). Это — мысль.
С в е т л а н а. Пока Димка в детском лагере, возьму отпуск на две недели. И уедем.
Л е г к о в (вскакивает). Немыслимая женщина! Как же это мне не пришло в голову. Можно ведь добыть путевки. В какое-нибудь Кемери или на южный теплоход «Россия».
С в е т л а н а. Не надо путевок. Поедем в Москву. Походим по выставкам, театрам, в Химки смотаемся. Можно потанцевать разочек. Я ведь люблю танцевать. Представляешь, мы вдвоем, музыка и никого знакомых.
Л е г к о в. Не представляю. Сколько тебе надо на сборы?
С в е т л а н а. Не знаю, не думала.
Л е г к о в. Можем завтра уехать?
С в е т л а н а. Ты что? Надо об отпуске договориться, Димку повидать, себя как-то в порядок привести.
Л е г к о в. И это все? Минутку. (Вынимает записную книжку, набирает телефон, в трубку.) Олесю Огаркову, пожалуйста. (Закрывает трубку рукой; Светлане.) Сейчас. (После паузы, в трубку.) А… Ну хорошо. (Светлане.) Через десять минут появится. Пошли дальше. (Набирает.) Девушка, Москву надо срочно. Что? Нет, в учреждение. Двести двадцать три сорок три два ноля, вызвать Нерукотворова… Через сколько? Спасибо, вы прелесть. Что? Прелесть, говорю. Жду. (Вешает трубку, набирает снова.)
С в е т л а н а. Погоди. Надо же все продумать. Я ведь сказала в качестве идеи.
Л е г к о в. Какой идеи? Завтра нас здесь не будет. Еще один звонок. (Помолчав.) Ты не могла бы пойти… помыться?
С в е т л а н а. Помыться?.. А… (Выходит.)
Л е г к о в (набирает). Алло.
В луче прожектора возникает Л и д и я. Она полулежит на тахте, дымится сигарета, рядом бутылка пепси. Делает два глотка из горла, затем закидывает руки за голову, смотрит в потолок. Во всем неряшливое безразличие. Разбросаны детские вещи. Звонок телефона, она лениво тянется к трубке.
Это ты?
Л и д и я. А кто же еще может быть?
Л е г к о в. Ну мало ли, не туда попал… Как с работой у тебя?
Л и д и я. Нормально. Обещают.
Л е г к о в. Что-нибудь конкретное?
Л и д и я. Конечно.
Л е г к о в. А что именно?
Л и д и я. Разное.
Л е г к о в. Ну а все-таки?
Л и д и я. Либо роль в кино, либо диспетчером на грузовик.
Л е г к о в. Ты издеваешься?
Л и д и я. А что, собственно, ты так встрепенулся? Боишься, я денег попрошу?
Л е г к о в. Нужны? Пожалуйста. Еще подкину.
Л и д и я. Ничего мне не нужно. До свидания. А чего ради ты звонил?
Л е г к о в (озадачен). Уезжать собрался. Вот и решил справиться о твоих делах.
Л и д и я (быстро). Куда?
Л е г к о в (уклоняясь). Недалеко.
Л и д и я. Надолго?
Л е г к о в. Недельки на две. Устраивайся, где предлагают, потом переменишь.
Л и д и я. Не беспокойся, устроюсь. Пока. (Вешает трубку.)
Л е г к о в (кричит в кухню). Эй! Можешь войти.
С в е т л а н а (входя). Все в порядке?
Звонок телефона — это междугородная.
Твоя Москва.
Л е г к о в (кричит в трубку). Товарищ Нерукотворов, замечательно, что я вас застал… Легков! Легков, говорю. Да, везучий. Как? А… «Легков легок на помине»? Это вы хорошо пошутили. У меня небольшая просьба к вам… нет… знаю, что рано. Тут другое. Не могли бы вы мне номер в гостинице организовать?.. Любой. Что?.. Люкс так люкс. Гуляем! (Растроганно.) Ну, спасибо. Ну, удружили!.. Если с делами прояснится… на месте все решим. (В полном восторге.) До скорого! (Вешает трубку.) Нет, ты видала, каков мужик, а? (Вскакивает, бегает по комнате.) Поразительный человек все-таки. Звоню под самый конец рабочего дня, обрушиваюсь с просьбой… В ответ — ни одной раздраженной интонации, сплошная приветливость и забота о просителе.
С в е т л а н а. Неужели все получилось? Кто бы мог подумать!
Л е г к о в. Просто ты не знаешь его! Это же колоссальный тип. Черт дери, здорово как! Ты-то счастлива?
С в е т л а н а. Не то слово. (Прижимаясь к нему.) Съездим, Женя, а там будь что будет.
Л е г к о в. Ну, опять она свое завела. И потом будет все то же самое. Ясно? Жилье подкинут, производство наладят… А больше и желать нечего. Живи, радуйся. (Любуясь ею.) Ну и повезло ж мне с тобой!
С в е т л а н а (сияя). Это уж точно.
Звонок телефона.
(Берет трубку.) Алло! Да, Женя от меня звонил. Знаешь, Олесенька, у нас идея… Нет, не с выставкой. Раз Вальке надо это — пусть. А как ты полагаешь, недельки на две мне отпуск дадут? Какой юг!.. В Москву… Договорись с начальством, что одна справишься. А? Выручи. (Вешает трубку.)
Л е г к о в (ищет на стойке пластинку, ставит что-то веселое, быстрое; когда Светлана освобождается, подхватывает ее). Уу-ух, та-та-та…
С в е т л а н а (преображаясь). Если захотим, сможем вот так каждый день. (Танцует.) И за что мне это? (Закидывает руки ему за шею.)
Л е г к о в (в такт). То ли еще будет! То ли еще… Ой, ой, ой!
З а т е м н е н и е.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Комната Светланы две недели спустя. С в е т л а н а одна, распаковывает вещи, что-то напевая. В ее фигуре новая мягкость, женственность. Звонок в дверь. Она открывает, на пороге — Л и д и я.
Л и д и я (почти бодро). Извините, что я к вам вторгаюсь…
С в е т л а н а (после легкой заминки). Проходите.
Л и д и я. Вы знаете, я бы не посмела, но мне сказали что у вас… я могу узнать, где Евгений.
С в е т л а н а. Он в Москве.
Л и д и я. Значит, вы вернулись, а он еще остался?
С в е т л а н а. Значит, так.
Л и д и я. Не могли бы вы его разыскать? Он очень нужен. Тут такие обстоятельства… у нас.
С в е т л а н а (прерывая). По правде говоря, мне не хочется вас слушать.
Л и д и я. И не надо. А сколько он еще пробудет?
С в е т л а н а. Пока не решится его дело.
Л и д и я. Значит, он по делам поехал? Чего же он там ждет?
С в е т л а н а (уклоняясь). Он, наверно, вам говорил о новой работе?
Л и д и я. Ничего он мне не говорил. Понимаете… Он перестал мне доверять. Раньше он делился со мной буквально всем, а теперь (разводит руками) все разладилось. Как первый день переночевал, так больше не появлялся. Даже вещи свои не стал забирать. Из-за вас видно. (Взглянула на Светлану.) Хотя у нас, может, кое-что изменится. Так как его все-таки найти?
С в е т л а н а. У меня есть его телефон.
Л и д и я. Ах, это ровно ничего не даст. Он и разговаривать со мной не станет. А мне необходимо ему сообщить.
С в е т л а н а. Тогда не знаю. (Встает, начинает заниматься дальнейшей распаковкой.)
