«Не бывает такой грусти, которая длилась бы вечно. Впрочем, и любви тоже…» – «Ставлю на то, что бывает…» – «И на что ставишь, на грусть или на любовь?»
– На грустную любовь, – ответила она, откликнувшись на голос в своей голове.
Из глаз Ынтхак хлынули слезы. Они были такими горячими, что, казалось, вот-вот прожгут ей сердце. Как больно! В день, когда шел первый снег, она позвала его и они стояли, крепко обняв друг друга. Она вспомнила, как снег кружился над полем гречихи. Одной рукой вцепившись себе в грудь, вторую Ынтхак положила на макушку, боясь упустить хоть что-то из нахлынувшего моря воспоминаний.
«Сколько невест у тебя было до меня?» – «Ты первая и единственная».
Обливаясь слезами, она бросилась бежать по улицам ночного города.
«Интересно, что значит гречиха на языке цветов?» – «Любимый человек».
Это она, Ынтхак, была любимым человеком, его первой любовью. Несясь без оглядки, девушка вдруг увидела свечу, украшавшую вход в магазин рождественских подарков. Дунув что есть мочи, она погасила ее. У нее перехватило дыхание от мысли, что он может и не явиться, она словно сходила с ума. Вся горечь, скопившаяся за девять лет, нахлынула, как волна. Казалось, она умрет, если не увидит его прямо сейчас. Она рыдала, и сердце бешено колотилось, будто вот-вот выпрыгнет из груди. И вдруг ее руку накрыла огромная ладонь. Ынтхак снова встретила Гоблина. Впервые за девять лет она вспомнила того, кто все это время не забывал ее ни на миг.
Она нашла его. Наконец-то их воспоминания стали единым целым, а губы слились в горячем поцелуе. Слезы катились по губам. Ынтхак дрожащей рукой схватилась за его воротник, а он, притянув ее к себе за талию, еще раз поцеловал. В этом отчаянном поцелуе отразилось их общее желание никогда больше не расставаться.
Они сидели, прижавшись друг к другу, на мягком диване в уютном номере отеля. Ынтхак, словно желая убедиться, что это не сон, снова и снова дотрагивалась до Гоблина кончиками пальцев. Она прикасалась к его мягким векам, тонкой переносице, горячим губам, трогала руку, которая ее обнимала. Она никак не могла поверить, что он здесь, прямо перед ней. Голосом, слегка охрипшим от долгого плача, она произнесла:
– Разве это не удивительно? Было сказано, что ты придешь с дождем и со снегом, – ведь так и произошло, ты и правда пришел в тот день, когда выпал первый снег.
– «Сторона 2 обязуется ежегодно в день первого снега являться на зов Стороны 1. Сторона 1 будет его ждать».
– Это правда все из-за той расписки?
С нежностью глядя на нее, он кивнул. Если бы память к ней не вернулась, он все равно готов был любить ее втайне от всех, теперь же, когда она все вспомнила, его охватило совершенно новое чувство. Он был счастлив, что любовь можно больше не прятать, что можно сколько угодно вот так любоваться Ынтхак.
Глаза ее снова стали влажными от слез.
– Я ведь так просила тебя остаться, а ты все равно ушел! Даже если ты думал, что так будет лучше, как ты мог так поступить?
– Прости…
– Пускай… Ты ведь выполнил обещание. А что значило «уйти в Ничто»?
– Это означало утратить возможность видеть тебя.
Его низкий голос заставил ее сердце сжаться от боли. Как же ему, наверное, было тяжело! Она много лет жила в забвении, и жизнь ее все равно была полна страданий, но каково же было ему все эти годы нести в сердце такой тяжкий груз? Как больно было встретить ее и узнать, что она совсем ничего не помнит!
– Я не знаю почему, но каждый раз, когда шел дождь, мне казалось, что я схожу с ума. Было так больно, я все время плакала, все время бормотала что-то себе под нос… Принимала лекарство, но оно не действовало… Мне надо было быть сильной в обмен на твою любовь, но я не могла. Прости…
– Теперь я не позволю тебе быть несчастной.
Ынтхак радостно кивнула и дотронулась до его щеки, и та показалась ей слегка впалой. Теперь она тоже не позволит ему быть несчастным.
– Наверное, это происходит неосознанно, но ты все время меня трогаешь. Мне как-то неловко.
– Я просто никак не могу поверить, что это не сон.
– Это не сон.
– Я видела слишком много таких снов.
Глаза девушки вновь наполнились слезами. Гоблин притянул ее к себе. Обнимая, он похлопывал ее по плечу. Он слышал, как она всхлипывает, и глаза его тоже покраснели. Это не сон. Он готов был повторить это сто и даже тысячу раз, лишь бы ей стало легче.
Его руки и грудь, к которой она прижималась, были такими теплыми, что ей снова захотелось расплакаться, и она отстранилась. Ынтхак все еще не могла поверить. Она боялась, что сейчас откроет глаза и поймет, что все это ей снится. Сердце ее бешено колотилось. Гоблин обнял Ынтхак еще крепче и, прижавшись губами к ее белой шее, произнес:
– Я скучал по тебе, очень-очень.
Ынтхак перестала плакать и внимательно посмотрела на него. В его глазах она увидела свое отражение. Это не сон. Теперь, когда он стал настоящим, она ответила:
– Я тебя люблю, очень-очень.
