Вот эту речь я не мог не оценить по достоинству и, задыхаясь, процедил сквозь нервно постукивающие зубы:
— Благослови тебя Господь, Бобби!
Пока девушка отчитывала сограждан, бледнолицый заводила в черной шляпе молча кусал губы с досады. Его безобразный рот кривила злобная гримаса. Глумливо усмехаясь, он смотрел на меня, словно дьявол, сошедший на землю творить беззакония. А когда почувствовал, что Бобби Мид удалось перехватить инициативу и погасить разожженную им в толпе жажду убийства, этот изверг снова разразился напыщенной речью:
— Братья, среди нас нет ни одного человека, в ком не проснулась бы жалость к несчастной девушке, защищающей своего возлюбленного. Говорю вам, с нашей стороны было совершенно правильно стоять и слушать, как подобает истинным джентльменам, пока она не выскажется. Но теперь, позвольте напомнить, самое время приступить к делу. А дело нам предстоит не самое приятное, братья. Но мы не имеем права оставить этот мусор на улице. Мы должны очистить наш город от грязи. Мы не дадим убийце беззаконно разгуливать среди нас. Нет, братья, мы не допустим этого и сохраним за собой право называться мужчинами!
— Томми Кларк, Ред Малверн, Бен, Винс! Вы позволите этому негодяю загипнотизировать вас? — возмутилась девушка, просовывая вторую руку под затянутую вокруг моей шеи петлю.
Бобби была единственной женщиной, которой хватило мужества остаться в зале. А мне казалось, и единственной на свете.
«Сколько отваги, какое бесстрашие! — думал я. — Ведь Бобби — такая маленькая и хрупкая, а не побоялась противостоять озлобленной толпе!»
— Что касается девушки, — гнул свое бледнолицый, — как ни грустно, нам придется увести ее отсюда и Скорбно, безрадостно выполнить свой долг, памятуя лицо несчастного юноши, лежащего сейчас вон там, в соседней комнате, где он был застрелен этим негодяем, памятуя, как тяжко он расставался с жизнью, как, задыхаясь, не сумел завершить начатые им обвинения. Но не обязательно было ему их заканчивать, потому что в Кэтхилле есть еще мужчины, способные постоять за справедливость, способные сделать все, чтобы правосудие восторжествовало, и немедленно!
К этому времени зал опять был в его руках, и он вертел толпой как хотел. Несколько человек послушно устремились к девушке, пытаясь оттащить ее в сторону. Но Бобби с диким визгом крепко вцепилась в веревку, хоть и дрожала всем телом, словно бы под электрическим током.
Я видел, как эти парни добрались до нее и хватили за руки. А верзила в черной шляпе, грубо оттолкнув девушку, сам ухватился за веревку, собираясь довести дело до конца и все-таки удавить меня. Но тут я увидел, как в зал, фыркая и выпуская пар из ноздрей, как самый настоящий бык, вбегает весь красный, запыхавшийся шериф Лорен Мэйс. Он трижды выстрелил в воздух, и банда линчевателей бросилась врассыпную. Представитель закона шел прямо ко мне, и сознание того, что я буду официально арестован за убийство, делало меня счастливейшим человеком в мире!
Глава 12ЗАКОН
Шериф явно дошел до белого каления. Хлопнув меня по плечу одной рукой и сняв петлю с моей шеи — второй, он заявил, что я арестован именем закона.
— Сделано по высшему разряду, — громыхнул Лорен Мэйс. — Должен признать, это ярчайший образец аккуратной, качественной работы. Но я раскопаю все это и доберусь до истины! Что, господа, в Кэтхилле настали времена, когда человека нельзя повесить в соответствии с законом? По-вашему, закон не в состоянии обойтись без помощи шайки головорезов и никчемных бродяг, без таких дешевок и жалких отбросов, как вы, джентльмены? Вы хотели выставить меня дураком, не так ли? Я покажу вам, кто дурак! Назад, все назад! Или я мигом превращу вас в решето! Хотите поработать живыми мишенями, чучела набивные? Назад, я сказал! И дайте мне воздуху!
Линчеватели поспешно отступили. Один из них навсегда врезался в мою память — высокий мужчина в черной шляпе, на лице которого в тот момент попеременно вспыхивали то гнев, то смятение, то злоба, то разочарование.
В суматохе, наступившей после грозных обещаний шерифа, вновь раздался его голос.
— Разве мы можем допустить, чтобы один человек пришел и забрал его у нас? — вновь подогрел он толпу. — Неужели один человек может вот так, запросто взять да и влепить пощечину всем нам, всему Кэтхиллу?
Шериф оставил меня, и, пока он прорывался сквозь толпу, я чувствовал себя изгоем, отщепенцем, былинкой, брошенной дрейфовать в жестокий шторм. Лорен Мэйс ловко схватил бледнолицего за плечи и, хорошенько встряхнув, зарычал:
— А ты кто такой, длинномордый? Новый гробовщик?
Человек в широкополой шляпе и не думал терять хладнокровие.
— Уберите руки от законопослушного горожанина, — с важным видом потребовал он. — Мое имя — Реджинальд Ченнинг Картер, сэр.
— Я тебе покажу Реджинальда Ченнинга Картера! — пригрозил шериф, еще больше распаляясь. — Живо упрячу за решетку, если услышу еще хоть слово. Я…
Пока он препирался с этим проклятым Картером, толпа снова поперла на меня. Я вспомнил наконец о своем револьвере и решил, что сейчас самое время пустить его в дело. Я не собирался стрелять в людей, просто сообразил, что шерифу необходима некоторая поддержка, иначе он вряд ли сумеет доставить меня в тюрьму. Ничтоже сумняшеся, я выхватил свой кольт и завопил во всю глотку не помню что.
