И мне же – наивное создание! – звонила, жаловалась на невезуху.
Я усмехнулась:
– Кася, мысли шире.
– Это как?
– Ты ж разводиться собираешься? Вот и скажи, что тебя Саша опять ударил. Суд будет впечатлен.
– Сашка со мной ездил.
– Куда?
– На тренировку!
– Господи, зачем? Он же не играет.
– Да ему все равно делать нечего, а я боялась, что с пушкой сама не слажу. Там мужские мозги нужны, чтобы правильно настроить.
Я, признаться, перепугалась: Кася-то – мотылек, а хищный волк Бардин мог заподозрить злой умысел.
Я спросила, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул:
– А почему ты упала? Кроссовки лысые?
Она простодушно отозвалась:
– Да там какая-то скотина воду разлила у сетки. Прямо реально много воды! Я не увидела и поскользнулась. Мы с хозяина хотели компенсацию взять, но он хитрый, сволочь. Пошел вроде как посмотреть, а потом нас зовет: «Сухо там». Сашка подходит: правда, нет воды. Вытер незаметно, хитрый армянин. И ничего теперь не докажешь.
Да, пока мне продолжало везти – просто фантастически.
Кася, невзирая на травму, решила играть турнир. Мне было на руку, чтобы весь клуб узрел ее разбитое лицо. Сыграла моя подруга плохо, все матчи слила без борьбы, и я даже боялась: пойдет к врачу, ей там напоют про сотрясение мозга, и поездка в Питер отменится. Но, видно, не слишком плохо бедняжка себя чувствовала. Или – слишком хотела все-таки взять Сашку с поличным.
Я позвонила ей в день отъезда. Кася сладким голоском пообещала привезти из Северной Пальмиры вкусных пирожных.
– Закрыты сейчас все кондитерские, – напомнила я.
– Ради тебя я обойду все препоны, – прошептала она в трубку.
– Тебя Саша провожать будет? – спросила я.
Кася капризно и громко отозвалась – явно в расчете на то, чтобы муж услышал:
– Нет. Он жадный.
– В смысле?
– Пропуска ему жаль. На такси поеду.
– Ну, береги себя тогда. Маска, антисептик.
Кася хихикнула:
– Лучше коньячку возьму. Куда эффективней дезинфицирует.
Я положила трубку и задумалась. Очень плохо, что любящий муж не желает ехать на вокзал. Как мне к ним в дом-то попасть? Надеяться на удачу, что Бардин выйдет в магазин или – на ночь глядя – побежит кросс? Или что будет смотреть телевизор и не услышит, как я отпираю дверь?
Нет. Надо его обязательно выманить.
Я подошла к зеркалу. Если «погасить» глаза, выглядела я типичной теткой – короткая стрижка, пухлые щеки, невыразительное лицо. Вполне могу сойти за поклонницу Бардина.
Я открыла бар, извлекла оттуда бутылку рижского бальзама. В холодильнике побеспокоила свой запас французских сыров. Сложила дары в экологичный бумажный пакет и не без жалости присовокупила баночку черной иранской икры. Легенда придумалась легко: выдам себя за рижанку. Сериалы с Бардиным там идут – сама видела, когда в командировке была. Пусть радуется, что ему в Европе поклоняются. Да еще дары из-за границы везут. Я оделась в стиле латышских дам – брючный костюм, сиреневая шляпка, пальто-балахон, взяла сумочку, пакет с продуктами и спустилась на парковку.
На работе заранее взяла day-off. Мое алиби никто, конечно, проверять не станет, но, на всякий случай, я его выдумала. Я состою во многих волонтерских организациях и прекрасно знаю, что, если заявляешься на какое-то мероприятие (а главное, переводишь благотворительный взнос), все уверены: именно там ты и был. Посещения клиник ввиду карантина были остановлены, но бомжам и прочим асоциальным элементам помогать продолжали. Так что сегодня – если вдруг спросят – я раздавала теплые вещи алкоголикам, проживающим в коллекторе неподалеку от станции метро «Рязанский проспект».
Но на самом деле я отправилась на северо-восток – в направлении дома Бардиных. Светить машину поблизости от объекта не стала – загнала ее в Мытищи, во двор многоэтажной новостройки. Прошлась до остановки, пересела на автобус и добралась до коттеджного поселка Бардиных.
В гостях у них я бывала – пару лет назад. Расположение улиц, дома, местного магазинчика знала. Лица не прятала – вряд ли кто-то запомнил типичную дачницу в джинсах и тем более признает ее сейчас в образе щедро накрашенной прибалтийской дамы.
У поселкового сельпо я остановилась, просмотрела социальные сети, увидела фото Кассандры в вагоне «Кондора» и, смущенно улыбаясь, распахнула дверь продуктового. Колокольчик звякнул, продавщица опасливо оглядела мой европейский вид и поспешно натянула маску.
– Допрый тень, оччен прошшу мнне поммоч. – Я сразу схватила быка за рога. – Я живу в Рига и поклоняюсь Алегзандр Бардин. Он ведь здесс живьет? В эттот посселок?
Продавщица натянула маску до самых глаз, отступила на два шага и строго спросила:
– Вы приехали из Европы?!
– Фсе по закон, – улыбнулась я. – Карантин две недель. Тест негативный. Разрешшон выходить. Сразу сюда, к Алекзандр. Поддарок ему из Рига. Бальзам наш, сыр французский, икра.
– Так сходите и отдайте. Его дом тут рядом, – отозвалась продавщица.
