ете частную клинику.
Очень боялась нарваться на халтурщиков – как часто бывает, если суешься куда попало. Но Клиника ментального здоровья ей приглянулась – симпатичный особняк под сенью сосен, дружелюбные доктора, пациенты, больше похожие на курортников.
И Веньку, что тоже приятно, здесь не стали записывать в сумасшедшие. Заверили: дело обычное, просто оборотная сторона творческой натуры. Нужны в первую очередь психотерапия, минимальная медикаментозная коррекция и расслабляющие процедуры.
Вера без раздумий выложила за курс лечения немалую сумму. Веничка вернулся розовощеким, бодрым, ясноглазым – и вскоре окупил затраты с лихвой. Его картины, перерисованные с фотографий, стали пользоваться спросом, телефон из рук в руки передавали, от заказчиков нет отбоя. Брат вдохновился, стал работать с еще большим упоением. Но заряда хватило на полгода – а потом опять паническая атака и очередной курс лечения в клинике.
Она ждала – выпишется, и наступит новый, еще круче в плане богатства и славы, подъем. Но на сей раз вышло по-другому.
Веня спустя две недели вернулся домой – и она сразу поняла: с братом что-то случилось. Он по-прежнему каждое утро уходил в свою комнату, превращенную в мастерскую, но почти не рисовал. Подолгу сидел у пустого холста, тоскливо смотрел в одну точку, холодил лоб об оконное стекло. Когда расспрашивала, прятал глаза, бормотал, что обдумывает новый грандиозный проект.
Вера поехала в клинику разбираться. Лечащий врач брата сначала пытался убедить: с Веней все нормально. Но сестра поднажала, и тот признался: в клинике у пациента приключился роман.
Доктор, слегка смущаясь, лепетал:
– Некоторые медсестры… они… э-эээ… девушки привлекательные, свободные. А наши пациенты, в большинстве, – личности творческие. Такие люди всегда нуждаются в музе. Поэтому мы, э-ээ… никогда не препятствуем…
– То есть у вас тут бордель – как часть психотерапии, – припечатала Вера.
Врач пожал плечами:
– А еще уже три счастливые семьи создано. Креативные, талантливые часто ищут в пару себе подобных. Хотя для психолога очевидно: им куда лучше подойдет человек обычный, заботливый, мягкий, без амбиций. Браки между медсестрами и творцами обычно долги и счастливы.
– То есть мне теперь ждать свадьбы Вени с медсестрой, – саркастически произнесла Вера.
– Э-ээ… да, это возможно, – снова засмущался доктор. – Но, видите ли, наши девочки внимательны ко всем без исключения пациентам… однако для того, чтобы возникли сильные чувства, нужна обоюдная симпатия.
– Хотите сказать, что ваша шлюшка в белом халате его послала?
Вера не удивилась. Веня – если объективно – далеко не красавец и к жизни не приспособлен. А зарабатывает гроши – в сравнении с каким-нибудь Дибровым.
Ну, и слава Создателю! Еще только не хватало им медсестры-хищницы.
Впрочем, сразу после беседы с доктором Вера клинику не покинула. Режим здесь свободный, строгих часов посещений нет, в кафешку кого угодно пускают. В отличие от своего нелюдимого брата, Верочка легко заводила знакомства, умела разговорить кого угодно и буквально за час выяснила: медсестра с драматическим именем Кассандра – та еще шустрила. Мужа богатого ищет не скрываясь, возле всех, кто поперспективней, трется липучкой. Чтоб цену себе набить, недотрогой прикидывается, хотя очевидно, что на сексе помешана. Будто коллекцию собирает: и молодые в ней, и старые, и красавцы, и уроды, и даже женщины.
С самой Кассандрой Вера знакомиться не стала, но издалека рассмотрела. Чертов фарфоровый ангелочек – вся такая эфемерная, беззащитная, точеная. Неудивительно, что брат голову потерял.
Но время – решила сестра – лучший лекарь. Пусть поглазеет печально в окно, потоскует, поймет, что корыстной Кассандре не он нужен, а купюры шуршащие.
Она провела разъяснительную работу – попыталась объяснить брату, что настоящая любовь в его жизнь еще придет. Веня печально покивал, и Вера оставила его в покое.
А спустя еще неделю печальных бдений Венички она нашла его мертвым. Брат аккуратно снял с потолка люстру и использовал металлический крюк для того, чтобы хорошенько закрепить ремень. На кухонном столе осталась записка. Ей, Вере, – только извинения. Зато для Кассандры – целая поэма о будущей жизни, в которой они обязательно встретятся.
Отчаяние сестры было безмерно. Два дня она просто пила и рыдала. На третий – даже вышла из дома, собираясь ехать в клинику, искать Кассандру и ее убивать. По счастью, бабуськи на лавочке увидели, в каком состоянии Вера садится в машину, и проявили гражданскую ответственность. Повисли гроздьями, не пустили за руль. Поднялись вместе с ней в квартиру, квохтали, уговаривали, что завтра похороны и надо обязательно протрезветь, чтобы не позориться.
И Вера действительно смогла взять себя в руки на какое-то время. Выдержала почти без слез, когда на гроб брата посыпались комья земли. Молчаливым сфинксом высидела поминки. А на следующий день поехала в Клинику ментального здоровья.
