рняка они решат, что он выберет кратчайший и удобнейший путь, и постараются перекрыть дорогу. Они бросят главные силы на дорогу № 1. Конечно, есть обходные пути, но перекрыть их все попросту невозможно.
Итак, если они уже все знают, то бросят главные силы на трассу № 1. Вот почему ему необходимо воспользоваться темнотой и тем, что пока он их опережает.
Впереди расстилалась темная лента шоссе. Он прибавил газу. Стрелка на спидометре качнулась вправо и стала стремительно приближаться к отметке сто пятьдесят. Он обшаривал глазами дорогу, освещенную лишь светом его фар. Интересно, с какой скоростью можно безопасно гнать ночью?
Когда он преодолел следующий подъем, перед ним открылась долина, и мотоцикл помчался на скорости сто шестьдесят километров в час. Впереди, вдалеке, мигнули красно-синие огни проблескового маячка патрульной машины.
Он ударил по тормозам, мотоцикл резко остановился посреди дороги. Оставалось сделать еще кое-что — что же? Свет, выключить свет! Он нажал нужную кнопку. Темнота ослепила его.
12
Репортер криминального отдела «Кейп таймс» еще не понимала, что этот звонок резко изменит ее жизнь.
Все могло бы кончиться по-другому, если бы она взяла сумку и ушла домой на одну минуту раньше.
Аллисон Хили была полненькой улыбчивой молодой женщиной. Она часто и охотно смеялась, демонстрируя задорные ямочки на щеках. Ей даже в голову не приходило задуматься над тем, почему она так легко сходится с людьми. Возможно, все дело было в том, что она не представляла угрозы.
Когда вечером в воскресенье на ее рабочем столе зазвонил телефон, она ответила, как всегда, бодро:
— «Таймс».
— Аллисон, говорит Эразмус из Лайнсбурга, — услышала она чуть приглушенный голос, как будто Эразмус не хотел, чтобы его услышали сослуживцы. — Не знаю, помнишь ли ты меня.
Она его помнила. Эразмус был полицейским; раньше он работал в Кейптауне, в Си-Пойнте. Все звали его просто Расси. В двадцать восемь лет он понял, что больше не в силах сражаться с преступностью на окраине большого города, и перешел на более мирные пастбища. Аллисон радостно приветствовала старого знакомого, спросила, как дела. Хорошо, ответил он, хотя и штормит. Волны в метр высотой. Аллисон рассмеялась. Расси быстро перешел к делу:
— Слышала о байкере-коса?
— Нет, — ответила она.
— Тогда у меня для тебя интересная история.
«Особо опасный преступник
17 ноября 1984 г. 19:32
Срочно!
От кого: Дерек Лейтеган, атташе посольства в Вашингтоне.
Кому: Квартусу Нодье.
Срочный запрос из ЦРУ, Лэнгли, Вирджиния. Требуются любые сведения и/или фотографии:
Тобела Мпайипели, он же Крошка, он же Умзингели. Возможно, был боевиком „Умконто ве сизве“. Возможно, является действующим агентом КГБ/ Штази. Возможно, действует в Великобритании/Европе. Чернокожий, рост 2 м 10 см, вес 100–120 кг. Конец».
Янина Менц посмотрела на факсимильное сообщение. Записка была написана от руки, и строчка в верхнем правом углу едва угадывалась: «Наша помощь в данном вопросе будет оценена весьма высоко. С уважением, Дерек».
— Это все? — удивилась она.
— Да, мэм, все, — кивнул Радебе.
— Где продолжение? Где ответ?
— Мэм, по их словам, на микрофише есть только это.
— Они лгут. Пошлите запрос с требованием прислать всю переписку. Свяжитесь с адресатом и отправителем на предмет подробностей. Найдите Лейтегана и Нодье.
Ну почему о сотрудничестве приходится просить? К чему бесконечное соперничество и политиканство? Она была рассержена и раздосадована. Конечно, отчасти ее злость вызвана тем, что они недооценили беглеца. Он оказался более крупным зверем, чем они предполагали. Значит, придется идти на обострение. Значит, будут неприятности. Для нее и ее проекта. Если НРУ хочет поиграть, что ж, она не против, только запасется битой побольше.
Она подошла к телефону и набрала внутренний номер. Ей ответил директор.
— Сэр, — сказала Янина Менц, — нам нужна помощь с НРУ. Они не идут нам навстречу. Вы можете использовать свое влияние в КОКОНе?
Директор ПРА вместе с генеральным директором Национального разведывательного управления, главами военной разведки, Следственного управления полиции и генеральным директором Секретной службы входил в Координирующий комитет национальной разведки, подчиняющийся министру.
— Я позвоню им напрямую, — сказал директор.
— Спасибо, сэр.
Она снова взяла факс. В 1984 году ЦРУ подозревало, что Мпайипели работает на КГБ в Европе?
ЦРУ?
С пометой «Срочно»… «Наша помощь в данном вопросе будет оценена весьма высоко».
Неужели… Простой работяга, который показался агентам в аэропорту трусом?
Янина Менц взяла из груды документов распечатку беседы с Орландо Арендсе. «Позвольте дать вам один совет: начинайте закупать мешки для перевозки трупов».
