Ее нежные пальчики порхали по моей груди, щекотали живот, спускались ниже. Кася жарко шептала:
– Ты ведь увезешь меня в Лондон?
Я по-прежнему прилагала к этому все силы – работала на износ, интриговала. Пересмотрела свои расходы: отказалась от дорогих марок одежды и обуви, старалась как можно больше откладывать. Бралась за любые халтурки – гонорары немедленно обращала в твердую валюту и забрасывала на депозит.
Но, к моему величайшему сожалению, актер захудалого театра Александр Бардин тоже пошел в гору. Кася таила от меня новости – но я следила за карьерой артиста по своим каналам. Красавец, доселе вполне довольный подмостками где-то в Кузьминках, вдруг начал ходить по кинопробам и кастингам. И не только я оценила его внешность, обаяние и пластичность: Бардин вскоре получил первый эпизод, потом роль второго плана… а уже через год после свадьбы его взяли главным ментом в очередной сериал.
Я еще до начала съемок раздобыла сценарий, прочитала и уверилась: ничем не примечательная, проходная «жвачка». Но фильм – глупенький, полный банальностей – публике неожиданно глянулся. Кинотусовка – пока еще робко – заговорила о рождении новой звезды. Бардин стал появляться на ток-шоу, мелькать на вручениях премий и кинофестивалях. Восторженные дурочки организовали его фан-клуб, он обзавелся агентом и теперь не сам бегал на просмотры, а выбирал из предложенных ролей.
И вместо того, чтобы бездумно прокутить свои возросшие гонорары (чему бы я очень порадовалась), Бардин приобрел в ближнем Подмосковье участок и принялся строить загородный дом.
Я не сомневалась: все подвиги артист совершает ради красотки-жены, и ситуация меня чрезвычайно беспокоила. Но Кася уверяла: детей от Саши она не будет заводить ни в коем случае. С ним она просто живет – ради удобства и статуса, а меня – любит. И обязательно уедет со мной в Лондон – как только я ее позову.
Глупо-счастливой женой Кася действительно не выглядела – не все в ее семейной жизни шло гладко. Саша убедил ее уйти с работы, а сам дома почти не бывал. Зато его омерзительная мамаша регулярно наведывалась. Лазила в холодильник, проверяла свежесть продуктов. Однажды дошла до того, что, будто капитан корабля, белым носовым платочком контролировала чистоту дверных ручек.
Однажды Кася приехала ко мне совсем грустная.
– С Сашей поссорилась? – спросила я с надеждой.
– Да что Саша! Я и не вижу его. Зато свекровь любимая достала! Сегодня знаешь, что начала гнать? Будто мой борщ плесенью пахнет! Я ей чуть кастрюлю на голову не надела.
– Зачем ты вообще ее в дом пускаешь?
Кася вздохнула:
– Я много раз пыталась ее отвадить, но Сашка не дает, просит потерпеть: «Мамочку нельзя травмировать, ее жизнь драматически изменилась, ей нужно справиться с одиночеством!» Раньше-то было занятие – сыночка кормить-обхаживать. А теперь эта грымза от безделья совсем с ума сходит. И я для нее – словно красная тряпка. Вчера в теннисный клуб приперлась. Села такая в темных очках в кафе на втором этаже, откуда корты видно, и всю тренировку с меня глаз не сводила.
– С ума сойти! Ты к ней подошла? Что-то сказала?
– А что я могу сказать. «Здравствуйте, Ольга Петровна»? Хорошо, меня администраторы предупредили. Денис, с которым я микст играю, только рукой помахал, целоваться не подошел.
Мне очень, очень нравилась эта женщина! И ее желание собрать компромат на невестку было чрезвычайно похвально. Когда-нибудь она вычислит, к какой такой подруге ездит Кася. Я работала на западников и своей ориентации – по крайней мере, в нашем офисе – не скрывала. А вот российской публике совсем не понравится, что у красавчика-актера Бардина жена-лесбиянка.
Однако Кассандра тоже была хитра. Однажды она попросила сводить ее «куда-нибудь в приличное место».
– Ты имеешь в виду «Пушкин»?
– Нет! Что-то умное. Музей. Лекция.
Я не заподозрила подвоха. И только когда после выставки Моне мы зашли в ресторан выпить кофе, я увидела, что через пару столиков от нас, в смешных темных очках, прячется Касина свекровь.
А Кася умоляюще сложила ладошки:
– Лизочка! Пожалуйста! Давай держать нашу любовь в секрете! Я обязательно в итоге буду с тобой, но и Сашке карьеру портить не хочу – он мне ничего плохого не сделал. Надо делать вид, что мы просто подруги! Безо всякого секса. Иначе… иначе я обижусь.
И я послушалась. Мы по-прежнему продолжали выходить – в рестораны, в Большой на премьеры, но я больше никогда не целовала ее при встрече и не клала руку ей на бедро.
Начальники продолжали кормить меня завтраками, отправляли за границу на краткосрочные стажировки, но заслужить рабочую визу и долгосрочный контракт пока что не получалось.
А спустя примерно три года после Касиной свадьбы в час ночи меня разбудил звонок в дверь.
Я живу в доме со своей службой безопасности и консьержем, любые визиты – тем более в подобное время – у нас согласуются предварительно. Да и вообще в Москве нонсенс, чтобы к тебе в гости без предупреждения явились. Но о полиции или ФСБ я даже не подумала – тогда еще работала исключительно на западников и в дебри российской журналистики не совалась.