Л и д и я (тоже встает). Наверно, вы сейчас единственный человек который имеет на него влияние. (После маленькой паузы.) Может быть, вы попросите его поговорить со мной?
С в е т л а н а. Не думаю, что это лучший вариант.
Л и д и я. Я понимаю, но другого… просто нет. Позвоните ему, пожалуйста, вам ведь это совсем нетрудно. Какое это имеет значение при ваших…
С в е т л а н а. Никогда ему не звоню.
Л и д и я. Я не стала бы просить вас, но… каждый из нас может оказаться в моем положении. И вы тоже.
С в е т л а н а. Вот. (Пишет на листке.) Звоните. Я тороплюсь к сыну за город.
Л и д и я (обрадованно). Вот видите, у вас тоже есть сын. Вы не можете меня не понять, у меня маленький ребенок. И теперь, кажется…
Звонок телефона.
С в е т л а н а (взяла трубку). Да.
Пауза; чей-то монолог не дает ей вставить ни слова.
Да только что… и я тоже… не могу сейчас… тебя здесь ждут… Нет, просто с тобой хотят поговорить. (Протягивает трубку Лидии.) Нате. (Взяла какие-то вещи и вышла из комнаты.)
Л и д и я (с опаской берет трубку). Женя? Это… я… да, ЧП… Когда ты вернешься?.. (После паузы.) Ничего особенного, просто… (Заминка.) Кажется, я… (После паузы.) По-моему, этого следовало ожидать. Именно так. Что собираюсь делать? Не знаю. Может быть, ничего. (После паузы.) Когда-то мы ведь мечтали с тобой об этом… Твое дело. (Кладет трубку.)
Входит С в е т л а н а.
С в е т л а н а. Поговорили?
Л и д и я. Поговорили.
С в е т л а н а. Могли бы, как кончили, меня позвать к телефону.
Л и д и я. Не до этого было. (Поднимаясь.) Спасибо, я пошла. (Оглядываясь.) Не расстраивайтесь, он перезвонит. Уж будьте уверены. (Остановилась в дверях.) Конечно, глупо давать советы взрослой женщине… Только зря вы с ним связались. (Поморщилась.) Вообще-то он ненадежный человек. Сами убедитесь. (Уходит.)
Светлана сидит неподвижно. Звонок телефона.
С в е т л а н а (делает над собой усилие, берет трубку). Да.
Г о л о с О л е с и. Наконец-то! Вижу, в окне свет горит, думаю, вернулась, а ты не подходишь.
С в е т л а н а. Как ты, Олесенька? Справилась?
Г о л о с О л е с и. Шикарно. Ты бы видела, какие товарищи у меня обслуживались. Люби — не хочу. Вы вместе вернулись.
С в е т л а н а. Порознь.
Г о л о с О л е с и. Прекрасно! Наконец-то побудем вдвоем. Поездкой довольна?
С в е т л а н а (мечтательно). У меня в жизни другой такой не было!
Г о л о с О л е с и. Еще бы! Любовь — и на всем готовом. Гостиница, рестораны, принято — подано.
С в е т л а н а. С гостиницей не получилось. И готовила в основном сама.
Г о л о с О л е с и. Да ты что? У вас же бронь была?
С в е т л а н а. Не было. Вызвали их Нерукотворова куда-то, а он забыл распорядиться. Да какое это имеет значение? Подруга нашлась. Сама — на даче, нам городские ключи оставила.
Г о л о с О л е с и. Это ж еще лучше! Можно сказать, репетиция семейного сосуществования.
С в е т л а н а. Именно. Репетиция.
Г о л о с О л е с и. Послушай, что мы время-то перетираем. Беги ко мне.
С в е т л а н а. Не могу — к Димке спешу. Вечерком повидаемся.
Г о л о с О л е с и. Вечерком?.. (Заминка.) Можно, конечно.
С в е т л а н а. Ты занята?
Г о л о с О л е с и. Один руководящий товарищ тут клеился… Грозился заехать. Да черт с ним. Пусть у двери потолкается, больше ценить будет. Я тебе попозже еще звякну. Идет?
С в е т л а н а. А… выставка была?
Г о л о с О л е с и (чересчур поспешно). Еще бы! Народу!
С в е т л а н а (быстро). Провалилась?
Г о л о с О л е с и. Кто тебе такую чушь намолол? Ничего не провалилась.
С в е т л а н а. Что ты юлишь? Говори как есть.
Г о л о с О л е с и. Кто только не был! И с комбината, и горторга. Пять дней подряд — шутка ли!
С в е т л а н а. Я тебя не об этом.
Г о л о с О л е с и. Да что они все понимают?! Кто-то им сказал — выставка детских рисунков, все ахали, охали. Как узнали, кто художник на самом деле, так пошло-поехало.
С в е т л а н а. А…
Г о л о с О л е с и (осторожно). У тебя, Светка, эти бабы твои и правда немного смахивают на детские рисунки. Я как-то раньше не обращала внимания.
С в е т л а н а. Теперь обратила? Ну, молодец. Значит, перезвонишь, как освободишься?
Вешает трубку, нехотя рассовывает оставшиеся в чемодане вещи; потом переложила в сумку подарки, уже совсем готова, а все не уходит. Звонок телефона, она кидается к нему.
Да… Господи, наконец-то! Боялась, не перезвонишь.
Г о л о с Л е г к о в а. Ты же сама висишь на телефоне.
С в е т л а н а. Это Олеська.
Г о л о с Л е г к о в а. Что она тебе сказала? (Пауза.) Лидия.
С в е т л а н а (растерянно). Ничего такого.
Г о л о с Л е г к о в а. Я же слышу по твоему голосу, что она тебе все выложила.
С в е т л а н а (глухо). Что?
Г о л о с Л е г к о в а. Только верь мне, пожалуйста. Абсурд какой-то. Не хочу ни минуты, чтобы ты даже в голову себе забирала. В первый день, как я приехал. (Пауза.) Не сдержался, одичал, понимаешь… С тех пор я ее вообще не видел. Веришь? Эй! Ну, что ты молчишь? Выругайся, что ли.
С в е т л а н а (тихо). Кончилась репетиция, жизнь началась. (В трубку.) Верю, дорогой. (Медленно вешает трубку. Села в кресло, обхватив голову руками.)
Звонок в дверь. Светлана не открывает. Второй длинный, третий, как будто робко дотронулись, и все смолкло. Внезапно, точно ее толкнуло что-то, Светлана срывается с места, открывает. В дверях — п е в и ц а (шикарная женщина.) Мгновенное замешательство. Неузнавания-узнавания, и они входят в комнату. Певица очень изменилась, но это не просто перемена, а другой облик — короткие опавшие волосы, осторожная, словно ощупью, походка, с усилием говорит, часто переспрашивает. Она та же, но, что называется, «как подменили». На ней плащ, в руках сумка, зонт.
П е в и ц а (после паузы, потом скороговоркой). Не ожидали? Была в парикмахерской, сказали — вы дома. Извините. Просто решила — пусть не вовремя, все равно. (Показала на голову.) Не могу же я так на люди выйти. В санаторий вот уезжаю. Вы не сердитесь, правда?
С в е т л а н а (с трудом вникая в сказанное). Конечно… Приведу вас в порядок. Значит, все позади? (Машинально ищет какую-то вещь, отодвигает пустой чемодан, потом незаметно снимает со стены портрет певицы.)