Результат получится тот же, как если бы я взмахнул пылающим факелом перед мордами диких зверей. Они мгновенно повскидывали руки вверх, словно пытаясь прикрыть глаза, и с воплями кинулись наутек. Услышав возню у себя за спиной, Лорен Мэйс резко развернулся и что-то рявкнул. Судя по выражению лица, по тому, как он схватился за револьвер, похоже, шериф был близок к тому, чтобы всадить порцию свинца в кого-нибудь из непокорных. Однако, видя, что они расступились, освободив дорогу, Мэйс прокричал мне:
— Молодец, малыш! Мы зададим им жару — будут улепетывать от нас со всех ног. Сейчас мы разгоним эту стаю шакалов и как по маслу докатимся до тюрьмы!
Вот как обернулось дело! Мы с шерифом стали партнерами, объединенными общей задачей поскорее доставить меня в кэтхиллскую каталажку!
Лорен Мэйс ловко перекинул револьвер из правой руки в левую, где тот смотрелся столь же естественно и отнюдь не менее грозно. Освободившейся рукой страж закона подхватил меня под локоть и заорал во весь голос:
— Держи пушку наготове, братец, и, если рядом что-нибудь мелькнет, будь то всего-навсего носовой платочек, жми на курок и рази наповал! Я собираюсь преподать этим парням хороший урок, пусть даже мне придется писать его кровью! Это единственный вид грамоты, который им доступен, который они смогут прочесть и запомнить навсегда!
Лорен Мэйс не сразу вывел меня из дому. Сначала мы заглянули в раздевалку, где все еще лежал покойник.
Понурив голову, я уставился на ноги бедного Джоша Экера — снова увидеть его лицо было выше моих сил.
— Превосходно, это и впрямь Джош, — бодро заметил шериф. — Твоя работа, Нельсон Грэй, не так ли?
Меня удивило, что он так скоро узнал мое имя.
— Первые два выстрела сделал Джош Экер, — ответил я. — Только после этого я послал в него пулю. По-моему, это необходимая мера самозащиты.
— Отлично! Итак, Экер лежит на полу, а ты — тот, кто его уложил. Это все, что я хотел знать. Теперь ты отправишься в тюрьму, а судья и присяжные решат все остальное!
Мэйс развернулся.
— Кто-нибудь из вас, джентльмены, видел, как было дело? — крикнул он в толпу.
И тут же опять подал голос Реджинальд Ченнинг Картер:
— Я стоял у двери в тот момент, когда включился свет, и видел, что вот этот джентльмен держал в руке револьвер, в то время как руки Джоша Экера были пусты. Я видел, как этот, с позволения сказать, джентльмен вскинул оружие и выстрелил; а после того, как Экер упал, он вытащил револьвер Джоша и сделал пару выстрелов наугад, не целясь!
Изложив свою версию событий, Картер шагнул ко мне и, очевидно, для того, чтобы сделать свою речь еще выразительнее, взмахнул указательным пальцем перед моим носом, после чего добавил:
— Вы только взгляните на это лицо! Разве оно не обличает виновного?
Само собой разумеется, я был ошеломлен силой и тяжестью предъявленного мне обвинения — никак не ожидал такой наглой, бесстыдной лжи! Не в силах вымолвить ни слова, я как идиот таращил глаза на негодяя, а тот все еще грозил мне пальцем.
Шериф, оттолкнув длинную руку Ченнинга Картера, буркнул:
— Ладно, судья и присяжные, возможно, с радостью тебя выслушают, но с нас вполне довольно. А что касается лично меня, то мне чертовски не нравится твой вид, Картер. Пойдем, малыш. Топай рядышком со мной, и я доставлю тебя на место, сей же миг.
Я зашагал вслед за Мэйсом к выходу, и, когда мы добрались до двери на лестницу, я увидел Бобби Мид. Она, улыбаясь, помахала мне рукой. Я дотянулся до нее и, тихонько сжав запястье, сказал:
— Если бы не ты, меня бы уже повысили.
И это была чистая правда!
— Выше нос, Нелли, — ободряюще заметила Бобби. — Эти лгуны ничего не смогут сделать, пока рядом с тобой Лорен Мэйс!
И мы с шерифом стали спускаться по ступенькам.
А у меня за спиной опять гремел зычный голос Реджинальда Ченнинга Картера. На сей раз он подстрекал оставшихся в зале мужчин броситься за нами в погоню. Я тщетно ломал голову, что могло возбудить такую ненависть ко мне в человеке, которого я до сих пор ни разу не видел. Я не причинил Картеру никакого вреда, а моя смерть не принесла бы ему ни малейшей выгоды, если не считать минутной власти над толпой и дурной славы ее предводителя. Должно быть, все дело в этом, думал я, Картером движет лишь дикая, первобытная страсть к лидерству, жажда оказаться в центре внимания, видеть, что все взгляды устремлены на него!
Ничуть не меньше удивляло меня и поведение толпы. По крайней мере половина ее состояла из людей порядочных, хороших — то есть не хуже нормального, среднего человека. Но все они с легкостью поддались бурному, злобному водовороту эйфории слепого возмездия. Поодиночке каждый был вполне разумным и добродушным малым, вроде нас с вами, а может, и лучше. Вместе же они превратились в свору беспощадных, диких зверей, по-волчьи свирепых, но гораздо более опасных, а перед лицом настоящего мужчины — шерифа — трусливых и малодушных.