По счастью, я наследства от родителей не ждала, поэтому для себя решила: меня выйти замуж за мужика никто не заставит.
Каникулы кончились, я вернулась в Москву. Решительно оборвала отношения со своим тогдашним молодым человеком и поняла, что теперь у меня большая проблема. Россия – это вам не Брайтон. И, раз выбор сделан, мне предстояло или таиться, или стать изгоем.
Хотя психотерапевт не считал меня классической лесбиянкой. Он провел много тестов и уверял: я – бисексуалка. Да, отношения с женщинами более приятны, но влюбиться я могу и в мужчину.
Я жила в России и понимала: с самцом будет проще. Но такого, чтобы голову потерять, мне не попалось. Зато встретилась худенькая, нежная, с преданным взглядом медсестра.
Ее родители-алкоголики не ведали о роли Кассандры в греческой истории. Просто шли в ЗАГС подвыпившие, веселые – по дороге и пришло в голову необычное имечко. На античную пророчицу голубоглазая, с незамутненным взором Кассандра Михайловна и внешне никак не тянула. Впрочем, все вокруг звали ее по-простецки, Касей.
Сейчас, когда все зашло настолько далеко, я гадаю: что, если бы Кася в тот самый первый раз меня просто послала? Или даже не послала, а смутилась бы, начала сторониться?
Здесь, в нашей дикой России, я, конечно, не смела и не пыталась приставать к ней. Но однажды вечером, когда медсестра присела ко мне на постель со шприцем в руках, я провела ладонью по ее спине, как когда-то сделала Клэр. А медсестра – словно дикая кошечка – вдруг выгнулась дугой и сама склонилась ко мне с поцелуем.
Моя первая женщина Клэр была типичной англичанкой: веснушки, молочная кожа, лишний вес. Американские подруги, с которыми я крутила романы в аспирантуре, выглядели еще хуже. Кася в сравнении с ними всеми казалась пришелицей из нереального, волшебного мира. Мне хотелось рисовать ее, слагать ей стихи. Я готова была бесконечно любоваться изгибом ее талии, аккуратной попочкой, ладненькой, крепкой грудью.
И если с западными любовницами мы часто горячо спорили – о политике, книгах, сериалах, экологии, философии, – то в Касин щебет я часто даже не вслушивалась. Мне достаточно было растворяться в ее журчащем тоненьком голоске.
Мое очередное recovery [16]в клинике пролетело, словно мгновение. Расставаться было страшно. Я задала Касе прямой вопрос и получила прямой, без экивоков, ответ. Да, моя возлюбленная выглядела хрупкой и слегка бестолковой, но позицию свою имела. Медсестра, как и я, мечтала выбраться из нищеты, перейти в другую касту. Но понимала: мозги, работоспособность – это не ее козыри. Рассчитывать можно только на спутника, который будет ее содержать. Ну, или спутницу, без разницы – Кася, как и я, была бисексуальной.
– Я хочу быть с тобой, Лиза. Но только если мы сможем нормально жить. И не в России, конечно. Не хочу, чтобы на нас пальцем показывали.
Немедленно увезти в Европу и обеспечить безбедное существование я Касе не могла. Она обещала ждать и пока что приезжать в гости. А я начала работать впятеро, вдесятеро больше, чтобы прибавили зарплату и появилась возможность баловать ее, возить в красивые страны, покупать сапфиры под цвет изумительных глаз.
Но конечной целью было, чтобы меня заметили и позвали в один из европейских офисов. Тут Кася права: в этой стране совместную жизнь с женщиной невозможно себе представить.
Пока что мы встречались пару раз в месяц. Я всегда кормила ее в дорогом ресторане, делала подарки, уверяла, что совсем скоро мы уедем.
– А в какую страну?
– А куда бы ты хотела?
– Ну… я всегда мечтала жить в Лондоне.
– Тогда учи английский. И теннисом займись.
– А почему не просто фитнес? – удивилась она.
– Потому что в Лондоне мы будем ходить на Уимблдонский турнир. Глупо на нем просто есть клубнику, надо хотя бы разбираться в игре.
Она улыбнулась:
– Отличная мысль. Да и форма у теннисисток красивая!
Репетитор по языку и тренер у Каси были лучшие. Занятия языком моя Касенька терпела с трудом, зато теннисом занималась от души. Я иногда приезжала на ее тренировки и умирала от вожделения, когда она порхала по корту в плиссированной юбочке от Стеллы Маккартни.
Да, Кася всерьез готовилась ехать со мной в Лондон. Ах, если бы я могла увезти ее немедленно! Но пусть я была лучшей в московском офисе, в Европу в первую очередь отправляли более заслуженных. Вопрос с переводом затягивался – и моя подруга начала грустнеть. Нет, она не отказывалась от встреч, с удовольствием принимала подарки. Но вопросов, когда подавать документы на визу, больше не задавала.
А вскоре огорошила:
– Я выхожу замуж.
Самообладание меня покинуло. Я забыла, что мы на людях, в дорогом ресторане – и залепила ей пощечину на глазах у официантов.
Она могла вскочить и убежать, но не сделала этого. Прикрыла ладошкой красное пятно на щеке, из печальных аквамаринов глаз закапали слезки.