П е в и ц а. Я была уверена в вас. (Пауза.) Мне бы хоть чуть войти в форму. Знаете, какой ужас, как назло, рекламные открытки пустили в продажу — цветущая, победная. До отвращения. И вдруг… вот это. (Показывает на себя.) Узнают — отвернутся от негодования. (Пауза.) Как-то раньше не замечалось, что люди не прощают, когда мы теряем для них свою привлекательность. Им кажется, словно их обманули. Жестоко, но факт. (Пауза.) Пыталась вчера даже из больницы вам дозвониться. Не застала.
С в е т л а н а (плохо слушала, но интонацию отчаяния уловила). Вот, как раз сегодня приехала. Видите, только чемодан разобрала.
П е в и ц а. Значит, были в отпуске, отдыхали? Какое счастье! Наконец-то вы вырвались! Уверена, что не одна!
С в е т л а н а. Не одна.
П е в и ц а. Замечательно! (Растерянно осматривается.) Все-таки я не вовремя. Вы его ждете? Но, понимаете, куда я такая… (Опять показывает на голову.) Все не привыкну к себе никак.
С в е т л а н а (теперь она уже взяла себя в руки). Лучшего момента и не придумаешь. (Начинает быстро хлопотать возле гостьи, снимает с нее плащ, отбирает зонт.) Сейчас все придумаем. Можете немного подождать? Мне только к сыну съездить. Располагайтесь как дома.
П е в и ц а (чуть улыбнулась). Какая вы… просто не налюбуюсь. Все при вас — внешность, талант, любовь близких, — что может быть выше этого? Вы живете чисто, самоотверженно, поэтому счастье само к вам в руки плывет.
С в е т л а н а. Ой-ой! И не говорите — сама удивляюсь!
П е в и ц а. А я что сумела? От бога было дано все, а как-то так, сквозь пальцы… Много всего растратила. Мой девиз был — ни дня без новых приключений. Может, оттого, что предчувствовала? (Пауза.) Презирала безденежных мужиков, в которых нет шику, этакой разгульной широты. Чтоб после спектакля корзины, поклонение… (Пауза.) Мужа-то я почти в расчет не брала. Между нами, я даже стеснялась, когда он в театр приходил. Станкостроитель, без чинов, без степеней. (Пауза.) А в больницу-то он по два раза на дню…
С в е т л а н а. Как вы несправедливы к себе! Столько радости людям дарите! Кого-то, может, одного и обидите, даже мужа, но сотни, тысячи слушают вас на сцене, и жизнь становится прекрасной, торжествует красота. (Улыбнулась.) В зале-то все ведь равны. И со степенью, и без, и удачники, и обделенные судьбой. Для всех них — вы богом отмеченная. (Дотронулась до ее плеча.) Не думайте ни о чем! Поправились, остальное все приложится.
П е в и ц а (качает головой). Нет. Многое отпадет. Знаете, переживешь такое — и выработаешь для себя новую шкалу ценностей. Окажется, что муж, с его молчаливой преданностью, чувством собственного достоинства, — на верхней планке. (Махнула рукой.) Так-то. (Пауза.) А сейчас вот вызвала такси и убежала, пока он в аптеке. Надо было бы ему позвонить…
С в е т л а н а. Дозвонитесь, скажете, что остаетесь у меня на пару дней до санатория. Не возражайте. Поживете, оправитесь, а я помудрю над вашей головой. Идет? Вы даже не представляете, как меня выручите! (Роется в шкафу, кидает ей халат, рубашку.) Остальное — найдете. (Быстро набрасывает куртку, хватает сумку с подарками.) К вечеру буду. (Оборачивается.) На телефон не обращайте внимания, а сами звоните сколько угодно. Договорились? (Не дав певице опомниться, машет ей рукой. Та растерянно, уже не бодрясь, опускается на стул, снимает туфли, откидывается изможденно.) Бог мой, что бы я делала без этой женщины! (Возится у двери, весело.) Душ — там, не откладывая приведите себя в порядок.
Певица устало поднимается, скрывается в ванной. Звонок телефона, один, другой. Светлана стоит у порога не в силах двинуться.
З а т е м н е н и е.
Бар, превращенный в эстрадно-молодежное кафе «Минутка». Здесь почти ничего не изменилось. Вместо батареи фруктовых бутылок и банок — вазочки с печеньем, плитки шоколада, сигареты. На протяжении сцены будут звучать вперемежку пленки «АББА», «Бони М», прекрасная музыка ансамблей «Песняры» и «Червона рута», слышатся отчаянно безоглядные голоса Аллы Пугачевой, Софии Ротару. За столиком О л е с я и Н е р у к о т в о р о в пьют кофе и пепси-колу с апельсинами.
Н е р у к о т в о р о в (левая, свободная рука его находится где-то в районе талии Олеси, хотя об этом можно только догадываться; он размягчен, умилен). Оставим тебя здесь буфетчицей. Об этом я договорюсь, не беспокойся.
О л е с я. Только мечтать.
Н е р у к о т в о р о в. А что тут мечтать, сказано, мамочка, — все.
О л е с я. А не мелко ли? Менять роль известного у клиентуры мастера на роль буфетчицы? Как вы полагаете?
Н е р у к о т в о р о в. Тоже сказала! Да ты знаешь, сколько это место стоит? Чистый случай, что прежний бармен ушел.
О л е с я. Значит, все приплачивают, а мне даром?
Н е р у к о т в о р о в (веско). Сколько надо, я им подкину. Случай такой редко выпадает. Свалял малый дурака. Ему, видишь ли, в буфете не престижно. А сущность все равно одна.
О л е с я. Какая?
Н е р у к о т в о р о в. Спрос превышает потребление, остальное — детали.
О л е с я. Красиво говорите. Ни о чем думать не надо. Все само в руки плывет. (Прихлебывая кофе.) Я о такой жизни и не грезила. Начну перестраиваться. Главное ведь здесь — химичить научиться. По-умному.
Н е р у к о т в о р о в (после небольшой заминки). Нет, мамочка. Этого не надо.
О л е с я (очень удивлена). А как же тогда?
Н е р у к о т в о р о в. Работать надо честно. А оно само перепадет, не беспокойся. (Тянет губами.) На уголовщину никогда не иди. Гиблое дело. (Пьет.) В тот момент, когда в первый раз схимичишь, в тот самый момент, считай, «век уж твой отмерен», как сказал поэт… Так что нельзя.
О л е с я. И вы никогда… сами-то… ничего?
Н е р у к о т в о р о в. Никогда. Ничего.
О л е с я. С чего же вы тогда целыми днями хлопочете? Расстраиваетесь. Я-то думала…
Н е р у к о т в о р о в. Зря думала. Я — за так. Посему всюду желанен, все меня угостить норовят. (Пьет.) А коли… само что-нибудь набежит — другое дело. Только в ручку не гляжу. Себя уважаю.
О л е с я. Ух вы! Ну-ну!
Н е р у к о т в о р о в (тяжело вздохнул). Вот дело ведь какое. Кажется, и не проживу без тебя теперь.
О л е с я. Уж как-нибудь.
Н е р у к о т в о р о в (с силой). Выходи за меня. Ноги тебе мыть буду. (После паузы.) Если б ты знала, как мне охота тебе хорошую жизнь наладить. Такой смысл у меня теперь появился.
О л е с я (после паузы). Хорошая жизнь, Иван Сидорыч, не для меня. Не привыкну я к ней.
Н е р у к о т в о р о в. Кто к ней не привыкнет. К ней всякий привыкнет. И притом моментально.
О л е с я. Надо через мое пройти, чтобы понять.
Н е р у к о т в о р о в. Попытаемся.
О л е с я. Одна только Светка Барышева способна меня понимать. А почему? Потому что она тоже через это прошла. Как говорится, у нас с ней под надстройкой сходный базис.
