Гюлар снова пораженно уставился на меня, и я рассмеялась тихим мурлыкающим смехом.
– О, право, не нужно недооценивать меня, господин Гюлар. Вы ведь уже убедились, что я человек упертый, и если мне что-то нужно – не отступлюсь. Так давайте не будем тянуть время.
– Чего вы от меня хотите? – заморгал он, сдаваясь.
Я шагнула к Фаруху, все еще продолжая держать его под прицелом, отбросила маску томной примадонны – любительницы приключений и заговорила сухо, жестко и властно:
– Свяжитесь по рации с вашим… начальством. Скажите, что прибудете на место заключения сделки морем, на катере. Если возникнут вопросы, объясните это тем, что хотите объехать трафик. Затем ведите катер к месту назначения. На месте не пытайтесь оторваться от меня, иначе я выстрелю без предупреждения. Держитесь рядом и делайте то, что я говорю. Дальше – уже не ваша забота.
Гюлар выслушал меня, затем поднял глаза и смерил каким-то странным взглядом. Как будто бы эта новая я, которую он до сих пор ни разу еще не видел – отбросившая кокетливое кривляние, прямая, решительная, собранная – внезапно привлекла его интерес, куда больший, чем ее предшественница, взбалмошная звезда, и натолкнула на какие-то соображения. Это выражение промелькнуло на его лице лишь на секунду, затем он вскинул вверх ладони в примирительном жесте, как бы демонстрируя, что сдается, и заговорил:
– Хорошо, хорошо, вы загнали меня в угол! Мне остается только подчиниться вам. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что творите, моя дорогая…
– Будьте уверены, – заверила я.
Гюлар включил рацию. Из динамика донеслись треск и щелканье.
Фарух принялся крутить что-то, пытаясь поймать нужную волну, и, наконец, из рации отозвался голос.
– Без глупостей, – на всякий случай предупредила я. – Обо мне ни слова.
Гюлар кивнул и заговорил в рацию по-арабски.
Я владела этим языком не так хорошо, как турецким, но достаточно, чтобы понять, что он действительно ничего не сказал обо мне. Сообщил только, что подъедет через двадцать минут морем и назвал причал, к которому пристанет.
Хорошо.
Дальнейшая дорога прошла в молчании.
Гюлар больше не оборачивался ко мне, просто вел катер по спокойному морю вдоль береговой линии. Мне хорошо виден был скалистый берег, утопавший в пенной южной зелени, островки частных вилл, частные спуски в воде и небольшие пристани с дремлющими на приколе катерами.
Я слегка удивилась, осознав, как умело и ловко Гюлар управляет катером. Кто бы мог подумать, что любитель роскоши и выпендрежник Фарух Гюлар умеет управляться с плавучими средствами без привлечения специально обученных людей!
А впрочем, что я вообще знала об этом человеке?
Анекдотичный выскочка, навязчивый и дурно воспитанный?
Теперь мне уже очевидно было, что это лишь маска, за которой он предпочитал скрываться. Очень удобная маска, позволяющая проскользнуть в любое место, не вызывая подозрений. «Ах, вы же знаете, этот господин Гюлар всюду сует свой нос! Но не волнуйтесь, он совершенно безобиден…»
Каким же был Фарух Гюлар на самом деле – я выяснить не успела. Да особенно и не стремилась. Он нужен был мне лишь как связующее звено, как ниточка к «Камалю». И я очень рассчитывала, что после нашего прибытия на место совершения сделки мне больше не придется раздумывать о Гюларе, потому что в игру вступят настоящие серьезные противники.
Гюлар стал постепенно разворачивать катер, направляя его носом в сторону берега.
Перед нами возникали очертания грузового порта: торчащие вверх плавучие краны, массивные корпуса судов, кое-где покрытых пятнами ржавчины, выступающие в воду бетонные причалы, громоздящиеся у воды какие-то доки и другие сооружения…
Уже можно было разглядеть силуэты находящихся в порту людей, но лиц, конечно, пока видно не было. Я машинально поправила прическу, нащупав спрятанную в волосах антенну разбитого о стамубльскую мостовую мобильника. Я от души надеялась, что связь работает, Володя отслеживает меня, группа захвата уже подготовлена и только ждет сигнала, чтобы броситься на выручку. В противном случае дальнейшие события могли быть для меня очень неблагоприятны.
Гюлар подвел катер к одному из причалов.
В нос мне ударил густой портовый запах – запах соли, рыбы, гнили от водорослей, ржавчины от металлических опор пирсов, нагретого солнцем бетона.
У одного из причалов стоял на приколе огромный вместительный сухогруз, на вид готовый к отплытию. И я вдруг поняла, что именно на него, вероятно, предполагалось погрузить украденный БУК. Что ж, по крайней мере, Гюлар меня не обманул и привез именно туда, где должна была осуществляться сделка.
Пирс, к которому мы причаливали, был пуст. Люди, видимо, причастные к совершению сделки, стояли в отдалении. Мне видны были лишь камуфляжные костюмы, арафатки – наверное, среди них находились и охранники Гюлара, прибывшие сюда по сухопутной дороге, на том самом микроавтобусе. Часть охранников были не в военной форме, а в гражданском. Одна из фигур даже показалась мне смутно знакомой.