Она сделала глубокий вдох. Нет причин для беспокойства. Значит, Джонни Клейнтьес знал, что делает. Он бы не доверил собственную безопасность любителю, непрофессионалу. Они недооценили Мпайипели. Но больше она такой ошибки не повторит.
Янина Менц проанализировала новые сведения. Теперь она еще больше, чем раньше, была уверена в том, что Мпайипели поедет по трассе № 1. Невозмутимый тип — и самоуверенный: его поведение в аэропорту призвано было навести их на ложный след. Теперь понятно, почему ему так гладко, без шума удалось разоружить двух агентов и почему он выбрал мотоцикл. Очень умно!
Но у них все равно старшая карта. У них в руках остается важный рычаг давления по имени Мириам Нзулулвази. И еще ребенок.
Он понимал, что должен съехать с дороги. Нельзя стоять посреди шоссе в темноте. Другой вариант — развернуться и попробовать найти другой путь; но возвращаться не хотелось. Все его существо восставало против отступления. Он должен ехать дальше, на север.
Постепенно глаза привыкли к темноте. Он завел мотор, медленно подъехал к обочине, посмотрел на залитый лунным светом вельд. Параллельно трассе тянулась проволочная изгородь, прямая как стрела. Он искал глазами ворота или яму под оградой, время от времени оглядываясь через плечо или жмурясь от света фар встречной машины. Надо куда-то отъехать и подумать.
Далеко ли до блокпоста? Четыре или пять километров. Нет, ближе. Три?
Слава богу, выхлопы у GS тихие. Он поехал вдоль изгороди и наконец заметил ворота и тропу, которая уводила в вельд. Он проверил ворота. Висячего замка нет. Распахнул ворота, вкатил мотоцикл на тропу и закрыл за собой ворота.
Надо держаться достаточно близко от дороги, чтобы видеть огни.
Он понял, как ему повезло, что он выбрал именно этот мотоцикл: он предназначен как для езды по шоссе, так и по бездорожью. Так называемый всепогодный… Отъехав подальше, он развернулся, остановился, слез с седла. Снял шлем, сунул в него перчатки, положил шлем на седло, потянулся. Лицо овевал прохладный ветерок.
Синие, красные и оранжевые огни.
Он услышал шум машины, едущей со стороны Кейптауна, увидел свет, сосчитал секунды, когда машина проехала мимо, попытался прикинуть расстояние до блокпоста.
Ему придется повернуть. Выбрать другой путь.
Без подробной карты не обойтись. Он не знает местности. Где-то должен быть разворот на Сазерленд, но где? Сейчас он в тупике. Он попытался вспомнить, что находится сзади. Дорожный знак слева гласил: «Серес». Это было давно, еще до реки Тау. Неужели придется возвращаться назад почти до самого Кейптауна?
Он глубоко вздохнул. Если надо, придется и вернуться, хочет он того или нет. Лучше сделать шаг назад, чем понапрасну топтаться на одном месте.
Он потянулся, сделал наклон вперед, коснулся пальцами рук земли, вытянул руки к небу, отвел плечи назад и надел мотошлем. Пора ехать.
Со стороны дорожного поста приближались оранжевые огни. Тобела всмотрелся в них. Это не полиция. Машина приближалась. Когда она прогрохотала мимо, стало ясно, что это трейлер, который тащит разбитую машину, следом ехала еще одна. И он понял, что впереди никакой не блокпост. Его никто не собирается перехватывать.
Где-то недалеко произошла авария. ДТП.
Он вздохнул с облегчением.
Ему придется всего лишь подождать.
— Трудность в том, — говорил Раджив Раджкумар, — что в «Абса» хранят только данные двухмесячной давности. Остальные сохраняются в компьютере, не подключенном к Интернету, и попасть туда никак нельзя. Хорошо то, что это единственная плохая новость. У нашего Тобелы сберегательный счет и закладная на собственность. Здесь все становится интереснее. На сберегательном счете у него пятьдесят две тысячи триста сорок один ранд. Довольно крупная сумма для разнорабочего. В последние два месяца его единственным источником дохода была работа в мотосалоне. Ему платят пятьсот семьдесят два ранда в неделю или две тысячи двести девяносто рандов в месяц, а проценты по вкладу составляют свыше четырехсот сорока рандов в месяц. Каждый месяц со счета списывают тысячу сто восемьдесят один ранд в счет уплаты за закладную. Также ежемесячно списывают еще сумму в сто двадцать девять рандов в месяц, но я пока не знаю, куда идут эти деньги. Таким образом, на жизнь ему остается тысяча триста восемьдесят пять рандов в месяц. Он берет по триста рандов в неделю в банкомате, как правило, в отделении на площади Тибо, а оставшиеся сто восемьдесят девять сохраняются. Наш Тобела — дисциплинированный человек.
— Что у него за собственность? — спросила Янина.
— Странная вещь, — ответил Раджкумар. — Это не дом. Это ферма. — Он поднял голову, ожидая реакции со стороны собеседников.
— Раджив, мы внимательно слушаем.
— Полтора года назад Мпайипели приобрел восемьсот гектаров земли в районе Кейскаммахука. Ферма называется Кала, в честь реки, которая там протекает. Закладная — слушайте, слушайте! — на сумму свыше ста тысяч рандов, но первоначальная покупная цена была почти полмиллиона.