Н е р у к о т в о р о в. Что у тебя было или не было, мне известно. Так что не пугай.
О л е с я. Узнавали?
Н е р у к о т в о р о в. А то нет! Равнодушия к твоей жизни я проявлять не могу. (Разводит руками.) Коли она теперь и моя тоже.
О л е с я. С чужих слов, Иван Сидорыч, мою жизнь не постигнешь. Ее надо — из первоисточника. Вот к примеру, была у меня в Москве любовь. Интересно вам, надеюсь?
Н е р у к о т в о р о в. Непременно.
О л е с я. Первая и последняя. Этому парню я готова была не то что ноги мыть, как вы выражаетесь, а под нож за него. А оказалось, всерьез я ему не нужна. Всегда он, бывало, обрадовать тебя спешит, развеселить старается. Как будто жизнь чрезвычайно милая, праздничная штука. Люди хохочут, компания пестрая, а я гляжу на него — и аж губам больно, как люблю. Гуляли мы с ним долго. Когда со Светкой перекочевали сюда, он и тогда часто наведывался, скучал. А привязать его к себе не сумела.
Н е р у к о т в о р о в. Вот тебе и скучал.
О л е с я. Думала, придет время, зарегистрируемся, а пока… куда этому телку семью заводить? Ему ж только бегать хочется. (Задумалась.) Однажды возникла здесь, Октябрьском клубе деятельница. Эдакий комсомольский вожак в юбке. Наладила она, переналадила все кружки: самодеятельности, авиалюбителей, кинолюбителей и филателистов. Хваткая, благополучная. И ни с того ни с сего мой теленок точно в транс вошел. Киностудию московскую забросил, каждый день здесь. Будто магнитом скрепку притянула…
Н е р у к о т в о р о в. Ну а ты?
О л е с я. Я? Вспомнить стыдно.
Н е р у к о т в о р о в. Била ты ее, что ли?
О л е с я. Не била. Но в мыслях что у меня творилось, лучше не вспоминать. Никогда бы я, дорогой вы мой Иван Сидорыч, не поверила… Все о ее смерти мечтала. (Помолчала.) Меня подкосило не то, что эта комсомольская богиня его отняла и всю мою жизнь перевернула. А… что она такая правильная, ничего не хлебнула, все-все ей даром досталось. Без всяких ее усилий.
Н е р у к о т в о р о в. И чем кончилось?
О л е с я (не сразу). Чем? Свадьбой!
Н е р у к о т в о р о в. Ну и какой твой грех? Ты же ничего не сделала.
О л е с я. Мало что! Я-то знаю про себя, чего хотела.
Н е р у к о т в о р о в. Не знаешь!
О л е с я. Я могла убить не задумываясь. Будь на то благоприятные обстоятельства.
Нерукотворов, Чепуха! Когда б они были, эти благоприятные… ничего бы ты и не сделала. Поняла? В том-то вся штука.
О л е с я (после паузы). А вы почем знаете?
Н е р у к о т в о р о в. Уж как-нибудь эту подкладочку жизни я с малого расстояния разглядывал. И с фарцой приходилось, запугивали меня. Ты, Олеся, настоящий человек и никогда другим быть не можешь. (После паузы.) Я — другое дело, я уже испорченный.
О л е с я. Вы-то чем?
Н е р у к о т в о р о в (пожимая плечами). Да хотя бы враньем. Знаешь, сколько хороших людей я обманул? Какому-нибудь бедолаге обещаю: приеду — устрою. Он меня ждет не дождется, а я в другом городе сижу, пивцо попиваю. Я и думать забыл о нем. Потому что там, в глубоком нутре своем, знаю — не могу помочь. Уже в тот самый момент, когда обнадеживаю, знаю. Мне бы честно сказать, а я не могу. (Горячо.) Моя подлость, что привык к человеческой благодарности. К восторгу… даже от одного моего присутствия. (После паузы.) Вот я и обещаю всем направо-налево, а потом бегаю, чтобы не догнали.
О л е с я. Но многим-то вы помогали.
Н е р у к о т в о р о в. Пусть. Но те, которые на лавочке просидели или дома до рассвета прождали. Им-то каково! Тут драмы, да какие! А я и поинтересоваться боюсь. (После паузы.) Вот какой я с изнанки. Так что ты думай, Олеся, хорошо думай, прежде чем со мной связываться.
О л е с я. Я уже подумала.
Н е р у к о т в о р о в. Да?
О л е с я. Не могу я вас любить, Иван Сидорыч. Хороши вы, плохи ли, не могу, и все. А без любви куда денешься. Это ведь одна слава, что женщине хоть бы с кем, лишь бы не одной. Если хотите знать, для бабы не с тем быть — вот что страшно. А одной — ерунда! (После маленькой паузы.) И в буфетчицы не пойду. Тоже не по мне, извините уж. Привыкла я со Светкой. Она мне вроде семьи.
Входит С в е т л а н а.
Вот, явилась красавица. (Оглядывает ее.) Медовый месяц. Как любовь преображает, а, Иван Сидорыч?
Светлана, увидев Олесю с Нерукотворовым, осторожно присела к другому столику. Положила сумку. Торопливо развернула газету, жадно читает.
Н е р у к о т в о р о в (тихо). Ты совсем-то не отказывайся от меня. Я ведь не тороплю.
О л е с я (возвращаясь к прежнему тону). Ну… если вы согласны ждать, другое дело. Человек предполагает, а бог располагает, так ведь?
Н е р у к о т в о р о в (вздохнул). Ладно, иди к своей «семье». Вечером, может, что-нибудь сообразим? Я все равно еще работать здесь буду. (Достает свои блокноты.) А он жив?
О л е с я. Кто?
Н е р у к о т в о р о в. Твоя бывшая любовь.
О л е с я. Жив, жив. Вам-то что?
Н е р у к о т в о р о в. Ничего. Если человек жив — еще ничего не потеряно.
О л е с я. Все потеряно.
Н е р у к о т в о р о в. Э… э… мамочка. Жизнь порой такие коленца выкидывает.
О л е с я (пожимает плечами, идет к Светлане). Привет, подруга.
С в е т л а н а (опуская газету, которую дочитала). Привет.
О л е с я. Что-то ты не больно счастливая.
С в е т л а н а (запальчиво). А почему я должна быть счастливой? Кто сказал, что человек обязательно должен быть счастливым? Хорошее, плохое — все жизнь.
О л е с я. Не к добру ты зафилософствовала. Ладно. Что будем делать?
С в е т л а н а (бодрясь). На-ка, почитай. (Дает ей газету.)
О л е с я (вслух). «Наука расширяет горизонты. В крымском совхозе имени Щорса». Уже интересно. (Читает про себя, затем вслух.) «Опыт Е. Легкова должен быть тщательно изучен и для последующей наладки серийного производства спецпродукта, изготовленного пока лабораторным способом…» (Откладывает газету.) Ну и ну! Уже в газету залетел. Значит, теперь все! (Протягивает Светлане пачку сигарет.) Будут Легкова пропагандировать и внедрять. Только мы его и видели.
С в е т л а н а (берет сигарету). Увидим.
О л е с я (снова взяла газету). Нет, вы только подумайте, что здесь сказано! (Отбрасывает газету.) Вот это да! Вот это амплитуда!
Входит сильно запыхавшийся К а л е н д а р е в под руку с Л и д и е й. Через плечо у него магнитофон, из которого постукивает ритмическая музыка.