Но в этот момент мотор катера, взревев в последний раз, затих, белый острый нос мягко ткнулся в бок пирса, и я отвлеклась, не успев сообразить, кого напомнил мне стоящий в отдалении мужчина.
– Нужно пришвартоваться, – негромко сказал мне Гюлар. – Я должен сойти на пирс и привязать катер к буну.
– Нет, – отрезала я. – Я сказала: не отходите от меня ни на шаг!
– Но в таком случае мы не сможем сойти с катера, – развел руками Фарух.
Черт, он прав!
Море было спокойно, но даже легкая рябь покачивала катер, заставляя его мягко биться бортом о край причала. И сойти с непривязанного катера, тем более сойти вдвоем одновременно, не представлялось возможным.
– Хорошо, – неохотно процедила я. – Привяжите его. Но не забывайте, что я держу вас под прицелом.
– Само собой, – замахал руками Гюлар. – О таком забудешь, как же!
Он подошел к борту катера, подхватил тяжелый моток каната и с силой забросил его на причал. А затем подобрался к краю и шагнул на пирс.
Я видела, как он наклонился к желтому с черным буну, обматывая канат вокруг него. Катер почти вплотную притянулся к пирсу, между его белым бортом и железобетонным краем оставалась лишь узкая полоска морской воды, в который вспыхивали и гасли солнечные блики…
Я двинулась вперед, намереваясь сойти на берег вслед за Гюларом.
Все дальнейшее заняло не больше секунды.
Фарух подцепил пальцами какой-то квадратный черный предмет, видимо, все это время лежавший позади буна, скрытый от меня его корпусом. Едва взглянув на него, я сообразила, что это такое: тизер, электрошокер, стреляющий специальными иглами, которые парализуют противника.
Но даже этой доли секунды оказалось слишком много!
Я не успела нажать на спуск собственного пистолета – Гюлар выстрелил в меня.
Иголки впились в мое тело, я невольно вскрикнула от мгновенно пронзившей его невыносимой боли. Электрические разряды, проходя через плоть, выкручивали мышцы, выворачивали наизнанку все внутренности. Я повалилась навзничь обратно на палубу катера, не в силах ничего предпринять, чувствуя только, как тело мое содрогается в беспомощных конвульсиях.
Наверное, я на несколько секунд потеряла сознание, потому что следующее, что я запомнила – это как на меня цепляют наручники и волокут куда-то. Незнакомые грубые руки, камуфляжные рукава, развевающиеся края арафаток, короткие гортанные восклицания…
Меня швырнули на какой-то ящик, металлический край больно врезался в кожу. Но я была даже рада тому, что меня выпустили – все тело еще надсадно болело, и руки охранников причиняли мучительную боль.
Я еще не полностью пришла в себя и наблюдала за происходящим отстраненно, не вполне осознавая, что именно со мной произошло. Все так же, через дымку, я увидела, как стоящий поодаль мужчина в костюме – тот, что показался мне знакомым – шагнул вперед.
Он чуть обернулся ко мне – и я узнала это простоватое улыбчивое лицо, курносый нос, белозубую улыбку, седоватые волосы, пышным чубом нависающие надо лбом, как на фотографиях Кеннеди.
Консул Саенко.
Бесхитростный, по-наивному грубоватый дамский угодник. Вот, значит, кто…
Он сделал шаг вперед и произнес:
– Приветствую вас, господин эмир.
Я сжала зубы и, превозмогая боль, попыталась повернуть голову, чтобы разглядеть того, к кому он обращался.
Но не увидела никого, кроме Фаруха Гюлара.
Только он был совсем не похож на самого себя.
Все смешное, нелепое, комичное, что было в его образе, вдруг куда-то ушло: он стоял очень прямо, и в выражении его лица, в каждом движении чувствовались жестокость и власть.
Я не успела еще осознать, что это означает, как Саенко шагнул к нему еще ближе, почтительно склонил голову и, не поднимая глаз, снова произнес:
– Господин эмир.
Дурнота постепенно отступала, и способность контролировать свое тело возвращалась ко мне.
А вместе с тем прояснялось и сознание.
Полулежа на металлическом ящике, я наблюдала за происходящим – и словно детали сложного пазла складывались у меня в голове, образуя законченную картину…
Я слышала, как в отдалении Саенко беседовал с Гюларом. Или его теперь следовало называть эмиром?
До меня доносились отдельные обрывки фраз: «деньги переведены на счет», «операция проведена так, что проследить, откуда пришли средства, было невозможно», «Ромашов устранен», «БУК доставлен».
Затем позади раздалось ворчание мотора и к причалу подползло темно-зеленое приземистое «чудовище» – огневая установка. В верхней ее части можно было рассмотреть очертания остроконечных ракет.
Вот, значит, каков он – пресловутый БУК!
Я видела, как эмир подошел к нему, переговорил о чем-то с сопровождавшими установку мужчинами в форме, одобрительно закивал. Он, вероятно, отдал приказание грузить БУК, потому что огромная тяжеленная махина двинулась дальше, по направлению к причалу, у которого пришвартован был сухогруз.