Об уединении речи не шло – на каждой койке кто-то боролся за жизнь, сновали врачи, носились с капельницами медсестры. Полуянова – чтоб не занес инфекцию – облачили в костюм «телепузика», но Лиза все равно его сразу узнала. Она усмехнулась и с трудом прошептала обгоревшими губами:
– На костях моих… пришел… поплясать?
Ее рука не дрогнула – когда топила ничего не подозревавшего мужчину, жестоко убивала спящую женщину. Но сейчас Дима ничего, кроме щемящей жалости, к ней не испытывал.
– Ты меня сдашь? – прохрипела она.
– Лиза, – прогудел из-под своего скафандра Полуянов, – не в моих принципах кого-то добивать, тем более женщин. Ты себя уже достаточно наказала.
– Другие вычислят.
– Не думаю. Следствию нравится версия, что Бардина убила жена. Верочка в роли второй преступницы их тоже устраивает.
Лиза помотала головой. На повязке, перехватывавшей шею, выступила кровь. Дима поспешно добавил:
– Но Вере ничего не сделают, не бойся. Я нашел ей отличного адвоката. Уже есть свидетели: из дома в день смерти Каси она не выходила. А женщину, ездившую на ее «Ниссане», близко никто не видел и описать не может.
Он хотел устроиться на краю койки – но потом решил, что лучше присесть на корточки рядом, и прошептал:
– Лиза, не бойся меня! Клянусь: я тебя не выдам. Только ответь на пару вопросов, чтоб я окончательно все понял. Вы с Касей были любовницами?
– Да.
– За что ты мстила ей?
– Я… положила всю жизнь, чтобы увезти ее в Лондон. А она отказалась. Никому не позволю так обращаться со мной.
– И ты решила ей мстить?
– Да.
– Анатолия и его жену придумала ты?
Она кивнула.
– И ты разлила воду на частном корте прямо перед Касиной тренировкой?
Снова кивок.
– Она могла не упасть.
Сухие губы прошептали:
– У меня был запасной вариант. Я наняла алкаша. Тот бы ей врезал. Но дьявол мне подсказывал – она упадет сама. Так и случилось. – На глазах показались слезы. – Я не хотела убивать Касю. Я хотела, чтобы ее обвинили, осудили. Чтобы она страдала.
– Но мужа ее ты не пожалела.
– Лес рубят – щепки летят.
– А Могилеву информацию тоже ты слила?
– Ну, конечно.
Она устала. Голова запрокинулась, глаза закрылись, запали еще глубже.
Диме показалось: заснула. Он хотел тихонько встать, но Лиза прохрипела:
– На диктофон записал?
Он взглянул с сожалением:
– Знаешь, чего мне жаль? Что на твоем пути не встретилось нормального мужчины.
– Ты правда не будешь меня сдавать? – По щеке покатилась слезинка.
– Нет. Поправляйся – и продолжай работать. Ты действительно классно и смело пишешь.
Дима вышел из реанимации и с наслаждением содрал мучительный гидрокостюм. Он торопился быстрее уйти из напоенной страданиями больницы. Обожженное, в страшных волдырях лицо Лизы стояло перед глазами.
Хорошо хоть правительство Москвы отозвало свой иск по ее обвинению в клевете.
Но куда больше радовало, что Надю тоже больше ни в чем не обвиняли. Не просто подписку о невыезде аннулировали, но даже извинились.
Пандемия продолжалась, миновал май, и к июню обычно законопослушная Митрофанова взбунтовалась. Библиотека по-прежнему не работала (ходили разговоры, что к концу месяца может открыться). И Надя заявила, что хештегом «останьсядома», а также кулинарией она сыта по горло. И поэтому уезжает на дачу.
– Там же все осквернено! – напомнил Дима.
– Ничего. Уборку сделаю. Дом заново освящу.
И мстительно добавила:
– А еще гулять буду. На речку ходить. И к соседям в гости. А ты, Полуянов, корми себя сам.
Они, почти за три месяца бок о бок, реально устали друг от друга. Да и на его внезапно полыхнувшую страсть к Касе Митрофанова до сих пор обижалась.
Дима не стал удерживать свою подругу в городе. Пару дней он с наслаждением просидел в квартире один. С удовольствием питался пиццей из коробки и валялся перед телевизором в уличной одежде.
Андрей Могилев сделал еще одну передачу, посвященную смерти Бардина.
Диму участвовать не позвали. Среди гостей присутствовала Касина сестра Лика. Мать актера Ольга Петровна. И даже Дениса Ивашова смогли заманить.
Лика покаялась, что завидовала счастью сестры. Поведала, как сначала согласилась ее покрывать, а потом начала шантажировать.
Ольга Петровна, вдруг разом растерявшая всю свою непробиваемость, рассказывала, что сын приходит к ней во снах. Она то и дело пускала слезу – и вместе с нею всхлипывал весь зал.
Денис Ивашов упорно утверждал, что всего лишь играл с Касей в теннис. Ну, и слегка ей симпатизировал.
Про Лизу Горихвост не упоминали.
Мятежная журналистка скончалась в реанимации неделю назад. Выпавшее из ее рук знамя никто не подхватил – поднятые ею острые темы заглохли. Виражи официальной статистики по ковиду и нелегальные испытания вакцины на психически больных теперь обсуждали исключительно на форумах и кухнях. Дима мог бы продолжить ее расследования, но куда с ними идти?
