Мы с Володей сели на заднее сиденье, водитель тут же сорвался с места.
Окна в машине были затемнены изнутри, так что осмотреть окрестности по дороге тоже не удалось.
Помню, когда впервые со мной произошло нечто подобное, я чувствовала себя персонажем фильма о Джеймсе Бонде. Мне было и страшно до тошноты, и волнующе, и интересно. Сейчас ничего подобного я не испытывала. Уже ясно было, что убивать меня сегодня не собираются – слишком много мороки, сделать это на месте было бы куда проще и рациональнее. Я ощущала только легкую усталость после концерта и раздражение от того, что меня сорвали вот так посреди ночи, не дав выспаться…
Машина затормозила перед серым каменным домом. Я даже оглядеть его не успела – боковая дверь тут же приоткрылась, выглянул какой-то юноша в камуфляже без опознавательных знаков и сделал нам знак следовать за ним.
Перед глазами замелькали коридоры – ярко освещенные и широкие сменялись узкими и темными, явно предназначенными для персонала. Множество дверей – из-за некоторых доносились приглушенные звуки, голоса, попискивание каких-то приборов, иногда смех, иногда – непонятный шум…
Через несколько минут наш проводник остановился перед деревянной дверью, сделал нам знак подождать, а сам вошел внутрь.
А еще через пару секунд дверь снова распахнулась, на этот раз пропуская нас.
Мы оказались в просторной комнате с завешенными темными глухими шторами окнами. На стене располагался огромный жидкокристаллический экран, а перед ним амфитеатром располагались несколько рядов кресел. Этот персональный кинозал, оборудованный по последнему слову научной мысли, был словно срисован с апартаментов какого-нибудь М из «Бондианы».
С одного из кресел к нам обернулся невысокий, узкий в плечах мужчина с чуть утиным носом и маленькими бесцветными глазами.
– Здравствуйте, Юрий Остапович, – поздоровалась я.
Володя же, держась чуть позади меня, по-военному отдал честь.
– Здравствуйте, здравствуйте, друзья мои, – замурлыкал Юрий Остапович с интонациями сказочника из детской передачи. – Проходите, располагайтесь. Может, чайку? М-м? Не желаете? Ну, как угодно.
Мы с Володей просочились между рядов кресел и сели поблизости от нашего великого инквизитора – так, чтобы ему удобно было общаться с нами, не выворачивая шею, и в то же время не слишком близко, чтобы не нарушить ненароком его зону комфорта.
– Чем порадуете? – меж тем продолжил Юрий Остапович.
– Порадовать пока, к сожалению, особенно нечем, – начал Володя. – Нами были проведены следующие процедуры…
Он принялся сухо и подробно перечислять все, что мы успели сделать за прошедшие дни: установленные в доме у Радевича прослушивающие устройства, изученные документы, банковские счета, контакты, личные и профессиональные связи.
Юрий Остапович слушал его со скучающим выражением на лице. Создавалось ощущение, что он сейчас сладко зевнет, свернется на своем кресле уютным калачиком и провалится в сон.
Однако я знала, что это не так.
Достаточно был обратить внимание на его глаза, внимательно поблескивавшие из-под томно опущенных век.
– Ты, милый мой, хорошо говоришь, молодец, любо-дорого слушать, – наконец прервал он Володю. – Но поведай-ка мне лучше о результатах. Что вам удалось раскопать?
– Пока, к сожалению, ничего, – скупо сказал Володя. – Ни одной зацепки… Полковник Радевич незамечен ни в чем предосудительном.
– Ай-ай-ай, – зацокал языком Юрий Остапович и обернулся ко мне:
– Как же ты так оплошала, голубушка?
Но не успела я открыть рот, как Володя тут же кинулся на мою защиту:
– Юрий Остапович, разрешите напомнить, что объект – человек военный, обученный. Он натренирован распознавать шпионаж, не поддаваться стандартным приемам…
Милый, милый Володечка!
Сколько бы он не наезжал на меня в процессе операции, я всегда знала, что перед высшими чинами он грудью встанет на мою защиту, прикроет, даже ценой собственного благополучия.
– Это я, друг ты мой милый, отлично помню, – все так же вальяжно прервал его Юрий Остапович. – Потому и отправил к нему вас, а не каких-нибудь салаг необстрелянных. А теперь, сделай милость, помолчи, дай мне послушать, что споет нам наш прекрасный соловей.
– Юрий Остапович, – начала я. – Как уже доложил Владимир Станиславович, пока нам не удалось получить никаких результатов. Более того, я провела с Радевичем достаточно времени, чтобы составить его психологический портрет, и могу сказать, что он представляется мне человеком очень прямым, возможно, даже до наивности. Он не способен на тонкую игру, многоходовые операции и…
– Чушь! – скривился, махнув рукой, Юрий Остапович. – Нечего прикрывать свою несостоятельность надуманными психологическими выкладками. Разумеется, Радевич не бросится вам в ноги с признаниями, он…
– Юрий Остапович, возможно, операция развивалась бы успешнее, если бы мы были посвящены в детали, понимали хотя бы, что именно мы ищем, – снова вступила я.
