— Талантом? — предложила я.
— Талантом я скорее в отца, — хмыкнул Вилсон. — В мать лицом. Так что меня стали брать на эпизодические роли, чтобы не болтался под ногами без дела. Ну и дальше заметили, что у меня неплохо получается. Жизненными целями я тоже в отца. Но иногда играю, когда просят. Да и почему бы не отвлечься?
— У вас хорошо получается. Зря вы так про талант.
Вилсон повернулся и наградил меня радостной улыбкой. Признался:
— Если однажды надоест колдовать, и от меня откажется отец, тогда я стану уличным актёром, чтобы отказалась ещё и мать. А вот и яблоки! — обрадовался он. — Как и говорил, только зелёные. Но зелёные все-таки неплохи, они занимают в моём сердце второе место. А на первом розовые. Звучит как выдумка, но они и вправду скорее розовые, чем красные.
В мире, где существует магия, вряд ли кого-то удивишь розовыми яблоками. Но прерывать восторги я не стала.
— Подождите здесь, — попросил Вилсон. — Я вернусь. Я угощаю!
Я застыла, как фонарный столб, пока мимо меня во все стороны снуют люди. Не возникает сомнений, что город этот для Вилсона — родной, роднее некуда. Укажи я ему на случайного прохожего, и он с большой вероятностью назовёт его имя и род деятельности и даже небольшой историей поделиться.
А я всегда и везде была чужой. Может, не так уж это и плохо: не нужно носить в голове справочник имен и профессий. И все-таки сейчас, когда я иду рядом с Вилсоном, нет-нет да проскальзывает нечто вроде зависти. Как это так — настолько органично вписываться в свой мир?
— Варя, — прозвучало над левым ухом. Я вздрогнула, едва ли не подпрыгнула. И только потом вспомнила, что здесь краткой формой имени зовёт меня лишь только один человек.
— Гетбер, — шепнула я.
Он принарядился. Плащ теперь был не черным, а бордовым, и по вороту шёл ряд золотых заклепок. А рубашка отливала малахитом, почти таким же, как мое платье. Маска у него тоже оказалась необычной: закрывала нижнюю часть лица и правый глаз, а левый огибала по кривой линии. Выглядело слегка жутковато.
— Видишь, как бесполезны все эти маски, Варя. Мы все равно прекрасно друг друга узнали. Прекрасно выглядишь, Варя.
— Благодарю, Гетбер. Вам тоже весьма идёт зеленый цвет.
— Да, — он улыбнулся — как минимум глазами. — В этом плане мы с тобой удивительным образом состыковались. И я рад, что ты запомнила наконец моё имя.
Я развела руки в стороны, не зная, что на это ответить. Понадеялась, что Гетбера испугает молчание, и он уйдет дальше, пока не вернулся мой студент. Хотя он, вроде как, пока не спешит возвращаться… Увлеченно разговаривает о чем-то с… Бернтом, кажется?
— Вообще говоря, я в тебе разочарован, Варя, — продолжил Гетбер.
— Сожалею, что разочаровала вас, — пожала плечами.
— Со мной ехать в город ты отказалась, а с этим малышом… — И он тоже покосился в сторону Вилсона. Я не стала поправлять его и уточнять, что мы встретились случайно и совсем недавно. — Ты так быстро убежала после своей лекции — я не успел тебя поймать. Так бы сам позвал. Были у меня такие намерения.
— А вы, пожалуйста, не следите за мной, — попросила я. — Я сама решу, с кем мне приятнее проводить время.
— Ты бессердечна, Варя, — Гетбер вздохнул. — Но за твою красоту тебе можно простить бессердечность. Ваш юный спутник скоро вернётся. — Я взглянула на Гетбера: и впрямь, он уже расплачивался за яблоки звонкой медной монеткой. — Не понимаю, чем я тебя так обидел. Неужели тем, что рассказал правду? Впрочем, да. Правда — это всегда непросто. Ну и как, Варя? — Он сказал это, неотрывно глядя в мои глаза. — Планируете проснуться в ближайшее время?
Этот вопрос отчего-то оказался слишком болезненным. Я сжалась, будто в сердце вонзили острую иглу, и отвернулась, чтобы Гетбер не разглядел в моих глазах того, что я не готова ему показать.
— Представьте себя на моем месте, — сказала тихо, надеясь, что Гетбер расслышит. — Представьте, что у вас и так почти ничего не осталось, а тут у вас забирают самое последнее — мир, который по праву принадлежит вам.
Когда я посмотрела влево, Гетбера там уже не было.
Зато появился вдруг Вилсон — прямо передо мной. В каждой ладони у него было по карамелизованному яблочку в шершавом коричневом треугольнике. Он протянул мне правое — то, что чуть-чуть больше по размеру. И поделился:
— Бернт сказал, он выкупил соседний участок. Теперь яблок будет в два раза больше. Пробуйте скорее.
Я послушно откусила зеленый бок: хрустальная сладость карамели слилась с озорной яблочной кислинкой в весьма приятный на вкус дуэт. Поделилась:
— Здорово, правда здорово. Сколько я вам должна?
— Я угощаю, — повторил Вилсон. — Куда теперь хотите пойти? Если вам надоел шум, мы можем прогуляться чуть дальше, по окрестностям. Здесь ещё много интересных мест. Вы ведь совсем не успели разглядеть наш город, так? Только приехали, и сразу учить нас, бестолковых, уму…
— Совсем не успела, — согласилась я. — Но, если честно, я уже устала и хочу вернуться в академию. Не подскажешь, обратные омнибусы предусмотрены?