– Лиза, прости. Я честно ждала – почти год. Но мне уже двадцать шесть, надо в жизни определяться…
– Тебя просто купили, – горько произнесла я.
– Нет, – отозвалась она. – Саша служит в театре. Зарплата – тысяч пятнадцать, по-моему. Но он очень талантливый. У него есть перспективы.
– А ты его любишь?
Она взглянула с вызовом:
– Мы уже спали, если ты об этом.
– Но ты его любишь? – с отчаянием повторила я.
– Нормальный парень. Но чтоб голову потерять – такого нет.
– А в постели с кем тебе было лучше?
– С тобой, – решительно ответила она. – Поэтому я сейчас здесь. И взглянула просительно:
– Давай ты больше не будешь на меня сердиться. В наших отношениях ничего не изменится. Мы будем встречаться, как раньше. А когда у тебя получится – увезти меня в Лондон, я сразу разведусь с мужем и поеду с тобой.
Мне была отвратительна мысль, что ее чистого тела станет касаться грязный мужик. Я боялась, что они заведут детей. Но что оставалось делать? Если дам волю своему гневу и пошлю ее – Кася больше унижаться не станет, уйдет. А вот мне жить станет незачем. Оставалось только смириться и надеяться, что депрессия не окажется слишком жесткой.
Кася спросила, хочу ли я прийти к ней на свадьбу. Я сочла ее приглашение издевательством. Любимая – хотя обычно не блистала умом – парировала достойно:
– В твоей любимой Европе сказали бы: это признак доверия.
И я решила: почему нет? Да и Касю надо порадовать – той, несомненно, хотелось похвастаться подругой со статусом, а также получить от меня дорогой подарок.
Обычно я не ношу платья и не утруждаюсь укладкой и макияжем, но на свадьбе решила выглядеть дорого, стильно и женственно. Получилось даже слишком эффектно – в затрапезном кафе «Мечта», где проходило действо, я чувствовала себя гостьей из другого мира. Касины подружки через одну явились в босоножках поверх колготок. Костюм на женихе сидел кособоко. Матушка избранника вырядилась в крепдешин, а на голове соорудила халу из крашенных синькой волос.
Я жадно разглядывала человека, укравшего у меня любимую. Выглядел он, надо признать, довольно мило: правильные черты лица, добрые глаза, улыбчивый, образованный, пластичный. Почему такое сокровище прозябает в заштатном театрике?
Где-то видела я этого Александра. Но где мы могли встречаться?
Сомнения разрешила Кася. Когда оказались рядом, она шепнула:
– Мы с Сашкой тоже в клинике познакомились.
Коллега, значит. Алкаш? Мизантроп? Псих? Наркоман?
Но цвет лица прекрасный. Пьет умеренно – пьяницы, бывшие, скрытые или подшитые, так не умеют. Не «вспыхивает», не истерит.
– С чем он лежал? – спросила я Касю, когда мы снова оказались рядом.
– Обычный невроз. На бытовой почве.
– А что у него случилось?
– Мама сильно болела, Саша нервничал, сорвался. – Кася опасливо покосилась на новоиспеченную свекровь.
Я тоже поглядела на женщину. Такая кого хочешь доведет! Глаза холодные, злющие, губы поджаты. Она не скрывала: выбор сына ей неприятен.
Но Александр будто не замечал неудовольствия матери и вообще держался молодцом. Никаких тошнотных нежностей – исполнял только обязательные поцелуи во время криков «Горько!» Каждого гостя старался развлечь, дамам говорил комплименты. Меня горячо поблагодарил:
– Какая вы молодец, что подвигли Касю теннисом заняться.
– Вы тоже играете?
– Нет, я банален. Качаюсь, бегаю.
До чего у него приятное, открытое лицо! Даже мысль мелькнула: Касю можно понять. Если бы подобный мужчина встретился на моем пути – еще неизвестно, в каком направлении пошла бы моя сексуальная жизнь.
Несмотря на старания Александра, торжество прошло довольно уныло. Касины подружки перешептывались, коллеги жениха по театральному цеху очень быстро набрались, мамаша новоиспеченного мужа все больше наливалась недовольством, а ближе к концу вечера уже хамила невестке в открытую:
– Кассандра! А вы хотя бы знаете, в каком году произошло падение Трои?
Кася старалась быть милой:
– Я пыталась выяснить, но точную дату Гомер не указал.
– О боже! Только не надо утверждать, что вы читали Гомера.
– Лишь те места, где про мое имя, – улыбалась Кассандра.
А молодой муж примирительно говорил:
– Да ладно тебе, мамулик!
Я, разумеется, не участвовала в чужих ссорах, но неприятие матерью невестки мне очень понравилось. Вряд ли суровая женщина, отдавшая единственную свою кровиночку в руки «хищнице», сменит гнев на милость. Если я решу разрушить их семью, Касину свекровь можно будет смело привлекать в союзницы.
Хотя Кася и была теперь замужем, наши отношения продолжались. Да, на уик-энды в Париж мы летать перестали, но по-прежнему встречались несколько раз в месяц. Я выводила ее в свет, дарила подарки. Она отдавалась мне – от души, со страстью.
– В постели со своим Сашей ты так же кричишь? – пытала ее я.
– Конечно, нет, – с милой улыбкой отвечала она. – И вообще давай не будем о нем, когда мы вместе.