С моей стороны было непростительной дерзостью перебивать нашего могущественного владельца.
Да, именно владельца.
Мы были для него как марионетки для Карабаса Барабаса.
И я уверена: помимо практической пользы, которую мы, несомненно, приносили, ему еще и доставляло огромное удовольствие играть с нами, дергать за ниточки, казнить и миловать по собственному усмотрению. Наш серый плюгавый Юрий Остапович был, сказать по правде, тем еще маньяком и садистом! Вероятно, не дослужись он до своего заоблачного положения, подкарауливал бы по ночным подворотням мирных жителей…
Однако мне отчего-то казалось, что именно эта самая дерзость во мне ему и импонирует. Гляди-ка, развлечение какое редкое – строптивая кукла! За ней так забавно наблюдать, зная, что в любое время одним щелчком можешь проломить ей фарфоровую голову.
Вот и сейчас на мою реплику Юрий Остапович всего лишь растянул тонкие губы в неком подобии улыбки и произнес:
– Что же это, в самом деле, вот я старый дурак! Пригласил дорогих гостей, можно сказать, с постелей сорвал посреди ночи – и никак не развлекаю. Давайте, что ли, кино посмотрим, друзья мои?
Он нажал на какие-то кнопки вмонтированного в его подлокотник пульта, и свет в комнате тотчас же погас, а экран на стене, наоборот, засветился.
Потянулись кадры хроники: люди в камуфляже и арафатках на голове, военная техника, оружие, взрывчатые вещества…
А затем на экране появился уже знакомый мне человек. Точнее, знакомая мне фигура. Откровенно говоря, лица этого человека мне за все эти годы увидеть так и не удалось. Но образ его каждый раз воссоздавался безупречно: военная форма, бело-черный платок, глаза неопределенно темного цвета. Глаза зверя, прекрасно осознающего свою силу, уверенного, что подчинит себе любого. А непокорных – утопит в крови.
– Узнаёшь старого знакомца? – произнес Юрий Остапович.
– Эмир «Камаля», – кивнула я.
«Камаль».
Международная исламистская террористическая организация, образовавшаяся семь лет назад, и за эти годы успевшая стать крупнейшей и могущественнейшей в мире. Вступившая в коалиции с другими исламистскими организациями, расползшаяся по всему миру, распространившая свое влияние чуть ли не по всему земному шару! И заявлявшая, что целью ее является ликвидация границ, установленных в результате раздела Османского Халифата и создание ортодоксального суннитского исламского государства на территориях современного Ирака, Сирии, Ливана, Израиля, Палестины, Иордании, Турции, Кипра, Египта – а попросту говоря, на территории всего современного исламского мира.
Организация разрасталась невероятными бешеными темпами. Лидерам «Камаля» удавалось привлекать на свою сторону высокообразованных людей из разных стран мира, организовывать в каждой стране свои подпольные отделения и группы, целью которых являлась дестабилизация обстановки и готовность осуществлять теракты как только поступит приказ сверху.
Сотрудники «Камаля» вербовали к себе людей сотнями тысяч, к каждому находя свой подход. Отчаявшимся людям обещали помощь и стабильность, молодежь завлекали идеями построения чистого нового мира на руинах загнившего и предавшего самого себя мира старого.
От рук людей «Камаля» погибли уже тысячи людей, десятки тысяч вынуждены были бежать из захваченных экстремистами районов.
Все это на сегодняшний день принимало крайне пугающие масштабы. И даже на меня, человека, повидавшего многое, фигура человека на экране навевала ужас.
– Как вы наверняка уже знаете, Россия официально поставляет в Турцию вооружение, – продолжал Юрий Остапович. – И у нас есть информация, что часть этого вооружения попадает не министерству обороны Турции, а – догадайся, куда? Верно, прямо в лапы эмиру «Камаля». Откуда нам это известно? А оттуда, что эмир, как вежливый человек, не устает уведомлять нас об этом, присылая в спецслужбы видеоролики, где демонстрирует все, чем ему удалось завладеть.
– Это может быть монтаж, – вступил Володя. – Провокация…
– Спасибо, друг ты мой любезный, без тебя нам бы это и в голову не пришло, – елейно отозвался Юрий Остапович. – Поверь, все было многократно проверено и перепроверено специалистами. Это не монтаж, не подделка, это, к несчастью, факт. Кто-то сливает часть поставляемого Россией вооружения в «Камаль». А теперь, смею вас спросить, представляете вы себе, други мои, какие будут последствия, если факты о том, что «Камаль» получил российское оружие, всплывут?
Я отлично понимала, что мое руководство волнуют, в первую очередь, не тысячи погибших от рук «Камаля». Как бы цинично это ни звучало, нашей задачей сейчас было – не допустить событий, которые могли бы втянуть в политические игры «Камаля» нашу страну.
Ведь от границы Турции до России – всего лишь несколько часов пути через Грузию.
И очевидно, что путь в Россию «Камаль» будет стараться проложить себе через российский Кавказ, через живущих там людей, которых так легко увлечь идей построения великого единого исламского мира. Экстремисты «Камаля» проникнут на нашу территорию и утопят нашу страну в крови!