Прежде чем войти в закусочную, Санни внезапно обернулась и посмотрела прямо на Гоблина. Их взгляды встретились.
– Братец? – резко спросила она, приподняв брови.
Как давно его так не называли. На секунду ему даже показалось, что он услышал голос сестры. От удивления он замер.
– Что это вы так уставились на мое кафе? Вы ведь не работу ищете?
– Нет. Я ищу вашу сотрудницу…
В ответ Санни приняла угрожающий вид и смерила его пристальным взглядом. Ему стало неуютно.
– Примерная стоимость вашей одежды, часов и обуви – двадцать пять миллионов вон. С чего бы такому человеку искать девушку, которая работает за минимальный размер оплаты труда? Не из-за вас ли она плакала? Это вы тот самый человек, с которым она живет?
– Она… плакала?
– Угадала? Так это из-за вас я лишилась сотрудницы? Так я и знала! Вы, случаем, не женаты? Потому и выгнали девочку из дома?
– Нет, но невеста у меня есть, так что можно считать, женат. Еще увидимся. Сложные отношения – не всегда плохие.
Обескураженный тем, что Ынтхак плакала, Гоблин развернулся и быстро зашагал прочь. За его спиной снова раздался звучный голос Санни:
– Эй, братец!
Ынтхак могла бы не вытаскивать меч прямо сейчас. Не похорошеет он – и ладно. Меч в груди – это, конечно, не слишком красиво, но пусть остается. Гоблин предпочел бы прожить с Ынтхак счастливую жизнь и встретить свою смерть лет через сто. Он хотел рассказать ей всю правду о мече лишь перед самой ее смертью, но теперь уже поздно. Она плакала. Этой сильной девочке за свою недолгую жизнь пришлось пролить немало слез. Она наверняка очень злится на него и ни за что не позовет его первой. Проблема была в том, что он не знал, когда и что может произойти. В конце концов он решил, что другого выхода у него нет.
Гоблин сидел на диване в гостиной, не снимая верхней одежды. Все может случиться внезапно, поэтому надо найти Ынтхак как можно скорее. Ему нужна была помощь Мрачного Жнеца.
– Ты говорил, что не подал документы. Сделай это.
– Какие документы?
– Беглой души. Надо внести ее в список живых, чтобы назначили дату смерти.
– Желаешь ей смерти? Почему?..
– Чтобы заранее все знать и успеть спасти.
– О чем ты? С чего бы ей умирать? Я не планирую ее забирать.
– Зато планирует кое-кто повыше рангом…
Мысль о том, как безжалостна воля богов, пронзала ему грудь, точно еще один меч, и он осекся.
– Кто мы, по их мнению? Неужели гоблин и мрачный жнец не смогут спасти одного-единственного человека?
Увидев, в каком исступлении Гоблин, Жнец решил не задавать больше вопросов. Немного подумав, он согласился выполнить его просьбу:
– Я пойду подам документы. Но вдруг что-то произойдет раньше?
– Иди. Я почувствую, что ее жизни что-то угрожает, если в этот миг она отчаянно захочет меня видеть.
Он должен найти ее во что бы то ни стало. Без ее жизнерадостного голоса дом затих и его собственный голос звучал в этих стенах одиноко и печально. Он так скучал по ее легкому смеху.
Не в силах сидеть сложа руки, Гоблин бесцельно бродил по всем тем местам, где бывала Ынтхак. Он понимал, что она не станет прятаться от него там, где он легко сможет ее найти, но больше делать было нечего.
Он слонялся возле дома, в котором жила тетка Ынтхак, и встретил там старосту: та как раз принесла результаты экзамена. Он забрал документ, обрадовавшись, что Ынтхак хорошо сдала экзамен, но тут же снова почувствовал беспокойство и желание ее увидеть. Если она даже в школу не пошла, значит, уехала очень далеко. Ему было одиноко, грустно и пусто, но мало-помалу в нем стал закипать гнев: боги бросили его, не оставив никакого выбора.
День за днем шел непрерывный дождь, а затем высотные здания в центре города скрылись в тумане. Туман, точно дыхание богов, был тяжелым, плотным, непроглядным. Днем было темно, как ночью. Метеорологи пребывали в растерянности: туман посреди зимы – событие необъяснимое. Из-за этой серой пелены на дорогах все чаще происходили аварии. А однажды из тумана выплыла огромная луна. Неподвижная, она источала красноватое сияние. Людей пугал ее жуткий свет.
Гоблин, стоявший на ограждении крыши высотного здания в ореоле зловещей энергии, поднял голову. Пациент, который сейчас лежал в реанимации и умирал от огромной потери крови, внезапно обрел совершенно здоровый вид и открыл глаза. Карточка с его именем сгорела у Мрачного Жнеца прямо в руках. Гоблину было неловко перед ним, но он хотел хоть как-то выразить свой протест, подергать богов за рукава, а они вряд ли обрадуются, если он вмешается в дела смертных. В темном небе сверкнула молния и раздался оглушительный раскат грома.
Мрачный Жнец с шумом ворвался в комнату Гоблина. Разумеется, он был крайне раздражен.
– Думаешь, извинился заранее, и все? Наворотил дел, а нам теперь работать сверхурочно? Как ты посмел сжечь карточку? Думаешь, если бессмертный, тебе все можно? Мне жаль, что у тебя такая трагическая судьба, но это не повод сеять хаос в человеческих жизнях, несносный ты гоблин!