К а л е н д а р е в (Лидии, показывая на Нерукотворова). Я ж говорил. А вы — «прячется». (Усаживает Лидию за столик к Нерукотворову, сам с играющим магнитофоном подсаживается к Светлане и Олесе.) Ну что, девочки? Цветы мои запоздалые. (Целует каждую.) Не забыли ли вы, что сегодня открываем дискотеку? Первую в нашем городе.
О л е с я. У тебя все — первое.
К а л е н д а р е в (не реагируя). И, в отличие от кафе, есть установка (восторженно) крутить музыку всех стран мира! Ура! (Запускает звук на полную мощность с записью финской певицы Марион. Тут же возвращает звук к прежней громкости.)
Светлана и Олеся переглядываются.
И учтите (грозит), не надо этих… переглядок, скепсиса. (Захлебываясь.) Дискотеки — новая форма проведения досуга молодежи. Ясно? Они должны совместить танцы, музыкальные ретроспективы, состязания «веселых и находчивых», «живую газету». Понятно?
О л е с я. Давай «совмещай»!
К а л е н д а р е в (сникая). Ты — против?
О л е с я. Чересчур много ты всего стал совмещать.
К а л е н д а р е в. Прогресс, незабудка, темпы. Город наш преображается, соответствуя неутолимым культурным аппетитам его граждан.
О л е с я. Город-то растет… А с тобой вот что творится?..
К а л е н д а р е в. Со мной?.. Ничего. (Ставит магнитофон, выключает.) А тебе кажется, я стал много суетиться?
О л е с я. Ничего мне не кажется. Открывай свои кафе, дискотеки, толкай речи. (Показывая на газету.) Люди в это время в Вавиловы выходят, миры открывают, а ты — дискотеки.
К а л е н д а р е в. Хм… (Углубляется в чтение газеты, присвистнул.) А сам где?
С в е т л а н а. Заглянет попозже. (Посмотрела в сторону Лидии.) Пожалуй, лучше дома его подожду.
О л е с я. Этого еще не хватало! Ну-ка, товарищ Календарев, не можешь ли ты проводить свою даму поближе к дискотеке? И в хорошем темпе.
К а л е н д а р е в. Если прикажешь, дорогая… (Идет к столу Нерукотворова, Лидии.) Как трудоустраиваемся?
Л и д и я. Подождать надо.
Н е р у к о т в о р о в. На грузовик она не хочет, а роли так, по заказу, не комплектуются.
Л и д и я. Вы же обещали с Минском связаться?
Н е р у к о т в о р о в. А вы полагаете, не связывался?
Л и д и я. Ничего я не полагаю. Просто спешу устроиться.
К а л е н д а р е в. А может, согласимся на грузовик? Сугубо временно. Если что, помогут.
Л и д и я. На грузовике я не смогу.
К а л е н д а р е в. Ерунда, научим.
Л и д и я. Не в этом дело. Мне тряска противопоказана.
Н е р у к о т в о р о в. Ну, знаете, мамочка. У вас очень высокие запросы.
Л и д и я. Нет у меня запросов. А трястись по ночам мне нельзя, я беременна.
К а л е н д а р е в. Беременна?
Л и д и я. Ну да. А что тут такого?
Н е р у к о т в о р о в. Ничего такого, вы женщина, это естественно. Только… (Открывает блокнот.) Это же нигде не зафиксировано. Абсолютно нигде.
Л и д и я. Зафиксируйте. Когда тот раз договаривались, я еще не знала.
Н е р у к о т в о р о в (растерян). Что ж с вами прикажете делать?
Л и д и я. Сама не знаю. (Махнула рукой.) Образуется как-нибудь.
Н е р у к о т в о р о в (записывая). Ну, загляните завтра, попробую. (Спохватывается.) Может, вас сюда буфетчицей порекомендовать. Временно. Место вакантное.
Л и д и я. Это уже более вероятно.
К а л е н д а р е в (Нерукотворову). Пока! (Выводит Лидию в вестибюль.) Как это вы умудрились? В такой неподходящий момент.
Л и д и я. А у меня подходящих не бывает.
Календарев подает плащ Лидии, закуривает. Входит Л е г к о в с газетой в руках, он возбужден, торопится.
Л е г к о в (увидев Лидию). Что ты здесь делаешь?
Л и д и я. Устраиваюсь на работу. Ты сам настаивал.
Л е г к о в. В новое кафе?
Л и д и я. Ну да. Буфетчицей. Единица освобождается.
Л е г к о в. Этого только не хватало!
Л и д и я (делает шаг к двери, пошатнулась, села на стул, прикрыв глаза). О-ох!
Л е г к о в. Что с тобой?
Л и д и я (качнулась). Нехорошо…
Л е г к о в. Господи. (Подхватывает ее.) Что ты? Ну что ты? (Тормошит.)
Л и д и я (приоткрывает глаза). Иди, иди.
Л е г к о в (в панике). Так плохо, а? Ты побелела вся.
Л и д и я. Ничего. Топай. (Открывая глаза.) Все нормально. (Пытается подняться.)
Л е г к о в (помогая ей встать). Минуту, сейчас такси достанем. Вот так. Да обопрись, черт дери!
Они уходят. Календарев возвращается к столику. Светлана нервно оборачивается на хлопнувшую дверь.
О л е с я (Светлане). Не дергайся. Мадам отчалила, теперь можем устроить достойную встречу нашему новатору, нашей гордости.
С в е т л а н а. Да, я обещала.
К а л е н д а р е в (растерянно). Глупости, мы в дискотеку опаздываем.
О л е с я. Не расстраивайся, на тот свет не опоздаем.
К а л е н д а р е в. Этого, цикламенчик, мы знать не можем. Идемте, надо же все учесть, порядок навести.
О л е с я (мечтательно). Там, наверно, милиции…
К а л е н д а р е в. Это уж как водится.
О л е с я. Без драки точно не обойдется. Люблю! Хоть тут на мужские качества посмотришь. (Кричит.) Но мы, Валечка, отсюда не двинемся! У Легкова на душе праздник, а мы ответим ему черствым хамством и потопаем в твою дискотеку?
К а л е н д а р е в (после паузы). Да… у него сейчас на душе большой праздник!
З а т е м н е н и е.
Прошло всего несколько дней. На скамейке в парке, вблизи кладбища, С в е т л а н а и Г е н н а д и й. Далекая траурная музыка. Впоследствии, когда придет Олеся, Геннадий будет сидеть молча, как декорация. Чуть подступают впервые осенние сумерки, первый листопад.
С в е т л а н а (прерывая молчание, хрипло). Не могу… Не могу просто.
Г е н н а д и й (мычит). М-м…
С в е т л а н а. Ну, с чего это? Никогда он особенно на сердце не жаловался или чтоб приступы были. (После паузы.) Вечно заводил всех, что-то открывал.
Г е н н а д и й. Вот у него завод и кончился.
С в е т л а н а. Инфаркт в таком возрасте, так внезапно… Просто немыслимо.
Г е н н а д и й (после паузы). Опоздала его идейная к похоронам.
Молчание. Слышна музыка.
Может, врачи проглядели?
С в е т л а н а. Какое! Кругом же полно людей было. Он речь сказал, программу вел, потом музыка, танцы…
Внезапно возникает дискотека. Это кусок пространства, заполненный цветными кружащимися огнями, обрывками фраз, звуками знакомых танцевальных мелодий. Пантомима. Прожектор высвечивает в разных местах фигуры Н е р у к о т в о р о в а (записывает что-то в блокноте, приглашает О л е с ю танцевать, управляет электросинтезатором и просто спит в одном из кресел), К а л е н д а р е в а (говорит речь на эстраде, танцует попеременно с Олесей и Л и д и е й, дирижирует общим краковяком и, наконец, появляется у стола С в е т л а н ы и Олеси). Вот он еще что-то говорит, размахивает руками, пьет пепси и вдруг начинает заваливаться на стол. Всеобщий переполох. Снова скамейка в парке.
