«Это хорошо, – отметила я про себя. – А вот то, что охранник знает Радевича в лицо, плохо. Если нас начнут искать, он скажет, что мы были здесь. Значит, действовать нужно быстро и убраться отсюда раньше, чем кто-то успеет нагрянуть».
Мы вышли из машины и направились к гладким металлическим дверям лифта, ведущего на жилые этажи.
Сбоку в стену была вмонтирована панель с кнопками, Олег быстро набрал на ней какую-то комбинацию цифр. Вероятно, код, позволяющий попасть на этаж, где расположена квартира Ромашова. Лифт загудел, и вскоре двери распахнулись перед нами.
Значит, кодовый замок в свои апартаменты Ромашов сменить не успел.
В лифте красовалось зеркало во всю стену, и я невольно на несколько секунд задержалась взглядом на наших отражениях.
Черт возьми, мы могли бы быть красивой парой!
Если не обращать внимания на мое измятое, порванное на плече платье, выпачканные пылью и ржавчиной серые брюки Олега и застывшие в глазах у нас обоих недоверие и настороженность по отношению друг к другу…
Лифт привез наш в просторный светлый холл.
Квартира Ромашова занимала весь этаж, так что перед нами была только одна дверь.
Олег надавил кнопку звонка. Слышно было, как где-то в квартире разнеслась заливистая трель.
Но ничего не произошло.
Олег позвонил еще раз. И снова.
Я взялась за ручку двери – и та подалась под моей рукой.
Мы вошли в темную после яркого солнечного света прихожую. Я прикрыла глаза и отсчитала про себя пять секунд, чтобы привыкнуть к темноте.
– Вадим, – окликнул Олег. – Ты дома?
Голос его эхом разнесся по квартире.
Мы перебросились быстрыми понимающими взглядами, и я увидела, как Олег сунул руку за пояс. Я тут же сама вытащила пистолет из полиэтиленового пакета, который нашла у Олега в машине.
Он головой указал мне в сторону, я кивнула.
Двигаясь бесшумно, мы метнулись к противоположным стенам прихожей и принялись почти синхронно продвигаться вперед, выставив оружие перед собой, держа пальцы на спусковом крючке.
Из прихожей мы попали в гостиную, такую же пустынную – мягкие кожаные кресла, низкий столик с пепельницей, застекленный шкаф с солидными пузатыми бутылками.
Тишина…
Дальше по коридору располагались створчатые стеклянные двери, ведущие, как я предположила, в кабинет Ромашова.
Мы с Олегом остановились по разные стороны от проема.
Я хотела войти первой, но он беззвучно мотнул головой, резко рванул вперед, с силой толкнул плечом одну из дверей и замер в проеме, выставив вперед пистолет!
Из-за его спины мне не видно было, что происходит в комнате.
Я увидела только, как едва заметно дрогнули плечи Олега, а руки, сжимавшие оружие, опустились. Он шагнул в сторону, открывая мне обзор. Я посмотрела – и судорожно втянула воздух.
В кабинете, на фоне высоких – до самого потолка – шкафов из светлого дерева тяжело раскачивалось тело. Веревка зацеплена была за стальной крюк, к которому крепилась люстра, петля туго охватывала шею повешенного. Побагровевшее до синюшности лицо с вываленным языком и вытаращенными из орбит глазами было искажено.
Но все же не до такой степени, чтобы не узнать заместителя Радевича – Вадима Ромашова.
…– Ты давно с ним работал? – спросила я.
С той самой секунды, как мы увидели подвешенное под потолком тело, мы с Олегом еще не произнесли ни слова. Он несколько мгновений просто смотрел на Ромашова, потом быстро подошел к телу, профессионально проверил пульс, убедился, что заместитель мертв, и только после этого устало прикрыл глаза и сжал переносицу пальцами.
– Нет. Три года, – бесцветно отозвался Радевич. – Это не… Не то, что гибель боевого товарища, просто… Я доверял этому человеку. Он был моей правой рукой здесь.
– Сочувствую. – Я шагнула ближе и осторожно дотронулась рукой до его плеча.
На удивление, он не стряхнул ее и даже не напрягся под прикосновением. Наверное, слишком ошарашен был увиденным и на мгновение забыл, что мы с ним отныне враги, лишь временно заключившие перемирие.
– Не понимаю, что могло его заставить пойти на это, – продолжал Радевич раздумчиво, словно разговаривая сам с собой. – На сотрудничество с террористами. Он совершенно не производил впечатление фанатика…
– Деньги? Власть? Тщеславие? – на выбор предложила я. – Долги? Шантаж?
Он искоса посмотрел на меня.
Взгляд был какой-то странный, болезненный. Словно бесстрастная маска спала с его лица – лишь на мгновение, обнажив истинные чувства. И уже через секунду все закончилось: глаза его снова стали жесткими и безразличными, лицо «закрылось», стало чужим.
– Да. Наверное.
Он еще секунду смотрел на труп своего заместителя, а затем отвернулся.
– Нужно убираться отсюда, – напомнила я. – И поскорее. Охранник внизу видел нас, он уже мог позвонить куда следует…
– Зачем? – сдвинул брови Олег. – Разве… разве то, что Вадим сделал, не является прямым доказательством его вины?