Я старательно изобразила смущение.
– Ннет. Не могу. Я большая глуппость сделал. Алекзандр попросил ффото, и я ему фотографию своей дочки послал. Не хочу, чтоб видел меня, знал, какая на самом деле есть. Можете просто подарок ему передать? Сказать, что от Дайне из Риги?
Продавщица колебалась.
– Вы ведь знаете Алекзандр? Он бывает ваш магазин?
– Бывает. Часто. Даже телефон мне свой дал! Чтоб звонила, когда хлеб свежий привозят, – похвасталась продавщица.
– Ну, позвониттть ему. Прошшу.
Я поместила пакет на прилавок:
– Не бойттес. Смотрыте. Этто ттолко проддукты из моей сттраны. И вот вам, за хлопот.
Я быстренько вытащила маленькую бутылочку вишневого бальзама – в России такие не продают.
– Ой, ну, что вы! – Продавщица с удовольствием приняла презент и начала уговаривать: – Давайте лучше вы сами! Я дам вам телефон Александра. Сфотографируетесь, он автограф даст!
Я печально вздохнула:
– Ппусть я лучше ббуду дама-загадка.
– Ну, как скажете. Тогда сама у него автограф возьму, для мамы. Сейчас позвоню.
– Только скажите обязательно, что от Дайне, его поклонницы. Французский сыр. Бальзам. Икра черная. Все из Риги.
Глазки у продавщицы забегали – похоже, ей тоже весьма хотелось попробовать европейских продуктов. Я совсем не возражала, чтобы она проредила пакет. Горячо поблагодарила ее за помощь и покинула магазин.
Рядом с сельпо очень удачно располагался заброшенный домик с дверью на одной петле. Я проскользнула туда. В сенях сбросила сиреневую шляпку и пальто-балахон, достала из сумки-шоппера легкий черный пуховик, темные очки и серую шапочку. Дала себе сорок минут. Если Александра не заинтересует посылка из Риги и он за это время не явится – придется рисковать, пробираться в дом в его присутствии.
Но, похоже, в России все скучают по санкционным продуктам. Александра я увидела из своего убежища уже через четверть часа. Не стала ждать, пока он войдет в магазин – выбралась через щель в ветхом заборе с другой стороны участка и быстрым шагом поспешила к его коттеджу.
Вряд ли, уходя на пятнадцать минут, он станет включать в доме сигнализацию. Но если что – код я знала. Он был записан у моей милой, глупенькой Каси на брелке от ключей.
Я бодрым шагом дошла до калитки. Поселок выглядел пустынным – больше половины домов темные, жалюзи на окнах опущены. Смеркалось, половина фонарей не горела. Я очень надеялась, что никто меня не заметит и уж тем более не разглядит в сумерках моего лица.
Открыла Касиным ключом калитку, проскользнула во двор. Поднялась на крыльцо, отперла дверь, первым делом убедилась: сигнализация, как и видеонаблюдение, не работают. Немедленно сняла обувь, уложила кроссовки в пакет, а потом в свою сумку-шоппер. Надела поверх носков еще одни, новые. Волосы скрыла под шапочкой, руки обтянула резиновыми перчатками. Я, конечно, могу объяснить свою ДНК в доме, где бывала в гостях, – но свежих следов все равно лучше не оставлять.
Часы показывали восемь вечера. Касин «Кондор» приближался к Твери – а я хозяйничала в ее доме. Я прошла в котельную, встала на цыпочки, дотянулась до низкого потолка и открыла люк. К моим ногам услужливо спустилась лестница на чердак. Я взобралась по ней, втянула складные ступеньки обратно и прикрыла крышку. На чердак мы с Касей как-то лазили. Никакого обзора – зато слышимость изумительная: шаги, шум воды, телевизор, дверца холодильника. И слуховое окошко – из него отлично просматривается вход в дом.
Через десять минут я увидела: Бардин вошел во двор с моим пакетом. Щелкнул замок, хлопнула входная дверь. Руки он не помыл – прямым ходом в кухню. Я напрягла слух: сначала чпок, потом бульканье. Решил, похоже, бальзам немедленно попробовать.
Сразу он выпил или хотя бы сыр на закуску порезал, я не поняла. Зато услышала, как начал насвистывать песню из девяностых – «Ветер перемен».
Я забеспокоилась. Что это еще за перемены? Может – раз супруга уехала, – он любовницу ждет? Не придуманную, а настоящую?! Вот это будет номер!
И сразу все прочие условности-изъяны моего плана вспомнились, затревожили. Вдруг Кася в последний момент передумает? В Твери выходить не станет, отправится – как всем и объявила – в город на Неве?
Или – еще круче – у нее изначально не было цели внезапно возвращаться и ловить неверного мужа?! Вдруг Касюня хитрее, чем я ее считала, и задумала собственный план? Вот будет здорово, если я сейчас убью ее мужа, а она в это время будет прохлаждаться в Питере! Вернется через пару дней, с прекрасным алиби, обнаружит труп, получит наследство – и, конечно, ни в какой Лондон со мной не поедет, станет наслаждаться свободой. Ну, или найдет более выгодный вариант, кого доить. Может быть, это не я играю с Касей – а она со мной?!
«Лиза, успокойся, – уговаривала я себя, – у тебя паранойя. Кася – примитивное существо. Она поверила в Анатолия. Отвечала ему».
Но страх все равно пробивался под свитер. И огромное искушение одолевало: дождаться, пока Александр уснет, и просто покинуть дом.