– Я просто… хотел, чтобы это заметили. Хорошо, если боги это увидят, а если узнает Ынтхак – еще лучше.
Вот бы боги или Ынтхак проведали о том, как разрывается у него сердце. Он хотел добиться ответа любым возможным способом.
Гоблин и не подумал огрызнуться, а вид у него был такой поникший, что Жнец уже пожалел, что сорвался.
– Зря я ей все рассказал. Надо было позволить ей вытащить этот меч, – пробурчал Жнец, хотя на самом деле он так не думал. Открыв дверь, он вышел из комнаты.
С грустью на лице Гоблин пробормотал:
– Да… Возможно, так было бы лучше.
Ему давно следовало уйти в Ничто, тогда ни он, ни Ынтхак не испытали бы невыносимой боли.
Медленно поднявшись, Гоблин встал у окна и посмотрел на красную луну, от которой исходила странная сила. Боги были по-прежнему глухи и слепы. Его жизнь снова превратилась в ежедневное ожидание смерти. Ынтхак не должна умереть, умереть должен он.
– Чтобы я решился на этот шаг… вы должны мне все объяснить.
Глаза у него сделались такими же красными, как луна. Он изо всех сил сдерживал слезы.
Докхва ворвался в дом Гоблина. Из-за суперлуния и тумана снаружи был настоящий переполох, а здесь царило пугающее спокойствие, как будто ничего не случилось, разве что было немного сыро.
– Это ведь ваших рук дело? Разве можно искать какую-то девчонку такими методами? Этак за вами из НАСА придут! – заявил Докхва Гоблину.
Гоблин никак не отреагировал на упрек, лицо его оставалось мрачным. Докхва не понимал, почему Ынтхак внезапно ушла из дома и почему практически всемогущий Гоблин не мог отыскать свою невесту и сидел дома в таком состоянии. Одно он знал точно: этот дом – и весь мир – вернется к прежнему состоянию, только если отыщется Ынтхак.
– Что мне будет, если я найду девчонку? Вернете кредитку?
– Даже я не могу ее найти, тебе-то куда.
– Далеко уйти не могла, у нее же денег нет. Она точно в Корее, а если и села на какой транспорт, то максимум на междугородний автобус. У меня свои методы.
Самоуверенному Докхва Гоблин не доверял, но карточка с датой смерти Ынтхак могла появиться в любой момент. Он колебался: «А что, если действительно довериться парню?» Гоблин бросил на Докхва полный сомнения взгляд, но тот лишь хитро улыбнулся, как будто уже знал, как ее найти.
Белая бабочка летела к заснеженному полю. Порхая над снежными просторами, она легко присела на крыльцо здания.
– Нашел ее. Она на горнолыжной базе.
Здесь даже ночью не гасили огни. Эту горнолыжную базу построили высоко в горах, и, хоть до города отсюда было не так уж далеко, место было глухое. Ынтхак работала в зоне проката лыж: подбирала для посетителей подходящее снаряжение и приносила его. Работа была тяжелая, люди шли нескончаемым потоком, а снаряжение весило немало. Однако платили ей хорошо, а еще ей нравилось, что работа занимает все ее время и грустить или злиться было просто некогда.
По телевизору в комнате отдыха для сотрудников передавали новости об аномальной погоде, которая установилась в Корее в последнее время. Ынтхак сразу же поняла, что это дело рук Гоблина. Похоже, ему было тяжело, грустно, он злился. Она чувствовала себя ужасно каждый раз, когда смотрела новости. Сердце сжималось, как будто вдруг оказалось на холодном снегу.
Дорогу, которой Ынтхак шла после работы, засыпало снегом. На шею, как и всегда, она повязала красный шарф. Мамин подарок, после того как Гоблин бережно укутал ее им перед собеседованием, стал как будто и его подарком тоже. Шарф был очень теплый, но он не мог унять холод в душе. Ынтхак шла, оставляя на снегу маленькие следы. Все напоминало о нем. Когда она собиралась вытащить меч, пошел первый снег – это он его создал. И дождь, и снег – везде был он, и Ынтхак снова злилась на него.
– Прям бесит. Слишком много снега.
Дул ветер, снег не утихал. Ынтхак в одиночестве брела сквозь белую круговерть, чувствуя, как на глаза накатывают горячие слезы, и крепко сжимая губы. К ней приближался силуэт человека. Гоблин. Он обессиленно брел по снегу, за ним тянулась цепочка следов. Ынтхак сбежала, но не сомневалась, что однажды им все-таки придется встретиться.
Он так отчаянно желал ее увидеть. Гоблин приблизился, не слишком быстро, но и не слишком медленно. Сохраняя дистанцию, они смотрели друг на друга.
– Пойдем домой. Тебе нельзя оставаться одной.
Его голос, хриплый и поникший, был полон беспокойства и заботы о ней. Ынтхак изо всех сил постаралась не измениться в лице.
– У меня нет дома. Ни одно из мест, где я жила, не было моим домом. Вы все использовали меня: кто-то – из-за страховки, а кто-то – потому что хотел умереть.
Он хотел возразить, но она была права. Он ждал этого много лет. Он хотел закончить свою бесконечно длинную жизнь и для этого искал свою невесту.
– Теперь мне все понятно. Я лишь инструмент, который должен покончить с бессмертием Гоблина.