Он приподнял одну бровь.
– Ого! Неужели ты наконец поняла это?
Я толкнула его в грудь, и парень усмехнулся.
– Нет. По-моему, я тебе по-настоящему нравлюсь.
– Вопрос тот же: неужели ты наконец-то это поняла?
– Иди ты!
Он поцеловал меня в уголок губ.
– Хорошо, что у тебя такая классная задница.
Услышав это, я шлепнула его по груди, но Джекс поймал меня за запястье, поднес его ко рту и поцеловал самую середину ладони.
– Да, детка, ты мне по-настоящему нравишься.
Я посмотрела ему в глаза.
– Ты мне тоже по-настоящему нравишься.
– Знаю, – лениво протянул он.
– Ну ты и наглый!
– Просто уверенный в себе.
– Самонадеянный, – прошептала я, после чего быстро поцеловала его и снова приникла к его груди, не желая, чтобы он заметил, что мое «ты мне по-настоящему нравишься» уже превратилось в «я тебя по-настоящему люблю».
Говорить больше не хотелось: Джекс уставился в телевизор, увлеченный игрой, а я полностью расслабилась у него в объятиях. Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь у меня будут такие отношения, особенно с таким чудесным парнем, как Джекс.
И, как ни странно, благодарить за это нужно было мою маму.
Вскоре я заснула у него на руках, поэтому, когда игра закончилась, он просто выключил телевизор, крепче прижал меня к себе и поднялся с дивана.
– Я могу сама дойти, – промычала я.
Парень не выпустил меня.
– Я тебя донесу.
Мне понравились эти слова, да и жест был невероятно милым. Я обхватила его руками за шею, закрыла глаза и позволила себе раствориться в тепле и уюте.
Несмотря ни на что, я была везучей. Очень везучей.
Джекс отнес меня в спальню и помог переодеться. В результате спать я легла в его футболке, надетой на голое тело. Я залезла под одеяло, а он спустился вниз и запер дверь. Вскоре парень уже лежал рядом, прижался грудью к моей спине, просунул ногу между моих ног и положил руку мне на талию.
Губами он коснулся моего затылка, и, прежде чем вернуться в страну сновидений, я услышала, как он вдруг сказал:
– Милая, ты прекрасна.
Проснувшись, я сразу поняла: что-то не так. Джекса не было рядом, хотя он спал всегда обнимая меня. Перекатившись на его половину кровати, я ощутила легкий запах его одеколона и несколько раз моргнула, чтобы глаза привыкли к темноте.
Светящиеся зеленым неоновым светом часы, стоящие на тумбочке, показывали три часа ночи.
Я села и осмотрелась. В ванной свет не горел. Однако дверь спальни была приоткрыта, что было довольно странно. На моей памяти Джекс еще ни разу не вставал посреди ночи. Впрочем, мы не так уж давно спали в одной кровати.
Немного посидев в тишине, я подождала, пока мозг снова начнет работать. Я знала, что многих ребят, кто побывал на передовой, мучают проблемы со сном, а Джекс рассказывал, что страдал от бессонницы после возвращения. Мне стало тревожно, и я проснулась окончательно. Может, ему приснился кошмар? Мы же не так давно стали близки, поэтому было вполне вероятно, что я еще не знаю о них.
Откинув одеяло, я выскользнула из постели, поправляя футболку Джекса, чтобы она прикрыла мне бедра, потом подошла к приоткрытой двери и услышала его голос.
– Не сейчас.
Нахмурившись, я раскрыла дверь шире и вышла в холл. С того места, где я стояла, мне была видна вся лестница и входная дверь. Она была открыта, но рядом никого не было.
Тут я услышала еще один голос.
– Знаю, нужно было позвонить.
Сердце остановилось у меня в груди, как будто врезалось на кирпичную стену. Голос был явно женским. Дома у Джекса. В три часа ночи.
Если Джекс и ответил, я его не услышала. Зато я снова услышала девушку:
– Малыш, я соскучилась. Мне так тебя не хватает.
О. Мой. Бог.
Чтобы не упасть, я протянула руку и положила ее на деревянный шар, которым венчались перила. Должно быть, это сон. Не может быть, чтобы сейчас действительно было три часа ночи и какая-то девушка со странно знакомым голосом сидела дома у Джекса, говорила, что она скучает по нему, и называла его малышом. Не может быть.
На этот раз я услышала ответ Джекса, но не полностью, а обрывками:
– …сейчас не время… не сейчас… сначала позвонить, но…
Кровь застыла у меня в жилах.
Судя по тому, что я слышала, все было вполне очевидно. «Всегда лучше звонить, прежде чем являться сюда, ведь я могу быть не один». Секунду спустя моя теория подтвердилась.
– Ты что, не один? – громче спросила девушка.
Черт побери…
Ответ Джекса я расслышала прекрасно:
– Эйми, говори тише.
Неудивительно, что ее голос показался мне знакомым.
Эйми? Бывшая королева красоты с идеальными зубами, красавица Эйми, с которой у Джекса когда-то что-то было и которая в баре организовала ему бесплатный осмотр молочной железы. Может, это что-то было у них вовсе не так давно?
Пожалуй, мне лучше было сесть.
– Это что, сумочка? – спросила Эйми. – Какого черта, Джекс? У тебя кто-то есть. Где она? Она хоть знает, что мы встречались, когда я в прошлый раз приезжала сюда? А это, между прочим, было всего месяц назад!
