— Пожалуйста, — умоляю я.
— Пожалуйста, что?
Мое дыхание становится все более судорожным, когда он усиливает трение. Давление внутри меня нарастает, а его губы на моих поглощают меня. Глубокие удары его языка совпадают с тем, что делают его руки. Он вводит палец глубоко, а его большой палец обводит мой клитор. Я извиваюсь в его руках, отчаянно стремясь к краю обрыва. Мои ногти впиваются в его спину, и это подстегивает его, и он начинает входить глубже, сильнее, проникая в меня своими пальцами, целуя меня так, что я не могу издать ни звука. Я пытаюсь повернуть голову, желая закричать, когда наслаждение становится слишком сильным, но он двигается вместе со мной. Я не могу остановить его. Слишком поздно. Я кричу ему в рот, пока он вытягивает из меня все, что может.
Потом он толкается в меня, и то, что я раньше считала удовольствием, меркнет в сравнении с этим.
Джейкоб подается вперед, его глаза находят мои.
— Я люблю тебя.
Мои пальцы касаются щетины на его лице.
— Я люблю тебя.
Слова не нужны, все остальное говорят наши тела.
Глава тридцать вторая
Джейкоб
Завтра спектакль, и я чертовски волнуюсь. Эти дети так старались, и я не уверен, что мы все не окажемся в полной неловкости, но сегодня мне все равно. После того как я увидел их, стало ясно, что все это не имеет значения. Для них это действительно любовь к актерству, и я могу только надеяться, что в следующий раз, когда попаду на съемочную площадку, буду испытывать такую же радость.
Я хватаю свой телефон, когда на него приходит сообщение.
Кэтрин: Привет, я хотела показать тебе фотографию, которую мы выбрали. Она просто потрясающая.
Она появляется на экране, и я не могу сдержать ухмылку. Я не знал, что они фотографируют, когда мы с Бренной не обращали внимания, но вот она. Это был момент сразу после того, как я признался ей в любви. Ее глаза смотрят мое лицо, ее руки лежат на моей груди, и она смотрит на меня так, как будто я сделал ей самый удивительный подарок. В ее волосах оранжевые отблески солнца, и она сияет. Конечно, это совсем не похоже на то, как она выглядела вчера вечером. Этого не могла запечатлеть ни одна камера.
Я: Вау.
Кэтрин: Точно! Я так рада, что мы с фотографом были внимательны, когда вы оба не были. Эта фотография будет говорить о глубине ваших чувств друг к другу. Я думаю, это будет хорошо, Джейкоб.
Я: Я очень надеюсь на это. Я не хочу, чтобы она попала в какую-нибудь медийную историю.
Кэтрин: Все средства массовой информации — это дерьмо, мне просто нужно контролировать, это дерьмо. Ты можешь позвонить? Мне нужно кое-что обсудить, и Ноа тоже хочет конференц-связь.
Вместо того чтобы ответить, я просто звоню ей.
— Ну, это было эффективно.
Я смеюсь.
— Я подумал, что так будет проще.
— Так и есть. Слушай, я просто хочу сказать… Я работала со многими актерами, и их вступление в новые отношения — это не то, с чем я не сталкивалась. Ной и Кристин познакомились несколько лет назад, когда он был в центре громкого скандала. Было много драмы, и мы справились с ней. Никто не беспокоил Кристин. Мы позаботились о том, чтобы она была под защитой. И хотя я не ставлю это во главу политики, я всегда буду делать все возможное, чтобы защитить людей, которых ты любишь, Джейкоб. Часть моей работы как твоего публициста — держать твою жизнь подальше от таблоидов, но другая часть — убедиться, что ты счастлив, потому что, если ты счастлив, ты лучше работаешь. Бренна делает тебя счастливым, я это ясно поняла, когда увидела тебя с ней.
Я ценю ее слова.
— Она и дети — мой главный приоритет. Я могу справиться с прессой, но она не выбирала этого.
Кэтрин на минуту замолчала.
— Может, и нет, но она выбрала тебя.
— Выбрала, но я все равно сделаю все возможное, чтобы сохранить ее жизнь нормальной. Как Ноа смог сделать это для Кристин.
— Я понимаю. Кстати о Ноа, он прислал письмо с просьбой срочно позвонить через пять минут. Ты сможешь это сделать?
— А у меня есть выбор?
— Не совсем, — говорит Кэтрин.
Я так не думаю. Мы еще немного поговорили о фотосессии и статье. Кэтрин решила, что лучше не давать интервью и просто выпустить заявление. Я склонен говорить глупости, когда я на записи. Мы собираемся избежать этого.
— Сейчас он подаст сигнал, и я подключу конференцию, — объясняет Кэтрин.
Через несколько секунд они уже оба на связи.
— Джейкоб, рад, что ты смог выйти на связь. Извини, что так быстро. Мне позвонили совсем недавно, и, похоже, у нас возникла проблема.
В его голосе звучит почти сожаление.
— Что случилось?
— У нас возникла проблема с одним из серверов, на котором хранится сцена, необходимая нам для третьей версии трейлера к фильму «План полета».
— Что за проблема? — спрашиваю я.
— Та, из-за которой ты сегодня вечером должен лететь на самолете, чтобы переснять главную сцену.
У меня сводит желудок.
— Сегодня вечером?
— Извини, но да, сегодня. Завтра ты нужен мне в студии.