Дверь открыла с одним лишь любопытством. На пороге стояла Кася. Простоволосая, в легеньком вечернем платье (хотя за окном от силы плюс десять). Она дрожала, на щеках еще не высохли дорожки слез. Ее правый глаз смотрел крошечной щелочкой, нижнее и верхнее веки опухли, налились багрянцем, щеку раздуло огромным кровоподтеком.
Я втянула ее в квартиру, охнула:
– Кто тебя?!
Кася всхлипнула:
– Сашка.
– Боже!
Я тщательно копалась в биографии восходящей звезды, но ни разу в ней не мелькало, что актер склонен к агрессии. Да и Кася однажды пробросила: ее Сашеньку вывести из себя нереально, от конфликтов он всегда уходит – жизнь с капризной мамочкой, видно, натренировала. А тут вдруг такое!
Но, прежде чем расспрашивать, я отвела Касю в спальню, помогла ей снять платье и укрыла теплым одеялом. Принесла из морозилки лед, велела приложить к лицу и терпеть.
– Холодно! – капризничала Кася.
– Хочешь месяц с фингалом ходить?
– Хочу! Мне вообще нужен этот фингал!
– Зачем?
– Поеду в травмпункт, сниму побои и в полицию заявлю.
«Какой отличный будет скандал!» – подумала я и с сочувствием в голосе спросила:
– Да что на твоего Сашу нашло?
– Все из-за мамаши его безумной, – со злобой выдохнула Кася. – Она специально мне гадит! Прикинь, я Сашку почти месяц уговаривала сходить вместе в ночной клуб. Ты же знаешь, как я люблю танцевать! Вот, наконец, сегодня собрались. Заказали столик у самой сцены. Егор Крид выступал. И на моей любимой песне – эта сука звонит! С сердцем у нее, видите ли, плохо! Требует срочно приехать! Я разозлилась, говорю: «Пусть «Скорую» вызывает!» Он на меня погнал: все равно, типа, не могу веселиться, когда маме плохо. И плакал мой ночной клуб – поехали его гадину спасать!
– Почему ты не осталась? – искренне удивилась я.
– Потому что только ты – смелая и живешь, как считаешь нужным! – всхлипнула Кася. – А я никто, ноль, содержанка. Мне сказали: «К ноге», я побежала.
– Продолжай.
– Приезжаем. Дверь приоткрыта – все, конец, умираю. А сама лежит в постели – румяненькая, гладкая. Но стонет эффектно: «Саашенька! Подаай мне нитроглицерин!» Сто раз бы сдохла, пока мы ехали, если действительно плохо. А этот лапоть – все за чистую монету. Скачет вокруг нее, таблеточки, компрессик прохладный на голову. Она на подушках откинулась, глаза закатила, но зрение, тварь, не потеряла. – Кася передразнила: – «Саааша! Почему твоя Кассаааандра так вульгаааарно нааакрашена?» И он – нет бы меня защитить! – только оправдывается: «Мы в ночном клубе были. Касе хотелось выглядеть красиво». – «Но есть же рааазница! Между эффектным выходом и дурновкууууусием!»
– Каська, – вздохнула я. – Как ты только такое терпишь!
– Так я и не терпела сегодня! Вот что получила. На лицо мое полюбуйся! – взъярилась она.
– Прямо при матери тебя ударил?
– Нет, я там молчала. Но когда цирк закончился и мы в лифт зашли, не выдержала. Говорю ему: «Понятно, в кого у тебя актерский талант». А он глазами хлопает, вроде как не понимает. Ну, меня и понесло, все ему высказала. А он мне врезал. Скотина! Завтра же на развод подам. И на всю страну его ославлю!
Касины слова падали на мое раненое сердце, словно бальзам. Но насколько тверды ее намерения? Сейчас, когда впечатления свежи и имеется благодарный слушатель, можно говорить что угодно. А завтра Саша явится с цветами, и Кася пожалеет свою безбедную, сытую жизнь. Вспомнит, что супруга только что утвердили на очередную главную роль и особняк в ближнем Подмосковье достроен.
Нужно ее немедленно в полицию тащить, пока не передумала. Я взглянула на часы: пятнадцать минут третьего. На улице темнота, холод и дождь. Кася пригрелась под одеялом, глаза начали слипаться.
Я потрясла ее за плечо:
– У тебя может быть сотрясение мозга. Давай «Скорую» вызовем и полицию.
Она сонным голосом пробормотала:
– Да не… он не настолько сильно ударил… Лизочка, обними меня.
Я устроилась рядом, начала нежно гладить ее по голове, целовать любимую, беспомощную, тонкую шейку.
– Как я тебя люблю, – прошептала Кася.
Через минуту она уже спала. Будить ее и настаивать на вызове «Скорой» я не стала. Сидела рядом, любовалась ее отекшим, но все равно прекрасным лицом и тщательно просчитывала: как сделать, чтобы Касин мстительный пыл к утру не угас.
Но увы! Подруга моя пробудилась поздно, первым делом схватилась за телефон и с удовольствием сообщила:
– Сорок восемь вызовов не отвеченных. Плюс сообщения. – Она быстро прокрутила, удовлетворенно улыбнулась и доложила: – «Люблю, обожаю, извиняюсь, возвращайся».
Кася отбросила телефон и злорадно заявила:
– Не буду отвечать пока, пусть помучается.
Мое настроение сразу испортилось:
– Ты у меня, только чтобы пересидеть и мужа помучить?