…Сначала никто даже серьезно не воспринял. Подошел элегантный такой. «Душно, говорит, рыбки. (Всхлипывает.) Не разживусь ли у вас пепси глотком?» (Судорожный всхлип, она его подавляет.)
Г е н н а д и й. А «скорая»?
С в е т л а н а. Была реанимация. (Глухо.) Что только не делали. И укол в сердце, и дыхание. Разрыв аорты.
Г е н н а д и й. Крутится человек, вертится. Не ведает своего часа.
С в е т л а н а. Все открывал, открывал… а сам… (После паузы.) Если бы мы только знали. Господи, да что же это такое?!
К ним приближается О л е с я. Возникла издалека музыка дискотеки, тут же сменяясь траурной.
О л е с я (села, тихо плачет). Извини, я словно рухнула. Держалась, держалась…
С в е т л а н а (поглаживает ей спину). Ты поплачь.
О л е с я (после паузы). Казалось, с Валькой — дела давно минувших дней… А сейчас понимаю: только это и грело, что он есть. Пусть с его идейной, пусть.
С в е т л а н а. Не надо.
О л е с я. Ведь не у всякого семья получается. Я часто говорила себе: допустим, ты любишь подводника. Приедет ненадолго и снова исчезнет. (Всхлипывает.)
С в е т л а н а. Он замечательно к тебе относился. Редко так бывает.
Г е н н а д и й. Чуткость была у него необыкновенная.
О л е с я. Вот он когда спросил: «Совсем меня забыла?» (Всхлипывает и берет себя в руки.) Я подумала, как жаль, что сигнала такого нет, который бы человек на любом расстоянии принять мог. (Плачет тихо.) Мать моя смолоду все болела, а я у бабки жила. Та заставляла в больницу письма писать. Я писала: «Мама, поправляйся, мы по тебе скучаем». И далее в таком же духе. А если б мама знала, если б ей аукнулось, как плохо мне было у бабки без нее. Сколько всего передумала я о ней…
С в е т л а н а. Пошли отсюда.
О л е с я. А теперь все. Никогда уж Валька не узнает. Самый близкий, самый нужный. (Плачет.) Чем жить, Светка… скажи.
Музыка обрывается. Геннадий встает, уходит.
С в е т л а н а. Пройдет. (Гладит ее спину.) Все проходит. Даже самое непоправимое. (После паузы.) Что было бы с человеком, если б отнять у него способность забывать? Хотя все и остается с нами хорошее, плохое… иначе б мы друг друга и понимать не могли.
О л е с я. Да, конечно, но очень уж больно. Вот тут, под ключицей.
С в е т л а н а (прижимает ее). Как вспомнишь, сколько мы тратим на обиды, ссоры… Именно с самыми близкими.
О л е с я. Мы с ним никогда не ссорились.
С в е т л а н а. А я-то… как я поссорилась с моим, когда он из Москвы вернулся! Думала, никогда мне этого не простит. Простил. (После паузы.) Помнишь, когда я вернулась? Каждый час, что мы были вместе в Москве, я храню в душе по капельке, по минутам. А потом — как кипятком ошпарило. Известие о ее беременности. Он объяснял, что тогда мы почти не были знакомы, он уступил привычному. (После паузы.) Для меня тогда словно наизнанку все вывернулось, все цвета растеряла… Один серый остался.
О л е с я. Ты сама узнала?
С в е т л а н а. Нет. Он все выложил. (Тихо.) Я ведь его, Олеся, больше жизни люблю, все, что у меня есть, — все ему отдам. Будет ли он со мной, не будет. Поняла?
О л е с я. Не очень… Но ты не обращай на меня внимания. У тебя-то все будет.
С в е т л а н а. Я сорвалась, грубила, чтоб побольней. Хотел, говорю, самим собой стать — и стал. Все твои намерения — копеечные. Стоило тебе ее увидеть, ты от всего и отказался.
О л е с я (вяло). Ну и что?
С в е т л а н а (рукой махнула). Он помертвел аж. Неужели ты не понимаешь, спрашивает. Я ведь ее просто пожалел. Почему же, говорю, ты ее иначе не пожалел. Иначе. Знаешь ли, говорит, как с ней поступить? И можем ли мы судить? Что дано вынести одному, другому не дано.
О л е с я (не слушая). Мне Нерукотворов сказал… Вы, говорит, Олеся, надейтесь! Пока человек жив, ничего не потеряно. (Всхлипывает.) Пока жив. А теперь уж все. Светик… Все.
Приближается Н е р у к о т в о р о в.
Н е р у к о т в о р о в (Олесе). Там уже на поминки отъезжают.
Олеся не двигается.
Нет, эдак нельзя. Вы посмотрите, сколько народу пришло.
О л е с я. Пусть их.
С в е т л а н а. Я тоже поразилась, как много.
Н е р у к о т в о р о в. Что тут поражаться, хороший, веселый парень был Валька Календарев. Веселые люди нынче на вес золота.
Появляется Л е г к о в. Вид у него изможденный, вялый.
Л е г к о в (растерянно). Опоздал. (Садится на скамью.) Бежал словно загнанная лошадь. А все равно опоздал.
Н е р у к о т в о р о в. Что поделаешь? Жена Календарева тоже второй день в аэропорту сидит. Не судьба, видно.
О л е с я (Нерукотворову). Пойдемте, Сидорыч.
Уходят. На лавочке Легков и Светлана.
С в е т л а н а (гладит его; после длинной паузы). Отдышись. Он вот бегал, бегал…
Л е г к о в (после паузы, с силой). Ты меня брось, Светка! Брось, к черту! Беги от меня подальше. Несчастье — вещь заразительная.
С в е т л а н а. Да, побежала.
Л е г к о в. Я вполне серьезно. (Трет лоб.)
С в е т л а н а. После поговорим. Пойдем.
Л е г к о в. Оказалось, человек слаб.
С в е т л а н а. Поднимайся. Ты свободен сейчас?
Л е г к о в (после заминки). Уезжаю, Светка. И не знаю даже, на сколько.
С в е т л а н а. Что-нибудь случилось?
Л е г к о в. Не спрашивай ты меня. Беги, говорю тебе. Беги без оглядки!
С в е т л а н а (оглянулась; пауза). Знаешь, Женя, это редкие экземпляры рождаются, у которых получается все с ходу. Счастливчики, избранники судьбы. (Пауза.) Мы с тобой не счастливчики. Нам в жизни все достается дорогой ценой. Зато, когда оглядываешься, как-то получается, что эти тяжкие усилия прекрасны и само напряжение всего твоего существа — тоже счастье.
Л е г к о в. Нет, Светик. Меня сшибло. И окончательно.
С в е т л а н а. Не получилось пока, что поделать? Не все сразу. Многое уже у тебя продвинулось. Живи, надейся, ищи дальше.
Л е г к о в. Какая это жизнь! (Махнул рукой.)
С в е т л а н а. Самая что ни на есть настоящая. (Прижимается к нему.)
Л е г к о в. Ладно. (Отстраняется.) Поутешала — хватит.
С в е т л а н а. Милый, бесценный, ну на одну только минуту представь, что тебе остался год, вот как у Вальки. Тогда ты полюбишь каждый день, каждый миг этой жизни. (Пауза.) Думай, что хорошего у тебя прибавилось, меньше остается — чего не хватает. Видно, если с ходу не получилось, надо ступенька за ступенькой, набравшись терпения. И выпадет удача.