Внутри меня все оборвалось. Месяц назад? Я быстро прикинула, сколько прошло времени, с тех пор как я снова оказалась в этом городке, и от этого мне стало ничуть не легче.
– Черт, Эйми, прошло уже больше месяца, – тоже повысив голос, ответил Джекс. – Слушай, ты ведь знаешь, ты мне небезразлична…
– Разве? – перебила она.
Ты ведь знаешь, ты мне небезразлична.
Я зажмурилась. Пару часов назад мы лежали в постели, он обнимал меня и говорил, что я прекрасна, а еще несколькими часами ранее он сказал, что я ему по-настоящему нравлюсь, и мы строили планы на осень, а теперь Эйми с и кратким в середине явилась к нему в дом, и они были вместе всего месяц назад, и она была ему небезразлична. Я открыла мокрые глаза. Дверь на улицу все еще была открыта.
Это происходило на самом деле. Это происходило наяву.
Мою грудь пронзило резкой болью. Я отпустила перила и прижала руку там, где болело.
Тут Эйми появилась у подножия лестницы.
– Мать моя… – Она не договорила и округлила глаза. – Нет. Не может быть.
Что ж, в кои-то веки мы с Эйми полностью сходились во мнении. Я думала то же самое.
– Ты что, с ней?! – взвизгнула она и резко повернула голову, мне даже показалось, что она при необходимости может повернуть ее и кругом, как девчонка из «Изгоняющего дьявола». – Серьезно? С Каллой Фриц?
Я вздрогнула.
Мать вашу, я правда вздрогнула.
Ведь я прекрасно представляла себе ее обалдевшее лицо и слышала удивление в ее голосе. Я все понимала. Джекс был нереально красив. Девчонки готовы были скидывать трусики, стоило ему лишь чуть улыбнуться и поманить их к себе пальцем. У меня же на лице красовался здоровенный шрам, кроме него были и другие. И моя мать – известный торчок. Меня вообще невозможно представить рядом с Джексом. Я прекрасно это понимала, ведь такова человеческая природа – обычно считается, что красавцы встречаются только с красавицами.
Джекс появился в моем поле зрения. Без футболки. Все мускулы напоказ. Почему-то от этого мне стало только хуже. Он принял Эйми у себя дома полураздетым, а значит, они не были друг другу чужими. Тут я, конечно, Америку не открыла, ведь они не так давно трахали друг друга во всех мыслимых позах.
– Сейчас, – сказал Джекс, не глядя на меня, – ты должна уйти.
«Сейчас» Эйми проигнорировала. Она подняла тонкую загорелую руку и указала на меня.
– Это шутка, да? Ты выбрал ее? Я знаю, время от времени парням доставляет удовольствие ублажить какую-нибудь убогую, но все же!
Еще один прямой удар в цель. Но ее мерзкое замечание подействовало на меня подобно тому, как искра действует на лужу бензина, и это случилось.
Я взорвалась.
Глава двадцать девятая
– Какого хрена?! – Слова вырвались из меня со скоростью реактивного снаряда. Я слетела вниз по лестнице и оказалась лицом к лицу с Эйми, не успев даже осознать этого. – Откуда ты это взяла – «ублажить убогую»? Так уже лет десять никто не говорит. Ты бы знала это, если бы не пережаривала мозги в солярии и не перебарщивала с перекисью, высветляя свои патлы! – Я дернула ее за волосы, и она попятилась. Вне себя от ярости, я наступала на нее. – Да, у меня свой натуральный цвет! Во-вторых, я выше тебя.
Ее загорелая кожа чуть побледнела, а затем ее щеки и шея залились краской.
– Прости. Может, стоило просто сказать, что он позарился на отбросы?
Похоже, Джекс вышел из ступора. Краем глаза я заметила какое-то движение.
– Хватит. Эйми, тебе…
– Отбросы? – заорала я, сжав кулаки. Джекс ошибался. Ничего не хватит. – Это кого ты, мать твою, тут отбросами назвала?
Она смерила меня взглядом, посмотрела на мои растрепанные волосы, на голые ноги и презрительно усмехнулась.
– Может, ту шлюху, которая стоит передо мной в одной футболке?
Схватив за талию, Джекс оттащил меня в сторону.
– Ты, мать твою, немедленно извинись. Прямо сейчас, – потребовал он, уставившись на Эйми.
– Это еще за что? – взвизгнула та.
Джекс сжал зубы. Мускулы у него на спине перекатывались от напряжения.
– Черт тебя дери, Эйми, проси прощения. Я не шучу.
Видимо, Эйми почувствовала его злобу и сразу поникла, как сорняк на сраном розовом кусте.
– Джекс… – прошептала она.
Услышав, как она шепчет его имя так, словно не может поверить, что он защищает меня, а не ее, я окончательно вышла из себя и отправилась в стратосферу. Нечего задвигать меня в угол! Я снова рванулась в бой.
– Знаешь что? Не надо извиняться! Мне твои извинения на хрен не нужны! Все дело в том, что ты сама хочешь быть той девушкой, которая носит его футболку и спит в его постели. От тебя так и несет ревностью.
Эйми чуть не испепелила меня взглядом, но я была к этому готова.
– Я была той девушкой, милая, и уж точно подольше твоего.
Ой.
Так. Черт. Она меня поймала. Злость захлестнула меня и смешалась со жгучей болью, которая обожгла мне грудь.