Нет, я не могу. Я не могу поехать в Калифорнию сегодня вечером. У меня завтра спектакль.
— Ноа, я бы хотел, но у меня завтра обязательства, которые я не могу пропустить.
— Клянусь, я не пытаюсь быть придурком, но у нас действительно нет выбора. Завтра нам придется переснимать весь день. Поверь мне, я тоже не хочу здесь находиться. У Обри в эти выходные день рождения, у Кристин дедлайн, а мне нужно было лететь на самолете, как только я узнал. По контракту ты обязан быть готовым для пересъемок.
Я испускаю долгий вздох, полный разочарования.
— Это ночь премьеры школьного спектакля.
— Того, который ты ставишь? — спрашивает Ноа.
— Да.
Ноа замолкает, и я едва могу разобрать звук шаркающих бумаг на заднем плане.
— Слушай, я ничего не обещаю, но мы сделаем все возможное, чтобы закончить все до обеда и посадить тебя на самолет, чтобы ты успел вернуться вовремя. Это сократит время, и, возможно, тебе не придется его пропускать. Я перенесу пересъемки на утро, чтобы никому из нас не отрезали яйца за это.
Я закрываю глаза, уже зная, что все пойдет не так. Я разочарую их и… Бренну.
Вклинивается Кэтрин.
— Я позабочусь о том, чтобы частный самолет Джексона был наготове. Мы сделаем все возможное, чтобы доставить тебя домой, Джейкоб.
Это один из тех моментов, когда, что бы я ни делал, мне конец. Если я скажу «нет» и откажусь ехать, то потеряю контракт и, возможно, меня засудят. Я могу попасть в черный список всех продюсеров и режиссеров в Голливуде. Если я поеду, есть вероятность, что я не успею вернуться к спектаклю и подведу людей, которые мне действительно дороги. Если бы не этот фильм. Этот режиссер. Эта роль… Я бы сказал «к черту», но я не могу. Ноа, Кэтрин и я знаем это. Я отвечаю единственным доступным мне способом.
— Через несколько часов я буду в самолете. Мне нужно, чтобы ты позаботилась о том, чтобы я вернулся вовремя.
В моем животе сидит огромный камень, он двигается и поворачивается, вызывая тошноту. Я стою у двери Бренны, зная, что должен рассказать им и придумать, как заставить их понять. Чего в свои одиннадцать лет я точно не сделал бы. Время поджимает, поэтому я набираюсь храбрости и стучу. Проходит несколько секунд, и я несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, делая глубокие вдохи. Время идет, нервы напряжены.
Себастьян открывает дверь.
— Джейкоб!
— Привет, Себастьян.
— Заходи, — говорит он, прежде чем повернуться и крикнуть. — Джейкоб здесь!
Я не совсем понимаю, как правильно разбивать сердце ребенка. Должен ли я сначала сказать его матери или мы поговорим как мужчина с мужчиной? Прежде чем я успеваю сделать этот выбор, Бренна оказывается рядом, ее улыбка расцветает, и она подходит ко мне. Я быстро целую ее, и она отступает назад.
— Я не знала, что ты придешь.
— Это не было частью плана. Ничего из этого не было, но мне нужно поговорить с тобой, а у меня мало времени.
— Ладно, — говорит она, изучая меня. — Что случилось?
Деликатно сказать это невозможно, и я решаю сначала поговорить с Себастьяном. Мне невыносимо видеть ее расстроенной, но он — тот, ради кого я обещал это сделать. Именно ему я должен все объяснить.
Я приседаю и делаю все возможное, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Я должен тебе кое-что сказать и хочу, чтобы ты знал, что, прежде чем я скажу это, мне очень жаль. Меньше всего на свете я хочу этого, и я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы все исправить, хорошо?
Себастьян смотрит на Бренну, а затем возвращает свой взгляд на меня. Ее руки лежат на его плечах.
— Хорошо.
Вот так.
— Минут тридцать назад мне позвонил мой босс. Возникла большая проблема с «Планом полета».
— О нет. С тобой все будет в порядке? Фильм состоится? Ты все еще будешь Навигатором?
Даже когда я собираюсь разочаровать его, он волнуется за меня.
— Со мной все будет в порядке, но Ноа заставляет актеров вернуться, чтобы переснять одну сцену.
Он пожимает плечами.
— Это не так уж и плохо.
Я качаю головой.
— Я должен уехать сегодня вечером. Мы должны снимать сцену завтра.
А потом его осеняет, и мне хочется что-нибудь разбить, когда я вижу печаль в его глазах.
— Завтра?
— Они заставляют нас всех вернуться, но я рассказал им о спектакле и сказал, что должен уехать к определенному времени, несмотря ни на что. Я могу немного опоздать в самом начале, но клянусь, что сделаю все возможное, чтобы вернуться вовремя.
Себастьян опускает голову, и я слышу, как он фыркает.
— Не волнуйся об этом, Джейкоб. Работа всегда на первом месте.
Не думаю, что я когда-либо чувствовал себя так низко.
— Не для меня. Мне небезразлична эта пьеса, и я так горжусь тобой. Я сяду в самолет как можно раньше, чтобы быть здесь.
Бренна прочищает горло, и Себастьян поднимает на нее глаза.
— Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не дать нам с Джейкобом поговорить, — предлагает Бренна.