Л е г к о в. Нет, мне это не подходит. Я — спринтер, на длинной дистанции выдыхаюсь. (С заминкой.) И ты тоже сильно похожа на удачницу.
С в е т л а н а. Это как посмотреть. Что бы со мной было, если не было тебя? Ведь это подарок судьбы, что мы встретились, еще больший — что не разбежались. А Димка мой? Мог вырасти хулиганом, а у него способности. Учителя говорят «золотая голова». (Пауза.) Даже моей шикарной певицы не было бы — жизнь моя и то обеднела. Хоть скажи мне, куда ты едешь?
Л е г к о в. В Москву, на Пироговку. Знаешь, такая больница есть.
С в е т л а н а. А… Ты ее везешь?
Л е г к о в. Ее.
С в е т л а н а (горько). В Москву. (После паузы.) Ну, ничего. Ты и свои дела продвинешь. Может быть, после газеты все быстрее пойдет. Идем, провожу.
Л е г к о в. Не надо. Ты с ними побудь.
С в е т л а н а. Когда она тебя ждет?
Л е г к о в. Уже ждет.
Быстро, не оглядываясь выходит. Траурная музыка.
З а т е м н е н и е.
Прошел год. Снова лето. Комната Светланы. Пусто. Открывается дверь, зажигается свет. Это Л е г к о в. Он немного сдал, нет прежнего загара, прежнего шика. Но он вернулся в этот город, который так много значит для него. Войдя в комнату, внимательно оглядывается, потом хватается за телефон, набирает.
Л е г к о в. Где же она наконец! (В трубку.) Парикмахерская? Парикмахерская, спрашиваю? Какой еще морг? Черт. (Набирает снова.) Девочка, Барышевой там нет поблизости? Нет? А Огарковой? Да что это они все, гуляют?.. Не знаете? Ну и порядочки! (Зажигает настольную лампу, берет со стола журнал, листает, качает головой; ехидно.) «Морг»… Господи, как измотался… Почему же ее нет еще? (Откидывается в кресле, сонно.) Только бы… не случилось с ней чего.
Засыпает. Затемнение.
Внезапно, как сквозь дымку рассвета, возникает утро. Необычная тишина. Где-то в воздухе чуть слышен мотив «А может, снова, дорогая…» — но он словно не похож на знакомый нам. Та же обстановка, что вначале, но и здесь что-то неуловимо переменилось. В парикмахерскую входит Л е г к о в. Он одет так же, как в предыдущей сцене. С удивлением озирается, видит двух молоденьких д е в у ш е к - м а с т е р о в в сверхмодных нарядах, рядом на стуле Н е р у к о т в о р о в. Из магнитофона льется нечто странное, тоненькое.
Л е г к о в. Общий привет!
Девушки продолжают разговор, будто не слышат его.
Почему вы не отвечаете?
Ощупывает себя, резко останавливает магнитофон. Музыка прекращается.
Мне Барышеву надо.
П е р в а я д е в у ш к а. Барышеву?
Л е г к о в. Ну да. Старшего мастера вашего.
П е р в а я д е в у ш к а (изумленно переглядывается с другой). Но… она давно умерла.
Л е г к о в (нетерпеливо). Оставьте глупые шутки. Я говорил с ней по телефону.
В т о р а я д е в у ш к а. Странно. Значит, она сразу же умерла после этого. В тот же день.
Л е г к о в (трет лоб). Вы что-то путаете. А Огаркова? Олеся Огаркова куда делась?
П е р в а я д е в у ш к а. Олеся Огаркова? (Припоминая.) Уехала.
Л е г к о в. Как это — уехала?
В т о р а я д е в у ш к а. Как только Барышева умерла, она тут же и уехала.
Л е г к о в. Какое-то светопреставление. Не может этого быть! Понимаете? Не может!
Н е р у к о т в о р о в (поднимаясь с кресла, на котором Легков его не видел). Может.
Л е г к о в (обрадованно). Господи, наконец-то одно знакомое лицо. (Кидается к нему, трясет руку.) Здравствуйте. Какие пошлейшие розыгрыши!
Н е р у к о т в о р о в. Какие там розыгрыши! Все правда.
Л е г к о в (пошатнувшись). Правда… что Светлана умерла?
Н е р у к о т в о р о в. Да. И Валька Календарев умер. И Геннадий Палыч тоже.
Л е г к о в. Все… умерли?
Н е р у к о т в о р о в. Да.
Обе девушки подходят к Легкову, жестами предлагая его обслужить. Пантомима. Наконец он вырывается.
Л е г к о в (кричит). Кто же остался???
Н е р у к о т в о р о в. Я.
Л е г к о в. Только вы?
Н е р у к о т в о р о в. Только я. И… вы.
Л е г к о в. Боже, что может произойти за один год! Это же непостижимо! Все рухнуло… А я летел, томился, думал, не дождусь, пока ее увижу. (Падает в кресло. После долгой паузы.) Знаете, до чего доходило? Приеду, бывало, в какую-нибудь гостиницу. В командировку. И долго примериваюсь. Умещусь ли я на диванчике, не короток ли. Ведь кровать-то, думаю, Светке уступлю. А потом очнусь, что это, в уме ли я? Какой, к черту, диванчик. Ее же здесь нет со мной! (Сидит, согнувшись, голова на коленях, выпрямляется, кричит.) Не верю!!! Не может этого быть, чтобы все сразу. Как же теперь? Сколько всего пережито вместе, и надежда еще оставалась увидеться. Как же так?
Н е р у к о т в о р о в (очень веско). Жили же вы без них. И дальше будете.
Л е г к о в. Но это было временно. (Кричит.) Понимаете? Временно. До них было рукой подать. Каждый день верил — вот… соберусь с силами, уйду к Светке совсем.
Н е р у к о т в о р о в. Ничего не попишешь. Финита. (После паузы.) Вы что, на работу приехали устраиваться? (Достает блокнот.)
Л е г к о в. Какая, к черту, работа?
Н е р у к о т в о р о в. Да… я же забыл. Вы к нам не пойдете. Вы же сущность жизни открыли.
Л е г к о в. Сущность жизни?
Н е р у к о т в о р о в. Так я слышал.
Л е г к о в. Странно, я ведь только однажды подумал об этом.
Н е р у к о т в о р о в. А… я…
Л е г к о в (деловито). Жду, когда кончится мой вопрос в Академии, ведь уже год налаживают производство препарата для прикорма. А голова… (Задумавшись.) Это, знаете, такая штука, пока одно не сбросишь, за другое очень трудно браться. Прежнее сидит в тебе, не отпускает. (После паузы.) Уж больно долго все это тянется.
Н е р у к о т в о р о в. Значит, так надо.
Л е г к о в. Вот-вот. И вы такой же. Это знаете как называется? Равнодушие. Оно проросло в самую почву, уже к корням добралось. (Задумался.)
Н е р у к о т в о р о в (в нем вдруг незаметно все чуть смещается, как бывает у Райкина, голос становится гуще, солиднее). Я же вам сказал, товарищ Легков, хозяйственные планы на будущий год уже утверждены. Где же я возьму финансы, если они уже отпущены на другие важнейшие нужды. Наберитесь терпения. И все будет. Обязательно будет. Обещаю. Я же вас год назад сразу принял, выслушал внимательнейшим образом, запустил ваше дело на орбиту.
