— Ты что-то забыл, Себастьян?
Он улыбается и направляется к ней. Его руки обхватывают ее за плечи, и они крепко прижимаются друг к другу. Она взъерошивает ему макушку, прежде чем отпустить, и у меня в груди все сжимается. Это такой невинный жест, но так делала моя мама каждый раз, когда обнимала меня.
— А теперь иди, веселись, будь умницей и, пожалуйста, не забудь крем от загара…
Бренна улыбается мне и взмахивает рукой.
Он хмыкает, как это делает мальчик, когда мама его смущает, и я ухмыляюсь.
— Тебе нужен шлем или что-то еще, чтобы кататься?
Глаза Себастьяна наполняются ужасом.
— Нет!
Я смеюсь.
— Ладно, я просто не знаю ничего из этого.
— Если бы ты спросил мою маму, я уверен, она бы сказала, что да, она немного параноик, если я поранюсь.
— Это женская особенность. Жены моих братьев такие же. Давай отправимся в путь и, надеюсь, поймаем что-нибудь хорошее.
Поездка к ручью не занимает много времени, поскольку мы пересекли участок Сидни, чтобы добраться до моего. Погода идеальная для такой прогулки. Мы находимся в самом начале слияния весны и лета, поэтому по утрам прохладно, но в полдень — в самый раз. Мы готовимся, и я сразу понимаю, что Себастьян — профессионал. Он наматывает леску, привязывает приманку и выбирает место.
— Здесь камни и я думаю, что рыба может клюнуть.
Я киваю в знак согласия.
— Отличная идея.
— Мы с отцом много рыбачили.
— Твоя мама упоминала об этом. Я помню, как твой отец был здесь, когда мы были детьми.
Себастьян неохотно улыбается.
— Он любил воду. Он любил поднимать меня раньше всех, чтобы мы могли порыбачить. За неделю до его отъезда мама каждое утро просыпалась и обнаруживала, что нас нет, и… это была наша фишка.
У меня разрывается сердце, когда я слышу боль в его голосе, но я понимаю его. То, что моя мама делала с нами и чего больше никогда не было, нелегко принять. Ничто не облегчит эту боль, кроме времени. Но иногда даже это не помогает. Бывали дни, когда я только и делал, что сидел у могилы матери и разговаривал. Я хотел быть рядом с ней. Если бы она меня слышала, то наверняка нашла бы способ вернуться и помочь нам. Мы были ее сердцем, и мы разрывались, но помощь так и не пришла, по крайней мере та, в которой мы нуждались.
— Я надеюсь, это нормально, что мы это делаем. Я хотел, чтобы это было весело для вас.
— Так и есть. Клянусь, все хорошо.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, Себастьян. Я просто не хочу, чтобы ты грустил.
Он быстро качает головой.
— Это не так. Я скучал по рыбалке. Некому было взять меня с собой…
— Пока я здесь, я буду рад стать твоим партнером по рыбалке, если хочешь.
Его глаза расширились.
— Хочешь снова потусоваться со мной?
— Конечно, а почему бы и нет?
— Потому что ты — Навигатор! Ты Джейкоб Эрроувуд, вот почему!
Я смеюсь.
— Я просто Джейкоб. Навигатор — это роль, которую я люблю и которую для меня большая честь играть, но здесь, в Шугарлоуф, я просто Джейкоб, а ты — классный парень, который любит рыбачить.
Себастьян пытается сдержать свое волнение.
— Точно. Я имею в виду, мы просто два крутых парня, которые надеются поймать ужин.
— Именно. Расскажи мне, как все прошло с тех пор, как ты переехал в Шугарлоуф.
Себастьян вздыхает, забрасывая удочку.
— Я хочу, чтобы мне здесь нравилось. Мелани нравится, но… единственное, что я люблю делать, только что отменили.
— Что это?
— Они отменили спектакль.
— Мне жаль это слышать.
Он пожимает плечами, но я вижу, что он не очень-то согласен с этим.
— Я был в восторге, потому что в этом году они ставили «Бриолин».
— И на какую роль ты хотел прослушиваться?
Я понимаю, что он хотел сыграть Дэнни. Это всегда та роль, которую хотят получить многие. Это была не моя роль, но… Я никогда не был обычным парнем. Второстепенные персонажи получают удовольствие и не подвергаются критике, которую получают исполнители главных ролей.
Он улыбается.
— Кеники.
Этого я точно не ожидал.
— Правда?
— Да! Он самый крутой, даже если он вроде как придурок.
— Это хорошая роль. Вообще-то я играл ее в колледже.
— Ого. Я и не знал. Мне пока не нужно быть главным героем. Я хочу научиться и стать лучше.
— Очень умно. Я делал то же самое.
Я смеюсь, вспоминая, как неловко я себя чувствовал в то время. Я должен был изучать финансы, потому что именно этим, по моему мнению, я должен был заниматься, но меня звало на сцену. Я записался на несколько занятий по театральному мастерству, думая, что возненавижу это и пойму, что именно финансы — моя страсть. Я был в ужасе перед первым выходом на сцену перед живой аудиторией и думал, что упаду в обморок, но как только на меня направили свет и я полностью вжился в роль, я расцвел. Мне нравилось быть на сцене.
— Ты всегда хотел стать актером?
Я качаю головой.
