– Знаешь что, Эйми? Называй меня отбросами. Мне все равно. Я хотя бы не просиживаю каждый вечер в баре и не вешаюсь на парня, у которого есть другая. И не торгую собственным телом, нося табличку с номером раунда на ринге. Я учусь в колледже. На медсестру. Знаешь, строю карьеру. Если это делает меня отбросами и шлюхой, так я, черт возьми, горжусь этим!
Она хрипло рассмеялась.
– Что? Думаешь, ты для него особенная? – Не успела я ответить, как она мстительно добавила: – Думаешь, ты единственная?
– Эйми… – тихо проговорил Джекс.
– Знай, это не так, – отрезала Эйми. – Его постель – настоящая проходная, особенно сейчас.
Меня пронзило болью. Я… Я этого не знала, а взглянув на Джекса, не обнаружила в его лице ничего, опровергающего ее слова. Я с шумом выдохнула.
– Тогда, видимо, и ты лишь одна из многих.
Глаза Эйми сверкнули. Не знаю, задела я ее или же ей было все равно.
– Что ж, у меня хотя бы с лицом проблем нет, сучка.
Точно. Ей было все равно.
Мои ноги сами собой сделали шаг. Я даже не знала, что собираюсь сделать – отвесить Эйми грандиозную пощечину или же коленом вмазать Джексу между ног, – но тут он снова схватил меня, поднимая в воздух и разворачивая спиной к Эйми.
– Убирайся, – бросил парень. Его палец был направлен в сторону двери.
Она еще больше побледнела под загаром.
– Но…
– Убирайся к черту, Эйми.
Она глубоко вздохнула, ее голубые глаза налились слезами, а лицо сморщилось. Конечно, я полная дура, потому что крошечная часть меня, зная, что испытывает сейчас Эйми, откликнулась сочувствием к ней.
Всего пару минут назад я и сама ощутила то же самое.
Эйми сморгнула слезы, сглатывая.
– Я понимаю. Что бы это ни было, я все понимаю.
Интересно, какого черта она тут понимает?
Эйми улыбнулась, как будто Джекс не приказал ей проваливать из его дома.
– Поговорим позже, малыш.
С этими словами она выбежала на улицу.
Какого, мать его, хрена?
Джекс едва ли не пинком закрыл дверь, а затем развернулся и опустил меня на пол. Я попыталась высвободиться, но он крепче обхватил меня за талию и притянул меня к себе.
– Отпусти меня, – сказала я, сжимая его руку.
– Ладно, – проговорил он мне прямо в ухо. – Я признаю. В своем гневе ты была невозможно горяча.
Внутри меня пылала ярость и пульсировала боль.
– Джекс, отпусти меня.
– Особенно в моей футболке. Да. Горяча до чертиков, – продолжил парень, и боль притупилась в пламени гнева.
Одна рука Джекса спустилась с моей талии и легла мне на живот. Он надавил на него, и я попой прижалась к его промежности и почувствовала, что все это его действительно завело. Доказательства были у меня как на ладони, и реакция моего тела – моего глупого тела – не заставила себя ждать. Внутри меня все затрепетало, а идиотская область меж бедер запульсировала.
И от этого я разозлилась лишь сильнее.
– Клянусь, Джекс, если ты меня не отпустишь… – пригрозила я, сжимая его руки.
Парень опустил подбородок мне на плечо и сказал:
– Ничего, что меня и это заводит?
Потеряв всякий контроль, я завопила и своим криком, наверное, разбудила всех соседей:
– Отпусти меня, мать твою!
Джекс отдернул руки, словно обжегшись, и я отпрыгнула в сторону, тяжело дыша. Наши взгляды встретились, и веселье, которое я слышала в его голосе, тотчас испарилось с его лица. Он смотрел на меня. Я смотрела на него. В эти секунды в голове у меня снова и снова прокручивались слова, которые я услышала, пока стояла наверху. Я чувствовала то же, что и тогда, когда смотрела на ошалевшее лицо Эйми, обнаружившей меня на лестнице.
Он посерьезнел.
– Калла…
Сама того не осознавая, я попятилась. Мне нужно было пространство. Мне нужно было время подумать обо всем, что только что произошло.
Парень сделал шаг вперед, но я не остановилась, пока не стукнулась ногой о подлокотник дивана. Джекс замер в метре от меня.
– Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но попробую предположить, что все не так, как тебе кажется.
Мое сердце стучало о ребра.
– Правда?
– Я понятия не имел, что она заявится сегодня. Она не была здесь уже…
– Месяц? – закончила я за него. – Целый месяц?
Джекс сжал губы.
– Прошло больше месяца, Калла. Не знаю, сколько именно, но после твоего приезда она здесь не бывала. Поверь мне. Я ведь почти каждую ночь проводил с тобой.
– Но не каждую.
– Каждую с тех пор, как она вернулась в город, – сказал он, и мне пришлось признать, что это правда. – Мы с тобой не каждую секунду вместе, но тут меня обвинить не в чем. У меня на нее просто нет времени.
Тоже верно.
– Но ты развлекался с ней всего немногим больше месяца назад.
– До твоего приезда, Калла.
Имело ли это значение? Я понимала, что меня не должно это волновать. Меня ведь здесь даже не было! У меня не было никаких оснований переживать о том, с кем он зависал до нашего знакомства, но ничего не могла с собой поделать. Я была вне себя от гнева и ревности. Да, злиться на это было крайне неразумно, но этим вообще-то дело не ограничивалось.
