Нина снисходительно улыбнулась:
– Вот сразу видно: вы человек от тенниса далекий. Ни один нормальный спортсмен за день до соревнований на корт не выходит. Нужно дать организму отдых – тогда на турнире будешь на пике формы.
– А если она все-таки выходила на корт? Только без вас?
– Мне бы доложили, – пожала плечами Щеглова. – У нас в клубе все про всех знают. – Она возвысила голос: – Да и не верю я в эту лажу про травму на тренировке. Посмотрите на фотку! Корт по лицу так не ударит, только кулак.
– И чей это был кулак?
– Каська мне не призналась, – вздохнула балерина.
– А вы сами как считаете?
– Ну, вряд ли она с кем-то на улице подралась, так что только два варианта, или любовник, или муж.
– У нее есть любовник?
– Ой… – Щеглова старательно разыграла смущение. – Ну, это я образно выразилась.
– Так есть или нет?
– Кася мне про личную жизнь не рассказывает…
– Вы ведь подруги, – напомнил Могилев.
– Ну… я могу, конечно, предполагать. Мы ж еще миксты играем с парнями. А партнер по миксту – человек всегда близкий. Очень часто и до постели доходит. Мне скрывать нечего – я с товарищем по команде и переспать могу. Но я девушка свободная. А у Каси муж – известный артист, поэтому она свою личную жизнь осторожно вела.
– Фактически вы ее обвинили.
– Свечку не держала, – решительно отозвалась балерина. – Но она со своим партнером в отличных отношениях. Когда мяч выигрывают, обязательно целуются. И после игры всегда обнимашки.
– Как зовут Касиного партнера по миксту?
– Денис Ивашов.
– А этот Денис был знаком с Касиным мужем? – вкрадчиво спросил Могилев.
– Был, – с удовольствием отозвалась Щеглова. – Они даже махались однажды.
– Где, когда?
– После турнира, прошлым летом. Финал был сложный, с перевесом в два очка на тай-брейке вытянули. Денис Касю на руки схватил, кружить начал, она хохочет. А Бардин на трибуне сидел. Он психанул и ушел. Кася перепугалась, побежала за ним. Обнимала, винилась: типа, эмоции переполнили, не удержалась. Саша успокоился, остался на награждение. А Денис – когда им кубки вручали – опять за свое. Касю расцеловал. Ну, тогда Александр совсем разошелся: прямо к подиуму выскочил, ее оттолкнул, а Диньке – по мордасам. Хорошо, судьи сразу растащили.
– А Касю – Александр не ударил?
– Не, только отпихнул. Но в машину шли злые, молча. Так что не исключено: дома мог и навалять.
– Вы когда-то еще видели Касю с синяками, ссадинами?
– Ну… – замялась балерина. – С год назад где-то тоже у нее скула была разбита. Тогда сказала, что с лестницы упала.
– Хорошо. – Могилев решительно вдавил свою ямочку на подбородке. – Кто убил Александра?
– Ой, ну я же не следователь, – дернула плечиком Щеглова.
– Вы слышали предыдущие версии?
– Слышала. Полный бред, – пригвоздила Нина. – Особенно про Касю. Она точно убить не могла.
– Почему?
– Так это совсем надо больной на голову быть! Муж ее из нищебродок взял, в особняк поселил. Красивый, богатый, артист. Шмот покупает, в теннис с другими мужиками играть пускает.
– Бьет… – подхватил Могилев.
– Да если и приложит иногда – подумаешь! Он за все платит, значит, имеет право.
Публика – безо всякого сигнала ассистента – гневно загудела.
Балерина повысила голос:
– Не слышали, что ли, народную мудрость: бьет – значит, любит! А все эти разговоры про семейное насилие меня бесят просто. Западные происки! У нас на Руси всегда было: если заслужила или сама спровоцировала – получи. Чего тут такого?
В студии немедленно начался хаос. Кричали зрители с мест, бесчинствовали эксперты. На большом экране вновь появилось лицо Каси с кровоподтеком.
Могилев с огромным трудом призвал народ к порядку, обернулся к камере и интимным тоном молвил:
– Спасибо, дорогие друзья, что сегодня вы оставались дома с нами!
Камеры мгновенно потухли, Могилев рукавом дорогущего пиджака стер со лба пот.
Полуянов стянул маску, обернулся к фотомодели:
– Хорошо вы подругу подставили.
Но ответить та не успела.
К Щегловой подскочили две ассистентки, защебетали:
– Нина! Прекрасно! Великолепно! Ровно то, что надо! Пойдемте скорей, для вас уже все готово.
Подхватили под ручки, повели.
На Диму и остальных героев программы никто внимания не обращал, Могилев куда-то исчез. Полуянов его искать не стал. Выловил из толпы зрителей Надюшку, обнял. Она прошептала:
– Жуткое шоу. Но ты был классный.
Протянула ему влажную салфетку – снять грим.
Зрители расходиться не торопились. Собирались кучками, горячо обсуждали: кто все-таки убил актера (о несчастном случае речь уже не шла). Народ с удовольствием трепал две версии: Кася, ее любовник. Ну, или вместе.
– Я бы на месте жены в суд подал, – хмыкнул Дима.
– Ты смешной, – отмахнулась Надя. – Это ведь какой шанс! Могилев еще один эфир под это дело устроит. Прискачет Кася в студию и будет пиариться изо всех сил. Только мы давай, пожалуйста, больше сюда ни ногой.
