– Теннис, – широко улыбнулся мне Гюлар. – Мы оба с ним завзятые игроки. Однажды столкнулись на корте, разговорились – и с тех пор стали неразлучны. Но почему вы им интересуетесь, моя дорогая? Неужели ему удалось завладеть вашим вниманием?
– Он был на моем концерте, – пояснила я, не забыв напустить в глаза туману и едва заметно, но так, чтобы от Гюлара это ни за что не укрылось, мечтательно вздохнуть. – И я подумала…
– Ах, вероломный ишак! – тут же рассвирепел Фарух. – Подло действовать за спиной друга! Ведь он знал, как вы, ваш талант и красота вскружили мне голову…
– О, бросьте, – заступилась я за Саенко, сознательно раздувая негодование Гюлара, – он ничего такого не делал, просто сидел в ложе.
Тот, как и было рассчитано, и не думал успокаиваться, и продолжал бормотать:
– Аллах вас убереги – купиться на обаяние этого распутника! Он пустой, легкомысленный человек, которого в жизни интересуют лишь удовольствия. Если же вас ослепляет его положение – уверяю вас, оно весьма шатко! Я, признаться, удивлен, почему его вообще до сих пор держат на такой важной службе, если все дни он проводит, тратя время на теннис, женщин, развлечения и удовольствия.
– Фарух, Фарух… – с легкой укоризной протянула я. – Я-то думала, вы с Виктором друзья. Нельзя быть таким ревнивым!
Гюлар опомнился, сообразил, что наговорил лишнего, и принялся расшаркиваться:
– Прощу прощения, дорогая моя. Мое поведение недопустимо и удручающе. Разумеется, Виктор…
– Ох, – заговорщицки шепнул я. – Не извиняйтесь. Честно говоря, я обожаю сплетни! Расскажите мне еще про кого-нибудь из служащих российской миссии в Турции. Говорят, вы завсегдатай на приемах в посольстве. Вот, скажем… м-мм… про Завьялова?
– Этот старый… – вскинулся Гюлар но тут же оборвал себя, смешался и с притворным стыдом произнес:
– Ходят слухи, что этот человек подвержен содомскому греху. Разумеется, я как турецкий парень, получивший европейское образование…
Боже, да сколько же еще раз он подчеркнет это важнейшее достижение своей жизни?!
– Как человек, получивший европейское образование, разумеется, принимаю и разделяю толерантные взгляды на… свободу отношений, но есть вещи, которые на столь высоком посту…
– Вот оно что! А как насчет самого посла?
Я упомянула еще нескольких персон, с которыми успела познакомиться в первый вечер в посольстве.
Гюлар разошелся не на шутку. Вскоре ему уже и не нужно было задавать наводящих вопросов, он полностью переключился на монолог, выдавая все новые и новые слухи и сплетни обо всех российских подданных, с которыми ему довелось пообщаться. Я поддакивала, ахала, то возмущалась, то изумлялась, побуждая его не останавливаться, словно пораженная его осведомленностью.
Он так увлекся, что пару раз даже споткнулся на великолепном тысячелетнем мраморном полу. Лицо его раскраснелось, хищные усы стояли дыбом. Зрелище он являл собой невероятно комичное – этакий мультяшный персонаж.
Наконец, мы вышли на знаменитый балкон Хюррем-султан, откуда открывался прекрасный вид на Босфор.
Солнце яростно слепило глаза, стоя прямо над нашими головами. Внизу, далеко под нами, плыли по синей глади корабли, так же как и много сотен лет назад. Только тогда это были юркие галеры, а сейчас – современные лайнеры.
На мгновение мне почудилось, что я странным образом оказалась именно на том месте, где и должна была находиться. Как будто я попала домой, обрела, наконец, утраченную половинку души…
Хюррем-султан, великая возлюбленная, великая жена великого правителя. Иногда мне кажется, что мы с ней очень похожи, хотя вряд ли бы подружились.
Однако долго наслаждаться красотами моего любимого города я не могла. И потому обернулась к разомлевшему от жары и открывавшегося нам живописного вида Фаруху.
– А что вы скажете насчет Радевича? – наконец, вставила я. – Как там еще его называют – Лорд? Неужели и про него вам известен порочащий секрет? Мне говорили, что этот человек славится кристальной честностью.
– Что может быть подозрительнее незапятнанной репутации? – тут же воодушевился Фарух. – Посудите сами, все мы – живые люди, со своими слабостями. У одного это женщины, у другого – азартные игры, у третьего – наркотики. Вы верите в безупречность? Я, признаться, нисколько. И когда я встречаю такого человека, как Олег Радевич… Человека, который, живя в самом сердце Востока, среди средоточия красоты и удовольствий, в городе может быть замечен разве что… на стамбульском рынке Гранд Базар… Он, представьте себе, страстно любит готовить и всегда сам придирчиво выбирает специи! Так вот, когда я встречаю такого человека, мой опыт подсказывает мне – ни на йоту ему не доверять. Если чья-то репутация кристально чиста – это может означать лишь одно: он изрядно потрудился, чтобы создать такую видимость. Для чего она ему нужна – вот в чем вопрос? Вероятнее всего, для того, чтобы получить доступ к удовольствиям более высокого порядка.