– Ты и в самом деле думаешь, что он сделал это сам? – спросила я. – Что его не запихнули в петлю в бессознательном состоянии?
– Я считал… – Олег помрачнел еще больше.
Ох, он, наверное, и в самом деле полагал, что его заместителя, запутавшегося, заигравшегося в грязные игры, внезапно накрыло раскаяние, и он решил свести счеты с жизнью!
– Олег, – подступила к нему я. – Его убил тот, кому нужно было зачистить хвосты, убрать свидетеля. И подставить тебя. Вся эта история – вкупе с так удачно повесившимся заместителем – становится совсем уж неправдоподобной. Поэтому нам нужно сваливать отсюда, и сваливать побыстрее, пока никто сюда не заявился.
Губы его скривились в болезненной усмешке:
– А ты, я вижу, разбираешься в таких делах… – протянул он.
– Олег, это моя работа, меня этому учили, – скупо отозвалась я. – Точно так же, как тебя учили стрелять во врагов на поле боя и командовать полками. И упрекать тебя в том, что ты в этом отлично разбираешься, глупо.
– Ты права, – сказал он, помолчав. – Извини. Уходим.
– Подожди! – Я вскинула руку вверх, призывая его к тишине, и прислушалась.
В коридоре за дверью квартиры слышалось какое-то движение, доносились голоса, оживленно говорящие что-то по-турецки. Слов было не разобрать, лишь интонации. И интонации эти не сулили ничего хорошего – судя по всему, явно не штат уборщиков явился чистить лестницу.
– Не успели, – выдохнула я.
– Спокойно. Успеем, – коротко отозвался Олег.
Он в одно мгновение переменился, отбросил все рефлексии. И в одну секунду превратился в идеального воина: обученного, ловкого, опытного, умеющего двигаться беззвучно, плавно и стремительно, принимать решение в мгновение ока, повинуясь опыту и инстинкту.
Он махнул мне рукой влево, вполголоса скомандовал:
– На кухню. Там черный ход.
– Там же наверняка караулят… – начала я.
Но он отмахнулся:
– Я знаю.
И двинулся вперед, выставив наготове оружие.
Я пошла за ним, осознав вдруг, что на данном этапе мне лучше слепо подчиняться ему. В нашем тандеме именно мне лучше удавалось распознавать интриги, разгадывать двойную, а порой и тройную игру наших противников. Олегу же, имевшему разносторонний боевой опыт, следовало предоставить командование в прямых стычках с противником. Здесь он разбирался в ситуации и действовал куда лучше меня.
Я до сих пор не была до конца уверена, что он не обманывает меня, не пытается обеспечить себе алиби перед спецслужбами, а может, и втянуть меня каким-то хитрым образом в связь с «Камалем». Однако в данный момент все мои опасения и сомнения разом отпали – я следовала за ним, просто подчиняясь инстинкту.
Олег пересек кухню и резко распахнул дверь, ведущую на черный ход. А затем, не медля ни секунды, в одно движение вырубил торчавшего за дверью турка-полицейского ударом рукоятки пистолета в висок. Тот тяжело осел на плиточный пол, я лихо перемахнула через него, собираясь вместе с Олегом припустить вниз по лестнице. Но снизу уже раздались голоса, загрохотали ботинки. Олег на секунду замер, прикидывая, что делать в сложившейся ситуации, затем кивком головы приказал мне следовать за ним и, резко развернувшись, выскочил в дверь, ведущую с лестничной клетки черного хода на опоясывавшую здание декоративную внешнюю галерею.
– Сможешь спуститься? – Он кивнул на балкон, расположенный на этаж ниже, под нами.
– По перилам?
– Да, я помогу…
Я глянула вниз. В лицо мне ударил раскаленный ветер, напоенный запахами хвои, моря и камня.
Подо мной лежал провал в десять этажей, далеко внизу виднелись оживленные улицы Стамбула, машины, автобусы, велосипеды, кафе, сувенирные лавки, аптеки, магазины. Жизнь кипела и пылала в этом никогда не засыпающем Ноевом ковчеге…
От меня требовалось на несколько мгновений зависнуть в пустоте над всем этим великолепием, вложив свою жизнь в руки человеку, которому я даже не могла толком доверять.
Вероятному предателю Родины полковнику Радевичу.
Олегу…
– Да.
Повинуясь его указаниям, я вскарабкалась на перила.
Высоты я не боялась, с этим когда-то тоже активно поработали психологи во время моего обучения. Однако от осознания того, что я стою на узкой полоске камня над обрывающейся под ногами бездной, неприятно саднило под ложечкой. Крепкие сильные ладони Олега легли мне на талию, придерживая и страхуя, и он коротко скомандовал прямо мне в ухо:
– Спускайся!
Я присела на перила, затем легла на них животом, свесив ноги вниз и пытаясь нащупать ступней хоть какую-то опору в украшавшей галереи витой балюстраде.
Ниже, еще ниже…
Я сползала медленно, осторожно, цепляясь пальцами за кованые железные лианы и лепестки.
И вот, наконец, настала секунда, когда никакой другой опоры, кроме сжимавших мои ладони рук Олега, у меня не осталось. Это длилось всего лишь секунду, но за эту секунду я вдруг очень четко и ярко осознала, что доверяю ему. Действительно доверяю. Что я легко вложу ему в руки свою жизнь – вот как сейчас.