– Нас и не позовут, – заверил Полуянов.
Шоу высосало все соки, и ему больше всего сейчас хотелось поскорее добраться домой, отправить Надюшку заваривать чай, а самому забиться под одеяло.
Но немедленно прыгнуть в постель не получилось.
Едва вернулись, Надя бросилась давать отпор коронавирусу. Диму отправила промывать солевым раствором нос, сама взялась дезинфицировать уличную обувь. Потом потребовала его телефон и начала тщательно протирать стекло.
Полуянов ворчал:
– Надя, что за санпропускник?
Он не то что отрицал новомодный вирус. Но среди его знакомых болячку подцепили, по странной прихоти судьбы, как раз те, кто наиболее строго соблюдал самоизоляцию. Посему Дима решил: маску носить, руки мыть – но при этом быть фаталистом. Если суждено переболеть, никакая дезинфекция не поможет.
Но когда у Митрофановой убеждение – спорить с ней бесполезно. Так что пришлось дожидаться окончания превентивных мероприятий, полностью менять одежду, принимать душ – и лишь потом они сели ужинать.
Дима разлил вино, Надюшка произнесла тост:
– Полуянов, я тобой горжусь! Дважды за день появился в эфире! И оба раза сумасшедший успех. Давай за это выпьем!
Приятно слышать комплименты – даже когда понимаешь, что тебе слегка льстят.
– Я не выглядел толстым? – изобразил манерную улыбку журналист.
– Ты выглядел прекрасно, – заверила Надя. – Но когда Могилев тебе допрос устроил, я реально испугалась.
– Мне тоже стало не по себе, – признался Дима. – Ни словом ведь не намекнули, о чем пойдет речь. Кто, интересно, им информацию слил – про нелегальный турнир?
– Нина, кто еще! Она, по виду, какая-то актриса несостоявшаяся. Вот и использует любой шанс – на главном канале засветиться!
– Тело Бардина нашли в три часа дня, эфир начался в десять. Как они успели узнать про турнир, найти участницу, да еще уговорить ее в студию приехать?
– Может, она сама с телевидения? – предположила Надя.
– Не похоже.
– Дим, ну это ж самое крутое ток-шоу в стране! У них, наверно, везде агенты!
– Нет, тут что-то странное. Надо выяснить.
Он отвлекся от бифштекса и сделал пометку в блокноте.
– Нашел, к чему прицепиться, – фыркнула Надя. – Мне гораздо интереснее: неужели Бардин все-таки жену бил?
– Вчера ты утверждала: он джентльмен, – напомнил Дима.
– Но сегодня-то я ее фотографию видела! Действительно: мало похоже на удар об корт.
Надя поежилась и неожиданно добавила:
– И хотя эта Кася – баба очень противная и глаза у нее лживые, мне все равно ее жаль.
– Почему?
– Сам подумай: все в один день. Муж погиб. Она тело нашла. А тут еще на всю страну ей кости перемыли.
Надя не стала напоминать, что именно Дима Касю чуть ли не в убийстве обвинил, но взглянула с укором.
У Полуянова и у самого на душе кошки скребли. Зря он согласился участвовать в этом шоу. Да и свою статистику, что кто нашел, тот и убил, приводил напрасно. Мог бы что-то поэлегантнее придумать. А теперь поздно, слово не воробей. Вырвалось и разлетелось по всей многомиллионной стране.
Ольга Петровна
Жизнь у Ольги Петровны сегодня закончилась. И если бы сразу накрыло чернотой небытия! Но нет, попала она в девятый, самый последний круг ада. Навеки вмерзла в ледяное озеро Коцит [2]. Потеряла единственного, любимого, ненаглядного сына. Хоть и осталась сама на земле – но без Саши мир всегда будет жалок, а собственное существование никчемно.
Но если кто-то полагал, что несчастная мать сейчас билась в истерике или думала о самоубийстве, он глубоко ошибался. Не отчаяние ее переполняло, но ярость.
Как полицейские только посмели петь ей песни про несчастный случай? Саша – молод, силен, здоров, трезв. Он не мог просто заснуть в ванной и захлебнуться! Несомненно, его погубили. И сделала это Кася, больше некому. Во всем виновата проклятая невестка.
Ольга Петровна еще четыре года назад предчувствовала беду – когда сын сообщил, что женится на медсестре.
«Кася не из Москвы. И до Юдит Полгар [3], скажу честно, ей далеко. Зато она очень красивая. И добрая», – представил свою избранницу Саша.
Прелестно, просто прелестно! Будь Кася классической заезжей хищницей, покорительницей столицы, Ольга Петровна волновалась бы меньше. Но похожее на ангелочка создание и вело себя подозрительно ангельски.
Безропотно (и, надо признать, весьма умело) вела дом, Сашеньку всячески обхаживала, бриллиантов не требовала, скандалов не устраивала. Когда Ольга Петровна являлась с инспекцией, вела себя тихой мышкой. Преданно кивала, подавала чай, кормила пирожками собственного приготовления.
И сын ее боготворил. Любое упоминание о Касе расцвечивало лицо Саши счастливой, глупой улыбкой. А обидней всего, что именно это аморфное, ничтожное по своей сути создание подтолкнуло Сашу на путь успеха.