– Какие же это удовольствия? – распахнула я глаза.
– Деньги и власть, разумеется, – сардонически усмехнулся Гюлар. – Ах, я совсем вас заговорил, дорогая моя. Вы, вероятно, заскучали. Пойдемте скорее, здесь внизу, прямо под балконом, есть великолепное кафе. Я распорядился, чтобы для нас зарезервировали столик.
Гюлар подхватил меня под руку и повлек за собой по запутанным каменным коридорам и переходам.
Гранд Базар располагался в районе Султанахмет, в сердце европейской части Стамбула. Центральную часть его составляли каменные здания с величественными голубыми куполами. А вокруг них расползался на много километров колоссальный живой организм под названием «Южный рынок». Над крышами стремительно уходили в небо две белые башенки, увенчанные голубыми шпилями – мечети Айя София и Голубая.
Войти на рынок можно было через один из многочисленных входов, но я решила воспользоваться главными воротами – Нуросмание.
Я вошла в крытое здание – и с головой погрузилась в этот яркий, пахучий, удивительный мир.
Восточный рынок – это не просто место, где можно что-то купить, это целый театр, цирковое представление, от которого я неизменно получала удовольствие. Темпераментные продавцы, зазывающие в свою лавчонки, уговаривающие попробовать свой товар и по-детски обижающиеся, если ты так ничего у них и не купишь. Со всех сторон до меня доносились окрики:
– Мадам! Леди! Понюхайте духи! Попробуйте гранаты!
Они, безусловно, имели наметанный глаз и понимали, что девушка я достаточно состоятельная. Поэтому вели себя примерно, за руки не хватали, но всеми силами старались заманить именно в свой магазинчик. И я знала, что стоит лишь допустить слабину, как ты тут же окажешься внутри, будешь угощаться кофе, чаем или рахат-лукумом, слушать живописнейшую болтовню продавца о семье, туристах, ценах и прочем, прочем, прочем. И, в конце концов, сама не зная, как так вышло, все же купишь у него хоть что-нибудь.
Разумеется, поторговавшись при этом.
О, восточный торг! Отдельное искусство! Представление, в котором особую ценность имеет сам процесс, а не выторгованные две лиры. Им я тоже владела в совершенстве и умела получать от него особое удовольствие.
Сколько же здесь было всего!
Золото – по-настоящему оригинальное и дорогое и копеечный ширпотреб. Изысканные ткани, вручную расписанные шелка, привезенные из Бурсы, туркменские и персидские ковры, изогнутые старинные сабли, пряности…
И запах, неповторимый запах восточного базара, в котором смешиваются ароматы фруктов, приправ, чаев, кофе, парфюмерии самых разных мастей, перца… Запах, который хочется каким-нибудь чудесным образом поместить в колбу, сохранить, унести с собой и вдыхать его в минуты уныния.
Густой пряный аромат самой жизни.
Я снова и снова проходила по узким проходам между прилавками, пристально вглядываясь в разномастную толпу посетителей. Отбрехивалась от приставучих продавцов, уворачивалась от острых локтей ошалевших от такого великолепия туристов…
Он должен был здесь появиться. Я знала это точно.
Нет, я вовсе не имела в виду интуицию, предчувствие и прочую метафизику. В предчувствия я не верила, а интуицию считала лишь следствием хорошей осведомленности, наблюдательности и умения разбираться в психологии людей. Нет, у меня были реальные, вполне весомые основания полагать, что тот, кто мне нужен, сегодня здесь появится. Получив от Гюлара определенную информацию, я и сама кое-что разведала и подготовилась. И крохотный передатчик, незаметно пристегнутый к обшлагу моей льняной рубашки, в нужный момент должен был сыграть свою роль и сделать так, чтобы все дальнейшие события развивались по моему плану.
Но для начала объект этого плана следовало найти.
Голова начинала уже кружиться и уплывать куда-то – от жары, духоты и обилия пряных мускусных запахов. Вышитая бисером сумка, которой тоже предстояло еще выполнить свою задачу, оттягивала плечо.
Я начинала терять терпение.
Где же он, в самом деле?
Наконец, когда мне уже казалось, что я так и буду бесконечно кружить по этим вычурным, ярким, крикливым, надоедливым и невероятно притягательным проулкам и переходам, он вдруг возник.
Я даже не обернулась, просто краем глаза профессионально засекла его присутствие.
Итак, цель – Олег Радевич, полковник, военный атташе, лично контролирующий все поставки российского вооружения в Турцию. Вон тот мужчина, в светлых летних брюках и белой рубашке, который в эту самую минуту шел мимо рыночных прилавков. За его спиной маячили двое молодых военных – вероятно, служащие его атташата, личная охрана.
Радевич ненадолго задержался у прилавка со специями и двинулся дальше – наверное, не нашел того, что было нужно.
По-военному коротко остриженные темные волосы, цепкие, глубоко посаженные глаза, крепкий квадратный подбородок. На загорелом лице в уголках глаз мелкие, едва заметные белые морщинки – привычка щуриться от яркого солнца. Крупная фигура, широкий разворот плеч, каменные мускулы груди под рубашкой…