– Если ты с ней не встречаешься, Джекс, почему же она так сильно взбесилась, когда обнаружила у тебя дома другую девушку? Она заявилась сюда посреди ночи, как будто имела на это право.
– Калла…
– А до этого она каждый вечер сидела в баре и вешалась на тебя. И ты ей не запрещал! – Я снова сжала кулаки. – Когда приехали мои друзья, она вовсю тебя лапала.
На его лице мелькнуло раздражение.
– Что, опять?
– Да! – крикнула я. – Опять, милый! Мы еще не закончили с этим твоим «ты должна мне доверять», и я не собираюсь мириться с тем, что какая-то девка липнет к тебе прямо на моих глазах и глазах моих друзей.
– Калла, я не говорил, что ты должна с этим мириться.
– Разве? – Я хрипло рассмеялась. – Конец того разговора как-то по-другому отложился у меня в памяти.
Джекс глубоко вздохнул и поиграл желваками.
– Вообще-то тот разговор закончился, когда ты просто ушла. Ты даже не дала мне шанс все объяснить.
– А что здесь объяснять? Она столько раз лапала тебя, а ты просто ей улыбался! – Я почувствовала, что моя голова вот-вот взорвется. – А я просто должна тебе доверять и не переживать из-за этого? Даже когда она в три часа ночи заявляется к тебе домой, как будто имеет на это полное право, и понятия не имеет о том, что ты с кем-то встречаешься?
– Поправка, – буркнул Джекс. – Ей просто наплевать, что я с кем-то встречаюсь.
– И ушла она так, словно вы непременно еще повеселитесь при случае! – добавила я, а голова моя шла кругом от злости.
– Калла…
– Ты сказал, что она тебе небезразлична! – Как только эти слова сорвались с моих губ, я поняла, насколько смешно они прозвучали. Я развернулась и пошла в сторону кухни. Джекс бесшумными шагами следовал за мной. – Ты сказал, что она тебе небезразлична. Я слышала. А еще я слышала, как ты сказал ей, что она пришла не вовремя и ей стоило сначала позвонить.
– Погоди-ка… – Его голос стал низким и чересчур спокойным. – Не знаю, Калла, что тебе послышалось и что ты там себе напридумывала, но тут и спорить не о чем. Прежде чем являться ко мне на порог, ей нужно было позвонить, и три часа ночи не лучшее время для визитов.
Мое сердце колотилось как ненормальное. Я снова развернулась к Джексу.
– То есть, если бы она сначала позвонила, а меня рядом не было, ты бы разрешил ей прийти, и это было бы хорошее время?
Парень напрягся и отшатнулся от меня.
– Черт возьми, ты серьезно?
– А ты? – огрызнулась я, сжимая кулаки. – Это не ко мне домой посреди ночи вваливаются какие-то парни и это не мне лапают грудь! И уж точно ты ни разу не слышал, чтобы я сказала какому-нибудь парню, что он мне небезразличен, когда он явно лез ко мне в постель.
Джекс отвернулся и провел рукой по спутанным волосам.
– Знаешь, когда-то Эйми и правда казалась мне клевой. У меня к ней не было никаких серьезных чувств, а если честно, по-моему, и у нее не было никаких серьезных чувств ко мне. Но да, она мне небезразлична – мне не хочется, чтобы с ней случилось какое-нибудь дерьмо. После сегодняшнего клевой она мне уже не кажется, но ничего плохого я ей по-прежнему не желаю. – Он уронил руку и снова посмотрел на меня. – То, что она мне небезразлична, ничего не меняет, Калла. И мне жаль…
– Поэтому у тебя столько зубных щеток? – выпалила я.
– Что?
– Зубные щетки. – Я кивнула в сторону лестницы. – У тебя в ванной лежит куча нераспечатанных зубных щеток. Это все для девиц, с которыми ты спишь? Одна для меня, другая для Эйми, третья еще для кого-нибудь?
На мгновение повисла гробовая тишина. Джекс смотрел на меня во все глаза, и казалось, что можно услышать чихание сверчка.
– Вот черт, ты действительно завелась, – протянул он, но это меня ничуть не успокоило. – Во-первых, у меня столько зубных щеток, потому что моя мама дарит их мне на каждый чертов день рождения и на каждый праздник. Она всегда так делала. Долбаная традиция! Поэтому я их и храню.
Ох…
Ладно, звучало вполне правдоподобно.
– Во-вторых, ни одна девушка – ни одна, черт возьми, кроме тебя, – ни разу не пользовалась ни одной из этих щеток. Даже Эйми. Когда я спал с ней, когда я спал с другими, я трахал их, они трахали меня, некоторые оставались на ночь, но всегда уходили утром, а то и раньше, и уж точно, мать твою, не пользовались ничем из моих вещей. Они даже в чертов душ не заглядывали.
Мне совсем не хотелось слушать истории о том, как он кого-то трахал.
– Я понимаю, как это выглядит со стороны, и не хочу показаться полным уродом. Мне очень жаль – правда, мне очень жаль, потому что тебе сейчас не хватало только разборок с Эйми, которая заявляется ко мне в три часа ночи. Я знаю, у тебя мало опыта в таких вещах, – продолжал Джекс, и я залилась краской, ведь это была абсолютная правда. Мне был двадцать один год, но опыта общения с парнями у меня не было совершенно. – Так что я все понимаю и стараюсь не злиться из-за того, что ты никак не можешь ухватить, в чем разница между тобой и девками, которых я трахал раньше.