Всю ночь напролет они что-то шептали друг-другу и никак не могли наговориться, а как только рассвело, Ынтхак начала собираться в обратную дорогу. Стоило только открыть дверь – и они могли попасть куда угодно, но Ынтхак хотела вернуться домой тем же путем, чтобы избежать проблем с пограничным контролем. Они не виделись целых девять лет, так что семнадцать часов вполне можно было потерпеть. Тем не менее расставаться ужасно не хотелось, они расцепляли руки и тут же сцепляли их снова, и все не могли перестать целовать друг друга.
После долгого путешествия в самолете Ынтхак толкала перед собой тележку с багажом, но совсем не чувствовала усталости. Прямо на выходе из зоны прилета она увидела Гоблина, который стоял, засунув руки в карманы и широко улыбаясь. Она бросилась к нему и упала в его объятия:
– Ну что, заждался?
– Да я чуть не умер со скуки – и тут ворота открываются, а прямо за ними ты. Вот это да!
– Прямо как ангел?
– Ну нет, какой из тебя ангел?
Услышав этот грубоватый ответ, Ынтхак хотела было оттолкнуть его. Гоблин, взглянув на ее обиженное лицо, снова широко улыбнулся: она была все такой же красивой, даже когда злилась.
– И думать не смей!
Крепко сжав руку девушки, он повел ее за собой. Миновав ворота аэропорта, они снова оказались в отеле. Время повернуло вспять. Просторный номер выглядел таким же уютным. Гоблин хитро подмигнул ошеломленной Ынтхак:
– Ты что, забыла, что твой парень Гоблин?
– Эй, так нечестно! Я что, выгляжу слишком растерянной? Как я могла забыть, что за твоими дверями всегда найдется что-то впечатляющее!
Девушка с воодушевлением кружила по комнате. Гоблин остановил ее, обеими ладонями обхватив лицо, и в следующий момент их губы слились в долгом поцелуе. Ее изящная головка легко помещалась в его ладонях. На мгновение отстранившись, Гоблин с нежностью посмотрел на свою возлюбленную. Глаза Ынтхак выражали бесконечное счастье, и Гоблину захотелось утонуть в них. Следующий поцелуй был еще более страстным. Дыхание сбилось. Он с нежностью куснул ее нижнюю губу. Откликнувшись на ласки, Ынтхак обвила руками его шею, а он, крепко обнимая за талию, поднял ее над полом. Ноги Ынтхак обвили бедра Гоблина, и тот отнес девушку на кровать. Торопливо срывая с себя одежду, они шептали друг другу слова любви, и дыхание их становилось все жарче.
Жестокий рок и любовь, прошедшая испытание разлукой, сплетались в объятиях, становясь единым целым.
Глава 17Помолвка
Ынтхак снова вернулась к своей обычной жизни. У нее было много дел, а еще ей много с кем хотелось повидаться.
Как-то она зашла навестить Гоблина в его особняке и встретила там Мрачного Жнеца. В ответ на ее радостное приветствие тот заметил, что для человека встреча со жнецом едва ли может считаться приятной. Тем не менее он не стал скрывать, что тоже рад ее видеть. Ынтхак уже исполнилось двадцать девять лет. Пророчество Жнеца сбылось: их встрече снова суждено было случиться, как и когда ей было девять, а потом девятнадцать.
После того как к ней вернулась память, Ынтхак очень хотела повидаться с Санни. Но встретиться удалось не скоро: в последнее время Санни почти не бывала дома, да и на работу заглядывала редко.
Ынтхак навестила и своего психиатра. Ей больше не нужны были лекарства, но она хотела поблагодарить своего доктора за все, что та сделала. Поразившись изменениям, которые произошли в настроении ее пациентки, врач поинтересовалась, что помогло ей справиться с переживаниясм. На это Ынтхак ответила, что вспомнила способ снова стать счастливой, и весело рассмеялась.
Огонек свечи. Ее способ стать счастливой оказался довольно прост: стоит задуть свечу и закрыть глаза – и счастье оказывается прямо перед ней. Она задувает свечу, оставшись вечером поработать в офисе радиостанции, – и перед ней возникает Гоблин в фартуке и с лопаткой для риса в руке. От него пахнет жареным мясом. Он говорит, что мясо – его слабость, ничего уж не поделать, а Ынтхак смеется.
В разгар рабочего дня она уходит на служебную лестницу, чиркает зажигалкой и задувает пламя. Появившийся Гоблин выглядит так мило: он тщательно готовился к тому, что в любой момент его могут вызвать, и теперь стоит перед ней с заранее заготовленной книгой в руке. Она смеется, а он смеется в ответ.
Как и прежде, они живут порознь, но это не проблема. Стоит Ынтхак, лежа в постели, открыть на смартфоне приложение с горящей свечой и загасить ее, как Гоблин тут же оказывается рядом, на ее узкой кровати. Запутавшись в одеяле, он никак не может понять, куда попал. Осознав, что лежит с ней в одной постели, он закатывает глаза:
– Нет, ну кто бы мог подумать?
Пока он негодует, Ынтхак прижимается к нему. Положив ладонь на грудь Гоблина, она чувствует удары его сердца.
– Так тепло! Если тебе не нравится, уходи.
– В том-то и дело, что нравится. Это и пугает…
Гоблин обнимает Ынтхак, льнущую к его груди. Пока они лежат обнявшись, время останавливается, даже не требуя вмешательства Гоблина. Они не слышат машин на дороге, не слышат, как работает телевизор у соседей, – им слышен лишь звук биения их сердец. Они чувствуют лишь собственное дыхание. Неважно, закрыты или открыты глаза – для них существует лишь их любовь, и от этого на сердце становится спокойно.