«Молодежные вести» в жизни не напечатают, а отправишься к оппозиционерам – спокойная жизнь сразу кончится. Надька вон из-за мелочей взбрыкивает. Выдержит ли она, когда с деньгами прижмут, начнут угрожать, подадут в суд за клевету?
«Вот Лизе – той правда была милее, чем спокойная, сытая жизнь», – точил себя Полуянов.
Хотя нет однозначных героев. За правду боролась – а своих личных врагов убивала. Так что вопрос о походе против власти для Димы пока остался открытым.
Как только, в конце июня, россиянам позволили пастись не только на дачных участках, но и в теплых краях, он немедленно купил два билета в Сочи. Надюхе деталей грядущей поездки не рассказывал, просто велел взять лучшие наряды, каблуки, ну, и купальник, конечно.
– О боже, Дим, это ведь глупость! – разохалась его подруга. – Я теперь, конечно, меньше боюсь… но ты только представь: сейчас вся страна бросится в Краснодарский край! На пляжах вповалку лежать! Ради чего мы сидели в изоляции?!
– Митрофанова, уймись! – сказал он строго. – Мы с тобой нигде вповалку лежать не будем.
И прибрежную полосу – действительно усыпанную телами – они увидели лишь из окна иллюминатора. А прямо в аэропорту сели в лимузин – и отправились прочь от моря, на «Розу Хутор».
Дима прежде не бывал на горнолыжных курортах не в сезон и опасался: умрут там со скуки. Первые пару дней действительно «разлагались». Неспешно завтракали на террасе с видом на горы, отороченные облаками и одетые в снеговые шапки. Ходили в СПА – ввиду пандемии народ туда пускали малыми порциями, так что часто сидели в бассейне или сауне только вдвоем, чувствовали себя буржуями. В стоимость номера входили билеты на подъемники, но никаких экскурсий или походов не хотелось. На «Розу-Пик» поднялись лишь затем, чтобы выпить на вершине по коктейлю «Высота».
Но усталость от Москвы и пандемии быстро прошла. Дима захотел поход и вейкборд, Надя – прогулку к водопадам и пообщаться с хаски.
На воздухе теперь проводили целые дни – не могли после домашнего ареста надышаться. Полуянов постоянно вовлекал свою подругу в приключения: поскакать на лошадях, пройти по мосту над пропастью, покататься на родельбане. Она ворчала, пищала, очень радовалась, когда испытания заканчивались, но на следующий день опять соглашалась: пролететь на параплане, сходить на «черную трассу» в веревочный парк, покататься на горных велосипедах.
Сочи, как свидетельствовал прогноз, плавился от жары, а они по вечерам с удовольствием утеплялись. Вместо выжженных солнцем южных растений любовались рододендронами. Рисковали нырять в ледяные водопады.
Оба разрумянились, посвежели. Все обиды-недомолвки ушли – понимали друг друга с полуслова. Иногда просто сидели рядом, молчали, и оба чувствовали себя счастливыми. А когда пухленькая, неспортивная Надя пыхтела, карабкаясь в гору, Диме хотелось защитить ее еще больше, чем когда-то – хрупкую Касю.
О его почти-что-адюльтере не вспоминали, но как-то за завтраком Надя вдруг сказала:
– В Эсто-Садке есть магазин садовый. Давай две маленькие пихточки купим, в горшках?
– С собой в Москву повезем? – испугался Дима.
– Нет, – улыбнулась она. – Найдем где-нибудь красивое место, чтоб море вдалеке было видно, и посадим. В память о Бардиных.
– Тогда давай три. Лиза Горихвост тоже заслужила.
– Давай.
План осуществили в тот же день. Купили пихты и лопату, поднялись со своим грузом, под удивленными взглядами прочих туристов, на подъемнике. Отошли в сторону от туристических троп. Посадили деревья. Убийца и две ее жертвы стояли дружным рядком, тянулись макушками в небо.
Надя пробормотала:
– Вроде жертвам надо сочувствовать… А мне вот Лизу гораздо больше жаль, чем твою Касю.
– А мне интересно, – Дима взглянул в небеса, – как у них там все теперь распределилось? Лиза живет с Касей? А что делает Бардин? Ревнует? Или уговорил их предаваться утехам втроем?
– Фу, Дима, какие ты глупости говоришь!
Вроде бы рассердилась, но глаза улыбались. Он бережно притянул ее к себе, поцеловал.
Совсем рядом с ними синело небо. Воздух пьянил, дарил иллюзию полной свободы. Хотелось – во всех смыслах – свернуть горы. Перестать приспосабливаться. Безбоязненно браться за самые острые темы. И, наконец, отвести Надюшку в ЗАГС.
И Дима очень надеялся, что его боевое настроение сохранится, даже когда они спустятся, протрут руки антисептиком и снова наденут маски.
Сложно не впасть в печаль во время пандемии. По счастью, в России много сильных, добрых, оптимистичных людей, и они очень помогли пережить тяжелые времена.
Спасибо Светлане и Дмитрию Ковалевым за то, что предоставили убежище.
Огромная благодарность Артему Кириллову, Роману Потапову и Ивану Сырову за отличную компанию, а Марине Семеновой и Юлии Овечкиной – за бесценные советы и поддержку!