— Насчет сердец я не сомневаюсь.
— О? Почему это? — он перебрасывает мой вопрос обратно мне.
Я прислоняюсь головой к краю двери.
— Ну, как психолог, я склонна смотреть на вещи по-другому.
— Ты проводишь психоанализ?
— Ты бы испугался, если бы это было так?
— Ты всегда отвечаешь на один вопрос другим?
Я немного смеюсь.
— А тебя бы это беспокоило?
Джейкоб разражается смехом, а затем наклоняется ко мне.
— Да.
Он со мной флиртует?
Нет. Я сошла с ума. Он не флиртует, но флиртую ли я? Я так не думаю, но я уже тринадцать лет ни с кем не флиртовала. Чтобы не выглядеть так, как будто я это делаю, я остаюсь на месте, немного смягчаю голос и становлюсь похожей на психолога.
— Понимаю. Ну, к слову, я не думаю, что твой компас настолько далек, как ты думаешь. Если бы это было так, ты бы не явился ко мне домой, после возвращения из Сент-Люсии, и не стал бы строить планы, как вывезти одиннадцатилетнего мальчика на рыбалку в восемь утра в воскресенье.
— Могу я спросить тебя кое о чем?
— Конечно.
— Сколько тебе лет?
Смена направления разговора заставила меня попятиться.
— Что?
— Это вопрос, на который ты снова ответила другим.
Я качаю головой.
— Нет, я не пыталась уклониться, просто мы говорили о тебе… а потом… ты спрашиваешь мой возраст.
— Я пытаюсь понять… у тебя двое детей, ты была замужем и каким-то образом поступила на психолога. Ты определенно недостаточно взрослая, чтобы иметь все это.
Он не первый, кто так думает.
— Ну, я встретила Люка, когда мне было восемнадцать, почти сразу же забеременела и вышла замуж — сразу же… — я смеюсь при воспоминании о том, как мы рассказывали об этом плане нашим семьям. — Потом я начала ходить в колледж, одновременно воспитывая детей, отправляя его в командировки и взрослея. Мне тридцать один год, если отвечать на вопрос.
Джейкоб наклонился, его голос стал глубоким и низким.
— И это еще раз доказывает, что я не стою того, чтобы меня боготворили, а вот ты стоишь. Увидимся в воскресенье.
Он поворачивается и идет к своей машине, а я стою ошеломленная.
Глава пятая
Джейкоб
Я беру холодильник и запрыгиваю на квадроцикл. Солнце еще не полностью поднялось над деревьями, и я надеюсь, что, проезжая мимо дома Коннора, я разбужу их. Они правильно сделали, что не позволили мне остаться с ними. Хэдли даже не предложила мне домик на дереве. Прошлая ночь была моей последней ночью в доме до окончания срока моего пребывания здесь. Мне сказали, что я могу остаться в гостевой комнате до возвращения Шона и Девни, которое состоится сегодня днем, но потом я отправлюсь в крошечную дыру с биотуалетом. Клянусь, если кто-нибудь в Голливуде узнает об этом, я не переживу. Я делаю дополнительный круг вокруг дома Коннора и, не желая оставлять Деклана в стороне от веселья, делаю несколько кругов вокруг его дома, прежде чем отправиться к ручью. Это мое любимое место. Когда мы были детьми, мы приходили сюда и проводили день, рыбача или просто плескаясь, прежде чем нам приходилось возвращаться в ад, который был нашим домом. Всякий раз, когда я оказывался здесь, я чувствовал себя спокойно, и это не изменилось. Солнце выглянуло из-за линии деревьев, и горизонт окрасился в яркие оранжевые и желтые цвета, прежде чем опуститься до глубокой синевы рассвета. Что-то в теплых оттенках этого утра, сливающихся с голубым, заставляет меня думать о Бренне. Как небо отражает цвет ее темно-рыжих волос и оттенок ее глаз. Прошлой ночью мне не давали покоя мысли о ней. Как мило она выглядела в своих леггинсах и толстовке. Она была прекрасна, даже в беспорядке. Я всегда был рядом с роскошными женщинами, но они никогда не были такими рядом со мной. Их макияж и прическа всегда идеальны. Бренна — другая. Однако это плохой путь, и я должен перестать думать о ней и сосредоточиться на ее ребенке, который испытывает трудности. Это не имеет абсолютно никакого отношения к моему желанию увидеть ее снова. Неа.
Лжец.
Я проверяю часы и вижу, что провел здесь целый час, думая не о том, о чем нужно, я сажусь на квадроцикл и направляюсь к дому Себастьяна. Я еду по тропе, которой мы пользовались тысячи раз, пробираясь к дому Девни. Это не занимает много времени, я еду через лес, как будто с тех пор, как я ездил по этой дороге в последний раз, прошло несколько дней, а не лет. Не успеваю я дойти до двери, как Себастьян оказывается снаружи и бросается ко мне.
— У тебя есть квадроцикл! Это так круто. Я хочу такой, но мама говорит, что они слишком опасны.
Я улыбаюсь.
— Мне потребовалось много времени, чтобы купить его. Когда мы были детьми, у нас был трактор и лошадь. И все.
— Мелани хочет лошадь.
— Хороший выбор. Тракторы медленные.
Себастьян смеется.
— У меня уже готовы удочка и приманка. Мне просто запрыгнуть?
Я не знаю, каков протокол, но уверен, что сначала мне нужно поговорить с его матерью.