— Предусмотрены, — Вилсон вздохнул, но спорить со мной не стал. — Я вас провожу.
Маска вдруг показалась мне совершенно ненужной. Я развязала узел и спрятала её, съежившуюся, в карман жакета. Вот он и нашёл предназначение, кроме как просто висеть на плечах — так и не успело похолодать настолько, чтобы мне захотелось в него закутаться.
— Спасибо, Вилсон. — Вот мы и оказались лицом к лицу, открытые друг перед другом. — И за яблоко, и за этот вечер.
— Спасибо Вею! — улыбнулся Вилсон. — Если бы он не построил этот город, мы бы в нём не встретились.
— Да уж, — фыркнула я. — Это точно.
Тогда и Феранту стоит поблагодарить и её стремление расширить преподавательский коллектив. И маму Вилсона, которая пробудила в нём актёрский талант. И много кого ещё. Каждый человек, встреченный нами хотя бы даже на краткий миг, вносит вклад в траекторию нашего пути.
Я продолжила наслаждаться яблоком, а Вилсон между делом заметил:
— А у нас все расписание перекроили ради ваших пар. Сказали, с нами будет работать профессионал своего дела, рассказывать нам то, что никто никогда не слышал и вряд ли услышит. Мы шли на первую лекцию, затаив дыхание… а там были вы.
— И как? — полюбопытствовала я. — Не очень-то и профессионал?
— Профессионал, — не согласился со мной Вилсон. — Такого… мы и вправду не слышали раньше. Заставляет, скажем так, голову работать… Просто что… мы, наверное, другого ожидали. Такого, знаете, мага со столетним опытом. Но мы не разочарованы, — спешно добавил он. — Просто пока не знаем, что будет дальше, и это немного пугает.
Всего лишь двух реплик Вилсона мне хватило, чтобы покончить с яблоком. Продуктивно провела время.
— Мне и самой хотелось бы знать, что будет дальше, — призналась я. — Поскольку я, как и вы, ничего подобного не планировала… Но вот и я, и вы здесь, так что деваться нам некуда. В любом случае, работа ведётся. Так что, думаю, впереди у нас и в самом деле открытия.
— Тогда мы с нетерпением ждём, — сказал Вилсон. И добавил чуть тише: — Я уж точно жду.
А вот и они, омнибусы. Аналоги наших городских маршруток: стоят и ждут, когда полностью наполнятся пассажирами, и только потом едут. Спрятались за домом, как будто совершили что-то нехорошее и теперь боятся показываться на глаза.
Напоследок я повернулась к Вилсону, но вместо прощания с его губ слетело признание:
— Все-таки сложно вас воспринимать, как преподавателя.
— А как легко?
— В целом, — он вздохнул, — легко. Но как преподавателя — сложно. И объяснить тоже сложно.
В его лазурных глазах мелькнуло нечто чужеродное — будто звезда на полуденном небе. Хочу ли я разгадать его загадку? Хочу ли знать, что прячется на дне этих глаз?
— До встречи, Вилсон, — я нашла в себе смелость прервать его душевные метания.
— До встречи, — эхом отозвался он. И чуть погодя шепнул: — Варвара.
Зато спала я, как убитая. Даже не стала заглядывать к Ирмалинде, чтобы поделиться впечатлениями и вернуть платье. Уснула, едва голова коснулась подушки, хотя вернулась, в общем-то, не так уж поздно.
А следующим утром проснулась радостная и даже какая-то легкая, будто вдруг освободилась от чего-то тягостного…
Ирмалинда сама встретила меня — в дверях, едва я успела покинуть комнату, ещё не умывшаяся и не собранная. Посмотрела внимательным взглядом и поделилась:
— Варвара, вы, главное, не пугайтесь. Я слышала, вы вернулись раньше — вас напасть обошла. Но вчера, около полуночи, на маскарадной площади произошёл взрыв.
Глава 4Урок колдовства
Мои нынешние коллеги мало чем отличаются от предыдущих, поскольку и тем, и этим свойственна одна и та же черта: вцепиться за новость и не отпускать её, пока на языке не появятся мозоли от бесконечного повторения одних и те же слов.
Так, за один лишь завтрак я успела услышать несколько фактов и множество домыслов. Что известно наверняка, так это что взрыв организовали с помощью магии, а не пороха, и что пострадавших нет — в непосредственной близости от взрыва никто не находился, поэтому присутствующие отделались испугом. Цель этого взрыва, а также заказчик и исполнитель оставались неясными. Много о чем шептались. Я зацепилась за знакомое направление — «север», но в чем причина такой ненависти между этим севером и Вейзеном, так и не смогла выяснить.
До моей лекции оставалось чуть меньше часа, и, чтобы не терять время даром, я решила сходить до лаборатории. От тревоги очень удобно прятаться в работе. По дороге обнаружила — преобразились коридоры Вейзенской академии. А именно: появились новые экспонаты. Высокие и мускулистые мужчины с суровым выражением лица, замершие в чётко выверенном положении, так что не сразу и поймёшь, живые они или вырезаны из камня.
И ещё по пути мне встретилась сама заведующая академии — Феранта. Давно мы не пересекались. А тут застыли друг напротив друга в непосредственной близости от одной из этих мужественных скульптур.