Л е г к о в (тоже чуть иной). Вот это самое ловкое, товарищ Нерукотворов. Вы не отказываете! Никогда. Если вы откажете, я полезу в бутылку, буду жаловаться. А для чего вам создавать конфликтную ситуацию. Она вас под нож рубит. К жалобам у нас пристальное отношение. Зачем же вам до жалобы доводить… (Слов его не слышно, он жестикулирует, потом голос снова прорывается.) Вы избрали верный метод. Новейший, беспроигрышный. Вы — обещаете.
Н е р у к о т в о р о в. А вы разве никогда не обещаете? Для поддержания духа, так сказать!
Л е г к о в (не слыша). Вы говорите: «Все будет в порядке». И я ухожу от вас окрыленный. Люблю больше отца родного. Ведь мне никуда не надо бегать, доказывать. Вы — мой единомышленник.
Н е р у к о т в о р о в. Интересную картину вы изобразили. По-вашему, значит, все стоит на месте? Никого не поддерживают?
Л е г к о в. Почему же. Кое-что сдвигается.
Н е р у к о т в о р о в (превращаясь в прежнего). Да… Обидно все-таки. Только, я думаю, зря вы это. Просто сгоряча расстроились. Вот вам все мрачным и показалось. А могло мирно уладиться, по-хорошему. Вы разве не знаете, что готовится специальное постановление о всемерном содействии творчеству изобретателей и рационализаторов?
П е р в а я д е в у ш к а (Легкову, подходя близко). Извините, может, я вас обработаю, или Барышеву ждать будете?
Л е г к о в. Что ж ее теперь ждать… она уже всё. Ее уже нет больше. (Встает, всматривается в брелок на шее.) А это что у вас такое? (Игриво.) Разрешите посмотреть.
П е р в а я д е в у ш к а. Пожалуйста. А вы танцуете?
Л е г к о в. Танцевал когда-то. Что это написано? Вобюлиманс, вобюлиманс.
П е р в а я д е в у ш к а. Так потанцуем вечером в дискотеке? У нас потрясающая дискотека открылась.
Л е г к о в (трет лоб). Вобюлиманс… Где-то я читал об этом.
П е р в а я д е в у ш к а. Вы не могли читать.
Л е г к о в. Почему?
П е р в а я д е в у ш к а. Для этого надо читать наоборот.
Л е г к о в. И что же?
П е р в а я д е в у ш к а (кокетливо). Тогда вы узнаете мою тайну. Если с конца, получается: «С нами любовь, с нами любовь». (Капризно.) Только никому не говорите.
Л е г к о в. Хорошо. Это где-то у Пушкина… (Словно очнувшись.) Тебя как зовут? Светлана?
П е р в а я д е в у ш к а. Откуда вы узнали?
Л е г к о в. Просто не могло быть иначе. Мне нужна только Светка, это моя женщина, у нас с ней навечно — вобюлиманс.
Та же комната Светланы. Л е г к о в спит в кресле с журналом. С в е т л а н а с котомкой, полной молочных пакетов, сидит у его ног, скорбно наблюдая его пробуждение.
Л е г к о в (трет лоб, веки; долго смотрит на Светлану). Как ты сюда попала?
С в е т л а н а. Хм. Я, между прочим, у себя дома.
Л е г к о в (оглядываясь). Действительно. (После паузы.) Ну поди ко мне! (Мучительно стискивает ее плечи, спина его чуть вздрагивает. После паузы.) Как ты догадалась, что я здесь?
С в е т л а н а (усмехаясь). Ты позвонил.
Л е г к о в. И что я сказал?
С в е т л а н а. Что кончается лето. Жасмин зацвел.
Л е г к о в. И все?
С в е т л а н а. Все.
Л е г к о в (с опаской). Скажи мне, я тебе сейчас ничего не обещал?
С в е т л а н а. Ничего.
Л е г к о в. И не буду! Клянусь, что не буду тебе ничего… обещать, пока не смогу тут же исполнить.
С в е т л а н а. И на том спасибо. (После паузы.) А как она?
Л е г к о в. Нормально. Родила девочку.
С в е т л а н а. А… а…
Л е г к о в. И у нас тоже будет. (С досадой.) Нет, я этого не говорил, сама увидишь. (Обнимает ее.)
С в е т л а н а. Хорошо. Хорошо.
Л е г к о в (растерянно оглядывается, не видя картин). А где певица?
С в е т л а н а. В санатории.
Л е г к о в. Я о картине…
С в е т л а н а (усмехаясь). Украли. Митька какого-то художника притащил, они сняли и увезли.
Л е г к о в. Жалко, стенка опустела.
С в е т л а н а. Мне вроде лучше. Она спать мешала.
Л е г к о в. Тебе лишь бы оправдать всех.
С в е т л а н а. Правда. Правда. Я ее увидела такой, какая она может быть. И что-то в этом обманчивое. Как в Нерукотворове.
Л е г к о в. При чем здесь Нерукотворов?
Звонок телефона. Светлана неохотно подходит.
С в е т л а н а. Да.
Г о л о с Н е р у к о т в о р о в а. Кстати о картине.
С в е т л а н а. Что? О какой картине?
Г о л о с Н е р у к о т в о р о в а. О вашей певице. Так вот, ошибаетесь, мамочка, она не у художника, она на выставке.
С в е т л а н а (недоверчиво). Где? Где?
Г о л о с Н е р у к о т в о р о в а. В Малом выставочном зале. Сказали — очень обещающий автор. Обещающий.
С в е т л а н а (испуганно). Ужас какой! В ней же ничего не отделано, надо было бы…
Г о л о с Н е р у к о т в о р о в а. Ничего не надо. (Вешает трубку.)
С в е т л а н а. Ты что-нибудь понял? Бред какой-то. (Обнимает его.)
Вступает мелодия о Томашеве.
Л е г к о в. Как я ждал этой минуты!
С в е т л а н а. Ты ненадолго?
Легков кивает.
А потом?
Л е г к о в. Махну в горы. Мысль одна пришла в голову. Любопытная.
С в е т л а н а (потрясена). В горы?
Л е г к о в (спокойно, потом постепенно закипая). Ты же сама меня все утешала. Говорила — терпи, работай, жди. Понимаешь? Мне нужен рывок, мысль. Это же единственная обитель моя. Мое царство свободы, над которым не властна эта подлая болезнь века, как ты ее назвала, — «всеобщая необязательность». Наш друг Нерукотворов все может… не вызывать, не решать, не двигать. (Кричит.) Но я же не могу не думать!!! (Пауза. Затем вскакивает как ни в чем не бывало.) Собирайся, милая, поехали! Только не отказывай мне. Пусть три дня, пусть. Может, и у нас с тобой когда-нибудь все образуется. Ну золотая моя, мой свет в окне. (Кидая ее и свои вещи, почти весело.) «В том белом доме, в тех покоях, где мебель сдвинута чужая, тот давний спор незавершенный, должны мы кончить, дорогая…»
Вступает музыка. Светлана с усилием поднимается, достает чемоданчик. Появляется Н е р у к о т в о р о в.
Н е р у к о т в о р о в. А гостиница? Вам же нужна гостиница. Три дня без крыши невозможно…
Л е г к о в. Где ее возьмешь?
Н е р у к о т в о р о в. В один момент. (Звонит, кричит в трубку, размахивает руками, причмокивает. Легкову и Светлане.) Заметано. Все в порядке! (В дверях.) Не забудьте запастись билетом. Обратный билет — большой дефицит. (Убегает.)
Светлана и Легков сидят рядом, не соприкасаясь. Бодрая музыка.
З а н а в е с.