— Мы отправимся через несколько минут. Я просто хочу, чтобы твоя мама знала, где мы будем и как со мной связаться.
Он кивает, как будто это хорошая идея, и это обнадеживает.
Когда мы подходим к двери, Бренна уже направляется к нам. Господи, вот и закончились все мои бредовые мысли о ней. Она еще более великолепна, чем в последний раз, когда я ее видел. Ее волосы распущены, и спадают мягкими волнами на плечи, когда она смотрит на меня, мне хочется упасть к ее ногам. Я видел ее три раза, и каждый раз она была совершенно другой, но чувство при встрече с ней остается неизменным.
— Доброе утро, — говорю я, сохраняя ровный голос.
Она вдова. Она мать-одиночка, и я и не подумаю сунуть свою палку туда, где ей не место. Возьми себя в руки, Джейкоб.
— Доброе утро, Джейкоб. Вижу, Себастьян быстро нашел тебя.
Я провожу рукой по волосам, чувствуя себя немного не в своей тарелке.
— Он нашел. Я хотел сообщить тебе, куда мы едем, и дать свой номер на случай, если тебе понадобится связаться с нами.
— О, да, это было бы здорово. Наверное, мне следовало попросить об этом, но у Себастьяна есть телефон и… Я опять болтаю… — она останавливает себя, смеясь. — Можно попросить твой номер?
Она протягивает телефон, и я ввожу свой номер в новой текстовой строке, а затем набираю сообщение. Прежде чем нажать кнопку «Отправить», я должен убедиться, что она понимает, как важно никогда не делиться этим.
— Этот номер — мой личный мобильный телефон.
— Хорошо, — растерянно произносит Бренна.
— Я имею в виду, что этот номер есть только у десяти человек в мире. Это очень конфиденциально.
Похоже, понимание пришло к ней, и ее глаза расширились.
— О, так это типа совершенно секретно.
— Очень.
— Понятно. Тогда не волнуйся.
Я отправляю сообщение, чтобы оно было у нее, а также у меня. Это не должно меня радовать, но радует. Я возвращаю ей телефон.
— Вот, это мой номер на случай, если тебе что-нибудь понадобится.
— Я ценю это. Если бы я продала это таблоидам, то, наверное, смогла бы выплатить ипотеку, верно?
Я ничего не говорю, пытаясь придумать правильный ответ. Я не считал ее такой, но я ее не знаю.
— Джейкоб, я шучу! Боже, видел бы ты свое лицо. Я бы никогда так не поступила. Не только потому, что я не задница, но и потому, что это было бы невероятно ужасно после того, как ты взял моего ребенка на прогулку, что возвращает меня к тому, что я не задница.
Я смеюсь, как будто знаю, что она все это время шутила.
— Я знаю. Я не думал, что ты так поступишь. Я знал, что ты шутишь.
— Ты не шутила, но все в порядке. Я обещаю не делиться этим ни с кем, но советую не давать это Себастьяну.
— Почему нет? — спрашивает он, сидя рядом со мной.
Она смотрит на него, приподняв одну бровь.
— Ну, давай вспомним, как несколько недель назад ты рассказал всем в школе секрет о своей сестре, который не должен был рассказывать?
Себастьян отмахивается от нее рукой.
— Пожалуйста, это было совсем другое.
— Как это?
— Это Мелани! Всем на нее наплевать! Она надоедливая и глупая, и заслужила это. Мне нравится Джейкоб, я бы так с ним не поступил.
Я кашляю, чтобы скрыть смех.
Бренна закатывает глаза.
— Ну да, пока ты не докажешь, что тебе можно доверять вне зависимости от ситуации, я тебе не доверяю, и никто другой тоже не должен.
Моя рука сжимает его плечо.
— Это переломный момент, малыш. Все мамы просто созданы для того, чтобы все знать. Это отстой.
— А твоя мама знает, когда ты говоришь правду?
— Моя мама умерла, когда я был в твоем возрасте, но, когда она была жива, она всегда знала. Поэтому я думал, что она инопланетянка или что-то в этом роде, потому что, какую бы ложь я ни говорил, она все понимала. И если я делал что-то не так, мама всегда могла это понять.
Он наклоняется, голос тихий, чтобы слышал только я.
— Они ненормальные.
— Я согласен, — шепчу я в ответ.
— Я слышала это, — сообщает нам Бренна.
— Видишь, — возражает Себастьян.
Я киваю.
— Они инопланетяне.
— Инопланетяне или кто там еще, вы, ребята, развлекайтесь. Я планирую пробежаться с Мелани по магазинам, но далеко и надолго меня не хватит. Я полагаю, вы будете рыбачить не меньше часа?
— Определенно. Скорее всего, мы задержимся намного дольше. Ему нужно быть дома?
Она покачала головой.
— У меня нет других планов.
— Отлично. Мы уезжаем и, надеюсь, привезем что-то для приготовления пищи.
Ее лицо немного бледнеет.
— Звучит… замечательно.
Себастьян смеется.
— Может, мама и инопланетянка, но ее слабость — рыбьи кишки.
— Приятно слышать. Мы сделаем всю работу, чтобы она этого не видела, — говорю я, подмигивая.
Мы поворачиваемся, чтобы уйти, но Бренна прочищает горло, заставляя нас двоих остановиться. Что это с женщинами такое — прочищать горло? Она смотрит на сына, наклонив голову, и опускает кружку с кофе.