— Нет, это была удача, как и то, что я оказался в нужном месте в нужное время. Я думал, что буду как Деклан и займусь бизнесом, но когда ты чувствуешь свет, слышишь аплодисменты… Я не знаю, есть некоторые из нас, кто просто создан для этого. Для меня это было действительно удивительное время, когда я оказался на сцене.
— Звучит неплохо, но здесь этого не произойдет. Это еще одна вещь, от которой мне придется отказаться.
— Почему они его отменили? — спрашиваю я.
Если я помню, миссис Финнеган все еще является преподавателем драматического кружка в средней и старшей школе. Она… очень любит театр и постоянно подталкивала нас к прослушиванию, но поскольку в те времена я был слишком крут, я отмахивался от нее.
— Миссис Финнеган упала и сломала ногу. Ей потребовалась операция, и нет другого учителя, который бы ее заменил.
— Хреново.
Он кивает и поправляет свою леску.
— Жаль, что ты не можешь помочь. Ты настоящий актер, который, возможно, сможет поставить спектакль лучше, чем миссис Финнеган или кто-либо еще в мире. Это было бы так круто, и это сделало бы многих из нас, «драматических ботаников», по-настоящему счастливыми.
Вот дерьмо. Как, черт возьми, мне выпутаться из этого? У меня есть замечательный ребенок, который любит драму, только что потерял отца и был вынужден переехать, и это могло бы сделать его жизнь лучше. У меня нет веской причины отказать. Я все равно не буду делать ничего в ближайшие несколько месяцев.
— Может, посмотрим, смогу ли я помочь?
— Ты серьезно? — спрашивает Себастьян.
— Абсолютно.
Глава шестая
Бренна
— Надеюсь, ничего страшного, что я зашла, — говорит Девни с порога.
— Конечно, все в порядке, но разве ты не только сегодня вернулась со своей свадьбы?
Что это за семейка такая — заехать после аэропорта?
— Да, но… Мне нужно было отдохнуть от дома. Шон распаковывает вещи, разговаривая по телефону со своим агентом. Остин ворчит по поводу пропущенных школьных заданий, а я хотела вернуть вот это. Она протягивает блюдо для запеканки, которое я дала Джейкобу.
— Спасибо. Не хочешь зайти?
Она смотрит через мое плечо в дом, и я вижу нерешительность в ее глазах. Это был дом ее брата, и я вдруг чувствую себя виноватой за то, что предложила это. Прежде чем я успеваю заговорить, Девни улыбается и кивает.
— Я бы очень этого хотела.
Мы заходим внутрь, и ее улыбка расширяется.
— Ого, ты уже столько всего сделала. Выглядит потрясающе.
— Всего лишь немного краски.
Она поворачивается, ее глаза немного слезятся.
— Это прекрасно, и я очень рада это видеть.
Я тяжело вздыхаю. Я так хорошо понимаю горе.
— Прошло не так много времени с тех пор, как ты их потеряла.
Девни качает головой.
— В некоторые дни кажется, что прошли годы.
Я киваю.
— А в другие — как будто это было только вчера.
Она вытирает слезы и немного смеется.
— Прости, обычно я не слишком эмоциональна, но… Я узнала, что беременна во время нашего медового месяца, и… ну, я продолжаю плакать.
— О! Поздравляю!
— Ты знаешь, что ты первый человек, которому я об этом рассказала? — Девни удивленно спрашивает. — Я никому не говорила об этом ни слова, и вот я проболталась. Я почти задаюсь вопросом, не потому ли, что я… что ты находишься в доме, который был домом моего брата и невестки.
Не нужно быть психологом, чтобы понять, что ее появление здесь было связано с чем-то большим, чем блюдо для запеканки.
Она горько улыбается.
— Возможно, именно поэтому, хотя это и не было осознанной причиной.
— Иногда неосознанные причины движут нами больше, чем мы хотели бы признать.
— Говоришь как психотерапевт.
— Виновата.
Девни оглядывает комнату.
— Как вы, ребята, устроились в Шугарлоуф?
Такой сложный вопрос. Большинство людей думают, что хотят получить правдивый ответ, но это не так.
— Мы делаем все возможное, — говорю я, устраиваясь на диване, а Дев занимает место напротив меня.
— Думаю, это все, что мы можем сделать… — она смотрит на стол, где стоит фотография Люка. — Я не так уж хорошо его знала. Шон, наверное, знал его лучше всех, но… Мне очень жаль.
Я сдержанно вздыхаю.
— Я ценю это. У нас все действительно хорошо.
В большинстве случаев.
— Со мной тебе не нужно делать храброе лицо. Я знаю, что ты меня не знаешь, но обещаю, что здесь нет никакого осуждения. Я прошла через ад за последние несколько месяцев, и… Я никогда не буду такой, как раньше, да и как мы можем быть такими?
— Бывают дни, когда я в порядке. В другие — полный отстой.
— Как сегодня?
Я думаю обо всем, что произошло за последние двадцать четыре часа, и улыбаюсь.
— Сегодня все хорошо.
Она смотрит на меня с любопытством.
— Я рада.
Не знаю, что такого в Девни, но от нее исходят такие теплые флюиды. Примерно так же, как когда я познакомилась с Элли. Мы сразу нашли общий язык, и я была благодарна за дружбу. Как жена военного, большинство моих дружеских связей были мимолетными, потому что они были, а потом кто-то уезжал. Но с Девни и Элли я поняла, что существует возможность долгосрочной дружбы.