Ее немедленно провели к главному врачу. Тоже квохтали, сыпали соболезнованиями, но постоянно – словно бы между делом – пробрасывали: управы на Кассандру нет. С Веней о любви они даже не говорили – просто спали вместе по обоюдному согласию. Кассандра ничего у него не требовала, никак психологически не давила и не давала никаких обещаний.
– Но, разумеется, мы ее уже уволили, – подвел итог главный врач. – И в хорошее место она вряд ли теперь устроится. Наш круг узок, репутация бежит впереди тебя.
Вера вернулась домой – в теперь навечно пустую квартиру. Помочь-поддержать некому. Родители отдалились окончательно – даже на похороны не приехали. Подруг и личной жизни она не завела – все силы отдавала, чтоб создать комфортную атмосферу брату. Как унять сердечную боль?
Первым делом она решила подать иск на Клинику ментального здоровья. Юристы выслушивали ее историю, кивали сочувственно – но ни один за дело не взялся. Дружно утверждали: дело тухлое.
Вера написала в Роспотребнадзор, в санэпидстанцию, в налоговую, в Минздрав. Клинику ментального здоровья по ее сигналам тщательно проверяли и даже находили некоторые нарушения, но закрывать чертово учреждение никто не собирался.
Вера оставляла везде, где только возможно, отрицательные отзывы, только и это не особо помогало. Медики отслеживали ее наветы, активно отбивались – и грозили ответными исками за клевету.
Тогда она решила сосредоточиться на Кассандре. Убивать – и самой идти в тюрьму – было страшно, но портила гадине кровь с удовольствием. Тем более что увольнение из клиники никак Кассандре не повредило: почти сразу вышла замуж. Супруг для нее начал особняк строить.
Вера страшно бесилась. И когда Бардин стал знаменитым, одной из первых вступила в его фан-клуб. Являлась там главным Касиным хейтером. Постоянно подпитывала форум гадкими новостями и мерзкими детальками про свою врагиню.
Любила ей ночью звонить – с редких таксофонов, что еще оставались в городе. Знала адрес особняка, где отставная медсестрица проживала со своим актерчиком, и однажды порезала колеса, а потом подкинула под дверь мерзкую посылочку.
Но легче не становилось, горе не ослабевало. Оставалось лишь топить его в спиртном. Раньше Венька (сам непьющий) для нее «ограничителем скорости» был. Постоянно долдонил сестре о том, что вся прелесть выпивки – в атмосфере, в хорошей закуске, в минимальности и контроле над эйфорией. Брат морщился, когда они проходили мимо компании сильно выпивших. Категорически отказывался садиться в ее машину, если Вера позволяла себе выпить хоть глоток пива. Уверял: жизнь одна, поэтому надо себя беречь.
Она считала: Веня перебарщивает, но уважала его правила. Но с тех пор, как брат – вопреки всем своим убеждениям – перечеркнул собственную жизнь, оснований соблюдать их у Веры вообще не осталось.
Только водки вскоре стало не хватать. Сначала добавилась «травка», потом подключились таблеточки. Кокс. Дальше были «герыч» и даже «крэк». Когда приход накрывал с головой, представлялось: Веня жив, он рядом, в соседней комнате. А когда недобирала – шла в его пустую комнату и начинала безутешно рыдать.
Сидеть над водкой в пустой кухне совсем тоскливо, она начала ходить в ближайший бар и быстро нашла собутыльников. Народ был ей под стать – еще не опустившийся, но надломленный. Не дружили, особо не откровенничали, Вера даже по именам знала не всех – но пить в компании оказалось куда приятнее.
Собирались в различных питейных заведениях неподалеку от ее дома. Начинали культурно – с вина и караоке. Но очень быстро в ход шли водка с коньяком, начинались пьяные объятия, слезы и танцы. Официанты грозили полицией, и тогда компания срывалась к кому-нибудь домой. А дальше – как пойдет. Когда сладкий секс, когда без кошелька и с фингалом вернешься. И обвинить некого – сама напивалась до положения риз, а народ в компании постоянно менялся.
Алкогольные ночи происходили все чаще, якорей, что держали на плаву в нормальной жизни, оставалось все меньше. Несколько раз у Веры случались провалы в памяти. Однажды, прочухавшись, обнаружила, что лежит в постели голая (ничего в принципе нового). Но обнимал ее не мужик, а незнакомая девица, и рядом валялась игрушка для сексуальных утех.
Тогда – за день до похорон брата, когда Веру вытащили пьяной из-за руля, – она пообещала себе никогда не водить машину под газом и тем более под кайфом. И долгое время перед тем, как собиралась налить себе первую рюмку, убирала подальше ключи от любимой машины – «Ниссана Мурано» с красивым тигром-аэрографией на боку. В бар всегда добиралась пешком или на такси.
Но однажды шел дождь, и она решила: поеду за рулем, а потом «трезвого водителя» вызову. Но вечеринка закончилась совсем поздно. Таксисты от компании пьяных шарахнулись, «трезвый водитель» запросил огромную сумму, и Вера залихватски пригласила собутыльников в свой «Ниссан». И, пусть виляли, добрались нормально – ни во что не врезались, гаишникам не попались.
Вера много раз слышала, что время – лучший лекарь. Но брат никак ее не отпускал. Или это она его не отпускала? Уже и лицо Венички стерлось в памяти, но она по-прежнему мечтала, как отомстит за его смерть, и продолжала предаваться саморазрушению.